– Эй, – вставила Тарин, – знаете, а малыш может оказаться девочкой.

Все посмотрели на неё сочувствующим взглядом, будто жалея за то, что в её голове могли возникнуть такие мысли, которые остальные считают глупостью. Она бы злобно уставилась на них, если бы не старая карга, которая, к удивлению, Тарин, внезапно подошла с искренней улыбкой на лице. Тут же Трей, Данте и остальная охрана сформировали перед девушкой защитную стену. Боже мой, неужели Тарин придется мириться с этой гиперопекой все пять месяцев беременности? Похоже на то.

– Я не причиню ей вреда.

Никто не двинулся, чтобы пропустить её.

– Мы, может, и не всегда сходились во взглядах, но там мой правнук.

Выражения их лиц говорили, что это не важно.

Вздохнув, Тарин села на столешницу позади нее. Трей сразу же развернулся к ней.

– Будь осторожна с такими прыжками.

Тарин дважды моргнула.

– Боже мой, ты, должно быть, шутишь. Расслабься, Флинстоун. Грейс, мне необходим один из твоих волшебных кофе.

– Нет, никакого кофе, – ответила Грейс. – Кофеин во время беременности под запретом.

Когда Грейс начала молоть вздор о разрешенной и запрещенной еде или напитках, настроение Тарин резко упало.

– У тебя усталый вид, детка. Хочешь заберу тебя обратно в кровать?

Тарин в искреннем неверии уставилась на Трея.

– Нет, не хочу. Никому не позволено относиться ко мне как к инвалиду – давайте проясним это сейчас же.

– Хорошо для разнообразия получить и хорошие новости, – произнес Брок с улыбкой. – Уже прошло много времени, когда я был окружен щенками, – он обернулся к Кирку. – Ну, сынок, не подойдешь поздравить наших Альф?

Кирк ничего не сказал. Просто сидел рядом с молчаливой Хоуп, выглядя вроде как… побежденным.

– Она беременна? – прошипела Сельма. – Ох. Великолепно. Мало того, что мы терпим её, теперь кровь Уорнера загрязняет нашу стаю!

– Сельма, – прорычал Трей, желание защитить Тарин было сильнее, чем когда-либо раньше.

– Ты говорил, что она пробудет здесь двенадцать недель! Двенадцать! Затем ты пытаешь сказать, что она твоя истинная пара! Я жду, когда ты прозреешь и увидишь правду, жду, когда ты поймёшь, что ошибся, и что она тебя дурачит, поэтому не может быть Альфа-са…

– Знаешь, Сельма, – начала Тарин, прерывая её на середине тирады. – Ты ведешь себя, как терьер под наркотой, пытающийся поймать и отгрызть собственный хвост. Серьезно, преследование связанного Альфы равно сумасшествию и самоубийству. Сейчас самое время сойти с рейса "Сельма получает, что захочет" и взглянуть фактам в лицо. Я – пара Трея, я – Альфа-самка, и у тебя нет ни шанса это изменить. У нас достаточно хлопот, так что прекрати истерику, или мне придется применить свой излюбленный приём, который я называю "донести свою мысль так, чтобы наконец дошло" чтобы сделать то, что люблю называть, высказыванием мнения способом, которым никто не может извратить. Другие назовут это "сломать твой грёбаный нос".

– Это было бы не так плохо, – произнесла Грейс с надеждой в голосе.

Сельма отказалась сменить тему разговора.

– Трей, разве ты не видишь, кто она на самом деле? Всё было хорошо, пока она не появилась.

Напомнив себе, что бить женщин плохо, Трей медленно выдохнул, освобождаясь от раздражения.

– Что ж, если ты так несчастна, не стесняйся уйти. На самом деле, ты можешь уехать с Даррилом завтра, после сражения. Если от него ещё что-то останется. Не могу этого гарантировать.

– В-возможно, я… я уйду, – ответила она, кажется, по-настоящему шокированная тем, что Трей выбрал Тарин, а не её. Почему? – Может мы с Хоуп с-создадим свою с-стаю.

– Я ничего не говорил по поводу Хоуп. Если она захочет уйти, она может… но не потому, что ты её запугивала.

Как и следовало ожидать, Сельма, чертовски рассердившись, выскочила из комнаты. На это раз, Хоуп не последовала за ней, ясно давая понять, кому принадлежит её преданность. Кирк также остался на месте. В последующие несколько часов почти вся стая тряслась над Тарин. По началу, девушка ощущала долбаную клаустрофобию и боролась с желанием проломить черепа всех и каждого чугунной сковородой. Но когда её уютно устроили на раскладном конце гигантского дивана с кружкой молока и пачкой печенья, пока Маркус массировал ей плечи, а Доминик ступни, Тарин подумала, что не так уж плохо быть беременной Альфой. Затем появился Трей и всё испортил.

– Я хочу, чтобы ты осталась здесь, пока я буду встречаться с Лэнсом по поводу вызова, – они ещё вчера сообщили отцу через интернет сеть о поединке и договорились собраться сегодня утром в заведении "Обеды Мо". Она села прямо.

– О, черт, нет!

– Детка, не спорь со мной по этому поводу. Ты знаешь, остаться дома, где ты будешь под защитой – хорошая идея.

– Альфа-пары решают проблемы вместе и вместе же ходят на встречи.

– Сейчас всё по-другому. Ты должна быть осторожна, вынашивая нашего ребенка, – Боже, странно даже просто говорить об этом, но не в плохом смысле, что и делает ситуацию ещё невероятней.

– О, пожалуйста, ты сказал бы эту же хрень, не будь я беременной. Не используй нашего ребенка как предлог, чтобы запереть меня здесь. Мы оба знаем, что именно это ты и делаешь.

Трей наклонил голову, признавая это.

– Хорошо. Не смотря ни на что, я бы сказал то же самое. Но лишь потому, что хочу сохранить тебя в безопасности. Мне не нравится, когда ты находишься рядом с отцом, даже если он, кажется, начал тебя уважать, – она просто уставилась на него, совершенно не двигаясь. – Тарин, ты даже представить не можешь, каким собственником и защитником сейчас чувствует себя мой волк. Он не справится с собой, если увидит тебя с незнакомцами, тем более с волком, неоднократно причинявшим тебе боль.

– Значит, теперь виноват твой волк?

– Тарин, – застонал Трей. – Твой отец будет не единственным Альфой. Он приведет с собой с десяток Альф из своей коллекции союзов. Десять неизвестных мне волков, которым я не доверяю. Каждый из них возьмет охрану и телохранителей. А это много подозрительных личностей. Неужели просить тебя остаться здесь вдали от них так уж неразумно? Неужели неразумно желать удержать тебя вдали от опасности? – она не ответила, просто продолжала смотреть на него пустым взглядом. – Тарин, ты меня слышала?

– Я притворяюсь, так что хватит.

– Всё же, Тарин, он прав, – произнес Тао.

Тарин выгнула бровь и посмотрела на предателя.

– Если мне потребуется твое мнение, я выбью его из тебя, понятно?

Когда Тао хотел вновь заговорить, Данте положил ему руку на плечо и покачал головой.

– Тебе следует знать, что вот такая её улыбка – плохой знак, и лучше отстать.

Внезапно появилась Грейс и вложила в руку Тарин стакан.

– Вот, выпей. Тебе необходимо много питательных веществ и фолиевой кислоты, так что…

Тарин скривилась.

– Что это за дьявольщина?

– Фруктовый сок.

– Серьезно? Странно. Выглядит, как блевотина.

– Грейс, скажи, что Тарин лучше остаться, – сказал Трей. – Плохая идея ходить на стрессовые встречи, она ведь беременна.

Тарин ткнула пальцем ему в грудь.

– О нет, Флинстоун, ты не втянешь в это Грейс. Я поеду на встречу.

– Не заставляй меня запирать тебя в комнате, – он ожидал взрыва, но получил лишь улыбку. Данте прав, хреново, когда она так улыбается.

– Если чувствуешь, что должен, попробуй. Просто помни: я знаю, где ты спишь, знаю, где лежит терка для сыра и знаю, если соединить одно и другое – это чертовски больно. Не думай, что не стану этого делать. Я знаю, что смогу тебя впоследствии излечить, так что моя совесть будет чиста, – улыбка Тарин стала шире, когда Трей зарычал.

Двадцать минут спустя, когда они покинули Бедрок и отправились в "Обеды Мо", он всё ещё рычал. Тарин, наверное, не должна была считать это забавным, но ничего не могла с собой поделать, так же, как и улыбающийся Данте, который, кажется, находил юмор в каждом споре его Альфа-пары. Поскольку Трей включил режим гиперопеки, он захотел взять шестерых охранников, и им пришлось ехать на золотистом, девятиместном Шевроле Тахо. Когда пятнадцать минут спустя настроение Трея не улучшилось, Тарин, наконец, сорвалась: