— Пусть Господь воссияет над тобой светлым лицом Своим и даст тебе мир.

— И тебе. Вспомни обо мне, Аарон, когда будешь сидеть под оливковым деревом…

Позади его шатра Аарон остановился, на память пришли картины из прошлого. Он никогда не забудет, как Ор стоял вместе с ним на вершине холма, поднимая к небу левую руку Моисея, пока он сам держал правую руку брата, а внизу, у подножия горы, Иисус Навин побеждал амаликитян.

Он знал, в какое мгновение Ор сделал свой последний вдох. Разорваны одежды, мужчины плачут, вопят женщины. Эти звуки часто раздавались в стане за последние годы, но на этот раз пришло ощущение завершенности.

Их странствование скоро закончится. Наступает новый день.

Аарон стоял в своем священническом одеянии перед завесой, скрывавшей от посторонних взглядов Святое Святых. Он дрожал, как бывало всякий раз, когда с ним говорил Господь. Даже за сорок лет он так и не смог привыкнуть к этому звуку, пронизывающему изнутри, звучащему снаружи, объемлющему его отовсюду, к Голосу, наполнявшему все его существо восторгом и ужасом.

— ТЫ, ТВОИ СЫНОВЬЯ И РОДСТВЕННИКИ ИЗ КОЛЕНА ЛЕВИТОВ БУДУТ НЕСТИ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ЛЮБОЕ ОСКВЕРНЕНИЕ СВЯТИЛИЩА. НО ТОЛЬКО ТЫ И ТВОИ СЫНОВЬЯ БУДУТ ОТВЕЧАТЬ ЗА ОСКВЕРНЕНИЕ СВЯЩЕНСТВА. ВОЗЬМИ СВОИХ РОДСТВЕННИКОВ ИЗ ПЛЕМЕНИ ЛЕВИТОВ, ЧТОБЫ ПОМОЧЬ ТЕБЕ И ТВОИМ СЫНОВЬЯМ СОВЕРШАТЬ СВЯЩЕННОЕ СЛУЖЕНИЕ ПЕРЕД СКИНИЕЙ ОТКРОВЕНИЯ. НО КОГДА ЛЕВИТЫ БУДУТ ВЫПОЛНЯТЬ СВОИ ОБЯЗАННОСТИ, СЛЕДИ, ЧТОБЫ ОНИ БЫЛИ ВНИМАТЕЛЬНЫ И НЕ ПРИКАСАЛИСЬ К ОСВЯЩЕННЫМ ПРЕДМЕТАМ ИЛИ ЖЕРТВЕННИКУ. ЕСЛИ ДОТРОНУТСЯ, ТО УМРЕШЬ И ТЫ, И ОНИ.

«Пусть все это отложится у меня в голове. Не допусти, чтобы я забыл хоть что-нибудь».

— Я САМ ИЗБРАЛ ТВОИХ БРАТЬЕВ ЛЕВИТОВ ИЗ ВСЕГО НАРОДА ИЗРАИЛЬСКОГО БЫТЬ ТВОИМИ ПОМОЩНИКАМИ.

«О, Господи, пусть это будут мужи, чьи сердца стремятся угождать Тебе! Со времен Иакова мы, когда были в гневе, убивали людей. Будь проклят наш гнев! И мы склонны к жестокости. О, Господи, сейчас Ты рассеиваешь нас среди Израиля, как и пророчествовал Иаков. Мы живем среди Твоего народа как священники. Сделай нас святым народом! Дай нам сердца мягкие!»

— Я ПОРУЧИЛ СВЯЩЕННИКАМ ВСЕ СВЯТЫЕ ДАРЫ, ПРИНОСИМЫЕ МНЕ СЫНАМИ ИЗРАИЛЯ. Я ДАЛ ЭТИ ЖЕРТВЫ ТЕБЕ И ТВОИМ СЫНОВЬЯМ В ВАШУ ОБЫКНОВЕННУЮ ДОЛЮ.

Пусть моя жизнь будет жертвой!

— ВЫ, СВЯЩЕННИКИ, НЕ ПОЛУЧИТЕ ЗЕМЛИ В НАСЛЕДИЕ ИЛИ ЧАСТИ СОБСТВЕННОСТИ СРЕДИ НАРОДА ИЗРАИЛЯ. Я — ВАШЕ НАСЛЕДИЕ И ВАША ДОЛЯ. А ЧТО ДО ПЛЕМЕНИ ЛЕВИТОВ, ТВОИХ РОДСТВЕННИКОВ, Я БУДУ ПЛАТИТЬ ИМ ЗА ИХ СЛУЖБУ В СКИНИИ ДЕСЯТИНОЙ ОТ ВСЕЙ ЗЕМЛИ ИЗРАИЛЬСКОЙ.

Аарон внимательно слушал Голос, подчиняясь и черпая из этих слов, словно из источника живой воды.

Господь повелел привести рыжую телицу без изъяна или порока, которая никогда не была под ярмом, и отдать ее Елеазару, чтобы тот отвел ее за стан и заколол. Сын Аарона должен был обмакнуть палец в кровь и семь раз побрызгать перед скинией собрания. Телицу надо было сжечь, пепел собрать и положить на специально очищенное место за станом, а потом высыпать в воду для омовения и очищения от греха.

Столько всего надо было запомнить: праздники, жертвы, заповеди.

Аарон сидел рядом с Моисеем и смотрел на шатры и мерцающие огни тысяч костров.

— Мы последние, кто остался из вышедших из Египта, — тридцать восемь лет прошло с того дня, как они покинули Кадес-Варни и пересекли долину Заред. Все поколение непокорных людей исчезло из стана, как и клялся Господь. — Только ты, я и Мариам.

Несомненно, теперь Господь направит их к Земле обетованной.

Облако двигалось, и все общество странствовало за Господом, пока Он не остановился в пустыне Син. Разбили стан в Кадесе.

Аарон изучал свитки, когда Мариам положила руку ему на плечо.

— Я люблю тебя, Аарон. Я любила тебя как сына.

С того дня, как Господь поразил ее проказой, исцелил и повелел провести семь дней для очищения вне стана, его сестра говорила очень мало. Из-за стана Мариам вернулась другой женщиной: ласковой, терпеливой и тихой. С привычной преданностью она делала домашнюю работу, но свои мысли держала при себе. Он был удивлен ее неожиданным желанием сказать, что она его любит.

Мариам вышла из шатра и села у входа.

Аарон обеспокоенно встал и вышел следом.

— Мариам…

— Наша гордость порабощает нас, Аарон.

Аарон вглядывался в ее лицо.

— Позвать жену Елеазара помочь тебе?

Сестра выглядела такой старой и измученной, нежные темные глаза были полны слез.

— Подойди поближе, Аарон, — она взяла его лицо в ладони и заглянула ему в глаза. — Я совершила ужасные ошибки.

— Я знаю. И я тоже, — ее руки были холодными, пальцы дрожали. Он вспомнил то время, когда она была здоровой, крепкой, полной энергии. Он давно научился не спорить с ней. Но сейчас она была другой. Когда-то униженная перед всем Израилем, смиренная перед Богом, она вдруг оказалась довольной и счастливой, когда Бог лишил ее гордыни, которую она сама не могла победить. — Господь простил нас обоих.

— Да, — она улыбнулась и, убрав руки от его лица, сложила их на коленях. — Мы противимся Богу, и Он учит нас. Мы раскаиваемся, и Бог прощает, — она смотрела на облако, медленно клубящееся над ними. — Только Его любовь длится вечно.

Аарон почувствовал, как внутри зарождается тревога. Мариам уходила. Его опутал страх. Она умирала. Конечно же, Господь позволит ей войти в Ханаан. Если она не войдет, то значит, и он умрет прежде, чем они перейдут Иордан? Он не мог представить себе жизнь без сестры. Она всегда была рядом, с самого его детства. Она была как вторая мать, которая бранила и наказывала его, помогала и учила. В восемь лет у нее хватило смелости подойти к дочери фараона. Благодаря ее смышлености, Моисей провел несколько лет дома, прежде чем его забрали во дворец.

Аарон сделал знак Ифамару.

— Приведи Моисея, — сказал он.

Ифамар быстро взглянул на свою тетку и побежал, не говоря ни слова. Аарон взял Мариам за руку, пытаясь согреть ее в своих ладонях:

— Моисей сейчас придет.

Она просто устала. Ей скоро станет лучше. Она отдохнет, наберется сил, и все будет хорошо.

— Моисею не остановить того, что предопределено Богом, Аарон. Разве я не была непокорной, как и другие из нашего с тобой поколения — те, что уже умерли? Просто я иду тем же путем, что и все живое в этой пустыне.

«А как же я?»

Облако мерцало и переливалось разными цветами: из серого оно стало золотым, потом ярко-оранжевым, а когда ночь сменила день — красным. Господь стоял на страже, освещая и обогревая их ночью и укрывая в тени жаркими днями.

— Я не боюсь, Аарон. Мне пора.

— Не говори так, — он потер ее руку. — Сорок лет почти закончились. Мы вот-вот войдем в Землю обетованную.

— Ох, Аарон, неужели ты до сих пор не понимаешь?

С посохом в руке к ним спешил Моисей. Аарон поднялся.

— Моисей. Помоги ей. Пожалуйста. Она не может умереть. Мы так близко.

— Мариам, сестра моя… — Моисей опустился рядом с ней на колени. — Тебе больно?

Ее лицо искривилось гримасой.

— Жизнь и есть боль.

Собрались родственники: Елеазар и Ифамар с женами и детьми, Елиезер и Тирсам сидели рядом. Пришла кушитка — жена Моисея. Улыбнувшись, Мариам протянула руку. Они уже давно помирились и стали близкими подругами. Мариам говорила шепотом, силы покидали ее. Кушитка плакала и целовала ее руку.

От страха Аарон пришел в смятение. Этого не может быть! Мариам не может умереть сейчас. Разве это не она вела народ с песнями об избавлении, песнями прославления Господа?

Ближе к рассвету Мариам издала глубокий вздох. Она умерла с открытыми глазами, устремив взгляд на огненный столп, превратившийся теперь в клубящееся серое облако. Солнечные лучи пронзали облако, оставляя на земле пятна света.

С отчаянным криком Аарон потянулся к ней, но Елеазар удержал его.

— Отец, ты не можешь прикасаться к ней.