— Он с Сепфорой мало времени проводил, а теперь у него эта женщина, — Мариам подняла руки к небу. — Интересно, он слушает то, что говорит Господь? Если у него должна быть жена, а я не понимаю, зачем она ему в его возрасте, то надо было выбрать жену из племени левитов. Разве Господь не сказал нам искать себе пару в своем племени? Ты видел, какая она, эта кушитка? Она темнокожая, Аарон, чернее любой египтянки.
Аарона беспокоила женитьба Моисея, но по другой причине. Новая жена была рабыней одной египтянки, пришедшей с ними из Египта. Ее хозяйка умерла во время пиршества в честь золотого тельца, и кушитка решила остаться с их народом. Насколько он знал, женщина преклонила колени перед Господом. Но все же…
— Почему ты просто сидишь и не говоришь ни слова, Аарон? Ты же слуга Господа, правда? Ты его первосвященник. Разве Господь говорил только через Моисея? Разве Господь не направлял меня, когда я говорила с дочерью фараона? Разве Господь не давал мне слова? Бог призвал тебя, Аарон. Ты слышал Его голос и даже больше, чем Моисей, передавал людям слова Господа! Я никогда не думала, что Моисей сделает такой бездумный шаг.
Аарон ненавидел, когда Мариам вела себя так, как сейчас. Он снова почувствовал себя маленьким мальчиком, которым командует сестра, и ее сильная личность подавляет его. Воля у нее была железная.
— Ты должна радоваться, что у тебя будет меньше работы.
— Радоваться? Может, и радовалась бы, если бы она не была кушиткой! Разве тебе все равно, что этим неправильным браком Моисей навлекает грех на всех нас?
— Что в нем неправильного?
— И ты еще спрашиваешь? — она гневно махнула рукой. — Просто пойди в его шатер и посмотри на нее! Ей надо вернуться к своему народу. Ей не место среди нас, не говоря уже о чести быть женой освободителя Израиля!
Аарон раздумывал, стоит ли ему говорить с Моисеем. Он действительно был очень удивлен, когда Моисей привел в свой шатер рабыню-кушитку. Может, ему лучше поговорить с кем-нибудь из старейшин и только потом идти к брату? Что думают люди о браке Моисея? Мариам не долго будет держать язык за зубами.
Аарон стал сомневаться. Мариам пыталась предупредить его о Надаве и Авиуде, но он ее не послушал. А что, если сейчас он допускает очередную ошибку? Что, если стоит прислушаться к сестре и высказаться против новой женитьбы Моисея?
— ВЫЙДИТЕ К СКИНИИ, ВСЕ ТРОЕ!
Волосы на голове Аарона встали дыбом. Он поднял глаза, страшась Голоса.
Мариам выпрямилась и вздернула подбородок. Ее глаза горели.
— Господь позвал меня к скинии. И тебя тоже, если я правильно поняла по выражению твоего лица, — она вышла из шатра. Стоя в лучах солнца, она оглянулась: — Ну? Ты идешь или нет?
Моисей уже ждал их, он казался растерянным. Над их головами заклубилось облако и, сгущаясь, стало спускаться вниз.
Мариам посмотрела вверх, ее щеки горели, она была в радостном возбуждении.
— Аарон, сейчас ты увидишь!
Он вздрогнул, когда облачный столп остановился у входа в скинию. Из облака раздался Голос:
— СЛУШАЙТЕ СЛОВА МОИ! ЕСЛИ БЫВАЕТ У ВАС ПРОРОК ГОСПОДЕНЬ, ТО Я ОТКРЫВАЮСЬ ЕМУ В ВИДЕНИИ, ВО СНЕ ГОВОРЮ С НИМ; НО НЕ ТАК С РАБОМ МОИМ МОИСЕЕМ. ОН ВЕРЕН ВО ВСЕМ ДОМУ МОЕМУ. УСТАМИ К УСТАМ ГОВОРЮ Я С НИМ И ЯВНО, А НЕ В ГАДАНИЯХ! И ОБРАЗ ГОСПОДА ОН ВИДИТ; КАК ЖЕ ВЫ НЕ УБОЯЛИСЬ УПРЕКАТЬ РАБА МОЕГО, МОИСЕЯ?
Столп плотного тумана поднялся выше, и Аароном снова овладело мучительное чувство, что он согрешил. В стыде он опустил голову.
Мариам тихо вскрикнула. Ее лицо и руки вдруг побелели, как у мертворожденного младенца; половина ее тела была изъедена проказой. Она упала на колени, крича и посыпая голову песком.
— О-ох! — стенал Аарон. Он протянул к Моисею дрожащие руки. — О, мой господин! Пожалуйста, не наказывай нас за этот грех, который мы совершили по глупости, — по всему его телу пробежал леденящий холодок страха.
В ужасе от случившегося, Моисей воззвал к Господу, умоляя о милосердии к сестре.
Раздался Голос, который слышали все трое:
— ЕСЛИ БЫ ОТЕЦ ЕЕ ПЛЮНУЛ ЕЙ В ЛИЦО, ТО НЕ ДОЛЖНА ЛИ БЫЛА БЫ ОНА СТЫДИТЬСЯ СЕМЬ ДНЕЙ? ИТАК, ПУСТЬ БУДЕТ ОНА В ЗАКЛЮЧЕНИИ СЕМЬ ДНЕЙ ВНЕ СТАНА, А ПОСЛЕ ОПЯТЬ ВОЗВРАТИТСЯ.
Рыдая, Мариам упала на лицо, распростершись на земле перед Господом. Ее протянутые вперед, белые от проказы руки, снова стали сильными и смуглыми, натруженными и мозолистыми из-за долгих лет рабства. Она потянулась к ногам Моисея, но не прикасалась к нему. Аарон наклонился к ней, но она резко отпрянула назад.
— Не прикасайся ко мне! — она неуклюже поднялась и отступила. Ее темные глаза были полны слез, а щеки пылали от унижения. Она закрыла лицо покрывалом и склонилась перед Моисеем. — Прости меня, брат. Пожалуйста, прости меня.
— Мариам, сестра моя…
Аарон почувствовал, как ее стыд перешел на него. Ему следовало тогда сказать ей замолчать и больше не сплетничать о ком бы то ни было, особенно о Моисее, Божьем избраннике и избавителе Израиля. Вместо этого он прислушался к ее словам.
Люди вышли из шатров и стояли, с любопытством глядя на них. Некоторые подошли поближе, стараясь разглядеть, что происходит.
— Нечистая! — выкрикивала Мариам, торопясь уйти из стана. — Я нечистая!
Люди в страхе бежали от нее. Кто-то плакал. Испуганные дети мчались к шатрам своих родителей.
— Нечистая! — Мариам бежала, спотыкаясь от стыда, но не падала.
У Аарона запершило в горле. Неужели это его судьба — подводить Господа? Подводить Моисея во всем, за что ни возьмись? Он не послушался, и погибли Авиуд и Надав. Послушался, и его сестра покрылась проказой, потому что ему не хватило мудрости. Это он должен был находиться вне стана! Ему нужно было быть осмотрительнее, а не потакать Мариам. Но он уступил ей. Позволил ей раздуть его несбывшиеся мечты о лидерстве. Каждый раз, пытаясь сделать какой-то шаг, он навлекал несчастья не только на свою голову, но и на своих близких.
— Аарон…
Голос брата звучал очень мягко, и сердце Аарона защемило еще сильнее.
— Почему Господь не наказал меня, ведь я согрешил не меньше, чем она?
— Горевал бы ты так же сильно, если бы сам был наказан? У тебя мягкое сердце, Аарон.
— И такая же голова, — он взглянул на брата. — Я хотел было поддаться этому. Я думал о том, что я — старший брат, который должен быть в тени младшего. Я не хотел чувствовать всего этого, Моисей, но я просто человек. Гордыня — мой враг.
— Я знаю.
— Я правда люблю тебя, Моисей.
— Я знаю.
Аарон закрыл глаза.
— А теперь Мариам мучается, я же выполняю свои обязанности священника.
— Мы все будем ждать, пока не закончится ее заключение.
Прежде чем огненный столп успеет обогреть прохладный воздух пустыни, весь народ израильский будет знать, что они с Мариам согрешили.
Скоро придет время вечернего приношения.
— Господь, Господь, смилуйся. Мои грехи — тяжелая ноша для меня.
Прошло семь дней, и Мариам вернулась в стан. Облачный столп поднялся и повел народ из Асирофа. Облако остановилось в пустыне Фаран, и люди разбили стан в Кадесе. Аарон, его сыновья и левиты установили скинию. Все племена разбили свои шатры вокруг скинии на отведенных им землях. Каждый знал свои обязанности, и люди быстро обосновались на новом месте.
Моисей получил наставления от Господа и передал Аарону имена двенадцати человек, по одному от каждого племени израильского, кроме левитов. Обязанности левитов будут состоять в поклонении Господу. Аарон послал за представителями племен и стоял перед Моисеем, когда тот объявлял Божьи повеления.
— Вы должны пойти в Ханаан и осмотреть землю, данную нам Господом.
Аарон видел, как лицо Иисуса Навина вспыхнуло от возбуждения, ведь его выбрали от полуплемени Ефрема, сына Иосифа. Некоторые казались напуганными таким поручением. У отряда нет ни продовольствия, ни карт местности, ни опыта разведки на вражеской территории. Большинство были молодыми, как Иисус Навин, но был среди них один, старше по возрасту, которого поставленная задача не пугала. Его звали Халев.