– Из полиции? Пьетро сделал какую-нибудь глупость?

– Не в наших правилах, синьора, утруждать себя из-за глупости... Где сейчас ваш сын?

Лицо ее сразу застыло; она развела руками:

– Не знаю... шляется где-нибудь по Сан Джованни... а может, поехал в Верону искать работу...

– Мы получили не очень лестные отзывы о Пьетро Гринда...

Она печально кивнула.

– Так я и знала... И все же я-то его хорошо знаю и могу вас заверить, что в сущности он неплохой... Просто у него дурь в голове. Мечтает разбогатеть одним махом, не слишком утруждаясь... Чего же вы хотите? Я его растила одна. Отец погиб, когда Пьетро был совсем маленьким... Моя мать потакала всем его капризам. А мой отец ничем мне не помогал, только о себе и думал... Купил мне после войны этот дом, где я зарабатываю шитьем. А больше нами не занимался.

– Почему?

– Папа – странный человек... с необычными взглядами... к тому же эгоист. Он очень любил маму, и когда она умерла, стал еще более угрюмым и замкнутым... выходки Пьетро злили его. Они поссорились... Я напрасно пыталась их мирить. Тут ничего нельзя было поделать. Пьетро недостаточно уважительно относился к моему отцу, а тот отказывал ему во всяком снисхождении...

– Ваш сын не видался с дедом?

– Очень давно.

– А мне говорили, что он был у него месяца два-три назад?

– А, да! В то время Пьетро вбил себе в голову, что ему надо отправиться в Нью-Йорк и там он непременно разбогатеет. Он пошел просить денег у моего отца... и ничего не получил.

– Ваш отец богат?

– Его парикмахерская приносит хороший доход.

– А что же он вам не помогает?

– Не знаю.

– И вы с ним не видитесь?

– Нет.

– Почему же?

– Потому, что мне не нравится его образ жизни.

– А именно?

– Это касается только моего отца...

Следователи недоуменно переглянулись. Поскольку дело было в Италии, Сайрус А. Вильям спросил наудачу:

– Вы намекаете на его любовницу?

– А, так вы знаете?

Тарчинини одобрительно подмигнул своему другу.

– Да... но мы не знаем ее имени, а нам она срочно нужна.

– Я не знаю, кто она. Знаю, что она есть, и все. Справьтесь у моего отца.

Тарчинини сказал:

– К сожалению, это уже невозможно.

– Невозможно?

– Винченцо Маттеини умер вчера вечером.

– Умер?

– Покончил с собой.

Новость ошеломила ее. Она повторяла:

– Папа умер... папа умер...

И вдруг вместо ожидаемых слез последовал взрыв ярости:

– Это из-за той женщины!

– Синьора, я думаю, это скорее из-за дела, случившегося когда-то в Роверето.

Она вся застыла и смертельно побледнела.

– Вы и это знаете... Это должно было случиться. Кража никогда до добра не доводит. С тех пор, как тот голубой чемодан появился у нас, нам не было счастья... мы были ворами... Хорошо, что мы, собственно, к нему и не притрагивались... Я сдам его властям.

– Как он оказался у вас?

Мария Гринда рассказала сцену, происшедшую пятнадцать лет назад. Как две женщины, вернувшись из похода за продуктами, обнаружили у Винченцо чемодан, якобы оставленный неизвестным беглецом...

– И вы поверили?

– Нет... Мы часто говорили с мамой... мы были почти уверены, что папа украл чемодан. Вот почему мама не хотела, чтобы мы пользовались его содержимым... еле согласилась...

– Вы открыли тайну своему отцу?

– Да... однажды, когда я была очень зла на отца, потому что он не хотел помочь мне уплатить просроченный налог, и мне угрожал арест. У меня чуть не описали дом... Не надо было посвящать в это Пьетро... это еще больше настроило его против деда.

– Он мог рассчитывать разбогатеть после смерти синьора Маттеини...

– Нет. Пьетро знал, что, получив чемодан в свое распоряжение, я тут же сдам его анонимным образом... И так я теперь и сделаю!

– Боюсь, это будет трудно, синьора: чемодан исчез.

– Чемодан ис... О! Слава Богу!

Возглас был искренним; оба сыщика не усомнились в этом ни на миг.

Глава VIII

Тарчинини и его друг вернулись в Верону, полностью убежденные в невиновности Гринда. Мария ничего не знала об отцовском преступлении. Что касается шалопая Пьетро, то он пришел домой как раз перед их уходом. Сначала, держась образа, почерпнутого из книг и фильмов про гангстеров, Пьетро строил из себя блатного, но, узнав, что речь идет о преступлении, сразу сник. Страх смел с него позу, и остался просто мальчишка, выросший слишком быстро и без присмотра. Да, он ходил к деду попросить денег, и старик отказал. Да, они спорили достаточно громко, чтоб их могли подслушать, хотя кухонная дверь была закрыта... Да, он знал, что у дедушки есть любовница, но никогда не интересовался, кто она... Уж, конечно, не чета его знакомым девушкам! На вечер, в который произошло преступление, у него было как будто неопровержимое алиби. Пообедав в гостях у приятеля – Молари с виа Стелла – он просидел там до часу ночи за партией "морра", принесшей ему выигрыш в триста пятьдесят лир. Разумеется, Тарчинини собирался это проверить, но для обоих друзей и так уже было ясно, что Гринда ни при чем.

Им теперь была понятнее угрюмость Маттеини, вынужденного носить в себе тайну, которую некому доверить и которая давила его. Открылся ли он этой неведомой любовнице, о существовании которой они сейчас узнали? Но с чего бы, если он ничего не сказал даже любимой жене?

– Итак, дорогой Ромео, мы зря потратили день...

– Ремесло следователя состоит из сотен зря потраченных дней...Но снять с человека подозрение не менее важно, чем найти новые улики.

– Как вы думаете теперь повести расследование?

– Я прикажу собрать данные о личной жизни Маттеини, чтоб обнаружить эту самую любовницу, но удастся ли? Да и будет ли нам какой-нибудь толк от этой женщины?

– Я все же продолжаю считать, что мы не должны были оставлять Мику Росси.

– Экие вы, бостонцы, злопамятные!

– Вернее сказать, красивые женщины не так легко кружат нам головы, как веронцам, и если они виновны, мы посылаем на электрический стул красавиц не хуже, чем дурнушек!

– Та-та-та! Билл, успокойтесь и выкиньте из головы предвзятое мнение о нашей якобы слабости к смазливым личикам. Но мы, в отличие от вас, не считаем, что супружеская измена есть преступление, заслуживающее высшей меры наказания.

– А убийство мужа? Или соучастие?

– Это другое дело, и нуждается в доказательстве. Стоящая перед нами задача не из легких: не будем же подходить к ней предвзято. Это был бы самый верный способ безнадежно запутаться. А сейчас, пока я составлю рапорт о нашем визите в Сан Джованни, погуляйте-ка по Вероне, развейтесь немного. Раз вы теперь любите этот город, ознакомьтесь с ним получше.

– Сегодня я куда меньше уверен в своей любви к Вероне!

– А! Из-за вашей Джульетты?

– Да.

– Послушайте-ка, Билл, не в обиду вам будет сказано, вы не мене ветрены, чем Мика Росси!

Комиссар один посмеялся своей шутке.

– Ладно, – сказал он, – видно синьор Лекок сегодня невосприимчив к итальянским чарам. В таком случае, если он согласен последовать совету своего друга Тарчинини, он прогуляется немного для успокоения нервов, а потом зайдет за мной и мы пойдем обедать к синьоре Тарчинини.

– Вы очень добры, Ромео, но...

– Никаких "но"! Я не хочу оставлять вас одного сегодня вечером: еще броситесь, чего доброго, в Адиче или встретите еще одну Джульетту, и все начнется сначала!

– Ну уж нет! Но вы, значит, верите, что, если я решу утопиться, то сумею это выполнить?

– Это не доказывает, что американцы умнее итальянцев?

– Может быть... зато честнее!

– Честнее? Уж кто бы говорил! Сами же ухаживаете за девушкой, когда у вас есть невеста!

Лекок стукнул кулаком по столу.

– Не злоупотребляйте доверием друга, Ромео, это недостойно джентльмена! К тому же всему виной вы сами!

– Я?

– Вы, Верона, ваша страна и ваше солнце! Я вам кое-что скажу Тарчинини: я про эту Джульетту и думать забыл!