Если бы рядом не маячил Кэйл, то, как и предсказывала Сид, Дженнер наслаждалась бы круизом. Ей действительно нравился океан. Она привыкла к нему, прожив семь лет на побережье, но серо-зеленую Атлантику невозможно сравнивать с сочными тихоокеанскими красками. Глубины сияли великолепной синевой, но время от времени цвет переливался и мелькали зеленоватые и бирюзовые проблески. На горизонте не виднелось ни клочка земли, и создавалось ощущение полного одиночества во всем мире – если, конечно, пребывание среди сотен людей в идеальном плавающем городе можно назвать одиночеством.

На судне чувствовался запах новизны, поняла Дженнер. Он шел отовсюду: от свежеокрашенных стен, ковров, обшивки и даже досок палубы. Все было с иголочки новеньким и чистеньким, и в иных обстоятельствах ей бы тут наверняка понравилось.

Рука Кэйла все еще обхватывала ее талию: солидное давление и постоянное напоминание о необходимости послушания. Разумеется, для сторонних наблюдателей они выглядят как влюбленные, очарованные завязыванием только зарождающихся, небывалых и восхитительных отношений. И лишь Дженнер знала, что хватка Кэйла слишком жесткая. У нее вырвался легкий бессильный вздох. Ну и куда, он думает, она побежит, если вырвется? Ради бога, они же на корабле посреди океана! Здесь нельзя угнать тачку и скрыться. Да и потом, нельзя забывать про Сид.

Наверное, Кэйл услышал этот вздох, потому что притянул Дженнер поближе и наклонился, чтобы поцеловать ее в висок, а затем приблизил рот к ее уху.

– Постарайся, чтобы вышло достоверно.

Она отвернула голову и опустила подбородок.

– Я слишком напугана, – возразила она, придавая голосу оттенок плаксивости и стараясь не хмыкнуть. Да, Дженнер была напугана... раньше. Но не сейчас. Странно. А может, разум и тело не смогли так долго испытывать шок, сработал какой-то механизм адаптации и оттолкнул ужас происходящего на второй план.

А вот Кэйл хмыкнул.

– Дерьмо собачье. Ни черта ты не напугана. Так что давай, продемонстрируй, как ты меня любишь, милая, иначе в нашей прогулке не будет никакого смысла и я затащу тебя обратно в каюту. Ведь ты не желаешь провести остаток круиза прикованной к стулу?

Дженнер определенно этого не желала, поэтому повернулась к нему лицом и зазывно улыбнулась. Это мог видеть только Кэйл, поэтому она вдобавок похлопала ресницами и устремила на него томный взгляд пустоголовой дурочки, сраженной его мужским обаянием. Ему нужно, чтобы она время от времени показывалась на людях, подумала Дженнер. Хотя, возможно, похитители сумеют правдоподобно объяснить ее неучастие во множестве развлечений, которыми уже вовсю загорелись другие пассажиры, и не исключено, что никто и глазом не моргнет, если Дженнер пропустит все официальные обеды, аукционы и прочие мероприятия, составляющие суть благотворительного круиза. Скорее всего, Кэйлу удастся всех убедить, будто, влюбившись в него, она потеряла голову, хотя ранее за ней не числилось скоропалительных и бездумных связей.

Большинство пассажиров с Дженнер не знакомы, но некоторые знают ее достаточно, чтобы двухнедельное затворничество не прошло незамеченным. Кэйлу придется хоть изредка выпускать пленницу из каюты, выводить в люди, разрешить общаться и посещать запланированные тусовки.

Чертовски жаль, что нельзя обернуть появление на публике в свою пользу. Да, она окружена толпой, но если сейчас воззвать о помощи... то что? Ее примут за сумасшедшую, ведь Кэйл прилюдно не совершил ничего, что ставило бы его действия под сомнение. Он очаровал Линду и Нину, был неизменно внимателен по отношению к самой Дженнер, и любой посторонний, перехвативший взгляд Кэйла на спутницу, решил бы, что тот влюблен по уши.

И если вдруг заорать «Помогите!», что станется с Сид?

Раз уж Дженнер пока не видела выхода из ситуации, то задумалась о ее причинах. Кэйл пошел на непомерные хлопоты ради возможности прослушивать чужую каюту и следить за происходящим там. Имени соседа Дженнер не знала, но если тот действительно совладелец этого лайнера, то невероятно богат, потому что построить и обставить подобное судно стоит миллиарды долларов. А по сути богатство означает власть. Кто же он такой? Что заговорщики пытаются на него раскопать? Может, он какой-нибудь извращенец, и они пытаются собрать компромат для дальнейшего шантажа? Схема вроде подходящая, не считая того, каким способом осуществляется. Набрать целую группу сообщников на борт круизного лайнера уже стоит небольшое состояние, плюс расходы на команду, захватившую Сид.

Это вернуло Дженнер к мыслям о шпионах. Промышленный шпионаж. Но при этом обычно похищают данные или опытный образец, так почему тратится столько времени и усилий на наблюдение за каким-то мужчиной во время круиза?

Под каким углом она ни рассматривала ситуацию, приходящие на ум предположения все равно казались бессмыслицей. Какую бы цель Дженнер ни приписывала Кэйлу и его людям, существовали более простые и менее затратные способы добиться этой цели, хотя, исходя из уже увиденного, шпионская команда была организована как нельзя лучше. Так какого дьявола тут творится?

Угрожая Сид, заговорщики ловко связали Дженнер по рукам и ногам, эффективно ограничив любые порывы с ее стороны. Так что Кэйл вполне мог оставить пленницу без присмотра и без привязи – она бы и пальцем не пошевелила ради собственной свободы: из-за Сид. Один-единственный звонок от Кэйла или любого другого из его шайки, и Сид не поздоровится. Что бы ни происходило, решила Дженнер, ей придется продолжать игру по указке похитителей.

Она удивила Кэйла, когда вырвалась из его хватки и прислонилась спиной к перилам. Утвердившись на ногах, Дженнер напряженно уставилась на него.

– Скажи, что вы замышляете.

– Нет, – последовал мгновенный и предельно определенный ответ. Никаких обсуждений, никаких раздумий.

– Я не могу понять...

– Тебе и не нужно ничего понимать. Тебе нужно выполнять, что велят, и держать язык за зубами. – Он скользнул рукой по ее предплечью. Со стороны этот жест казался лаской, но жесткие пальцы стальной хваткой сжали локоть. – Довольно мы тут болтались. Идем.

– Я пока не готова уйти отсюда.

Ей хотелось остаться на месте и еще поспорить – может, получится выудить какие-нибудь подробности из этого каменного истукана.

Кэйл наклонился. Слишком близкий, слишком горячий, слишком большой. Его губы касались ее щеки.

– Клянусь богом, я перекину тебя через плечо и отнесу обратно в каюту, представляешь, какое занятное представление мы устроим для других пассажиров. А потом я прикую твои руки-ноги к стулу, и ты не выберешься из комнаты, пока круиз не подойдет к концу. Я справлюсь и без тебя, Редвайн.

Сердце колотилось, дыхание перехватывало, но она чуяла истину всем своим нутром.

– Не справишься. Если бы мог, то вообще не стал бы меня впутывать.

– Смотри.

Он снова обхватил ее за талию, отодвинул от борта и начал поднимать.

– Стой!

Притворяться – это одно, а устраивать публичный спектакль – совсем другое. И Кэйл бы его устроил, действительно перекинул бы ее через плечо и утащил, причем большинство зрителей заулыбались бы в уверенности, будто знают, что произойдет, едва парочка окажется наедине.

Он послушно остановился, все еще прижимая Дженнер к себе, но не сильно. Любой наблюдатель принял бы это скорее за объятия любовников, нежели за угрозу, но она видела холод в голубых глазах Кэйла, видела, что он не блефует.

Сердце заколотилось еще сильнее, еще быстрее. Что-то в его взгляде притягивало Дженнер, заставляло еще отчетливей ощущать его присутствие на чисто физическом уровне. Она старалась сохранить бесстрастное выражение лица, старалась не позволить похитителю понять, как он действует на нее. Черт возьми, она не должна отвечать на его прикосновение, на близость стройного мускулистого тела, но ничего не могла с собой поделать. Он должен быть ей противен, и тот факт, что все ровно наоборот, подсказывал Дженнер сопротивляться еще сильнее, возводить преграду еще выше.