Генерал Бур-Коморовский, считая, что до вступления советских войск в Варшаву осталось немногим более 12 часов, примет решение бросить город в огонь повстанческой борьбы, а фельдмаршал Вальтер фон Модель, месяц назад объединивший в своих руках командование двумя группами армий — «Центр» и «Северная Украина», закончит к этому времени организацию нового фронта на Висле и у границ Восточной Пруссии.
Советское наступление на запад продолжается: освобождены Нарва, Львов и Станислав, Перемышль и Ярослав, Брест и Белосток. В связи с более успешным, чем предусматривалось, развитием операций войска 1-го Украинского фронта получают задачу выйти к верховьям Вислы между Вислокой и Саном, а войска 1-го Белорусского фронта — к среднему течению Вислы и к Нареву. Освобождение предместья Варшавы — Праги — намечается между 5 и 8 августа.
Передовые части с остатками горючего, с последними тоннами боеприпасов 30 июля выходят на ближние подступы к Праге, а 31 июля — к берегам Рижского залива. На обоих участках они встречают яростное сопротивление свежих дивизий врага. Приходится остановиться и отступить. Гитлер в опорных пунктах на берегах Балтики и в Варшаве видит главные центры своего фронта. Он не знает, что через три недели советские армии всей своей мощью обрушатся на Балканы, вырвут у него из рук Румынию, Болгарию и Венгрию.
На «польском фронте» продолжается быстрое продвижение к берегам Вислы. Судьбу предстоящего наступления, несущего свободу всей стране, будут решать плацдармы — маленькие клочки земли на западном берегу Вислы, откуда будет нанесен удар. Эти еще не захваченные плацдармы будут иметь значение брешей в стене крепости за Вислой.
Понимая их значение, генерал Александр Завадский 20 июля телеграфирует командующему Армией Людовой: «…Между Демблином и Пулавами… будем форсировать Вислу, чтобы обойти Варшаву. Командование фронта и Военный совет нашей армии считают, что… целесообразно, чтобы отряды (народных партизан)… переправились sa Вислу и развернули в нужный момент решительные операции… особенно между Демблином и Пулавами…»
Отдел иностранных войск «Восток» главного командования немецкой армии в приложении к сводке о положении на фронте 21 июля сообщает о действиях партизан:
«В районе Грубешува, южнее Хелма и вокруг Красныстава многочисленные советско-польские банды начали совершать нападения на автомашины, опорные пункты и мелкие подразделения. К югу от Люблина отбито нападение сильной банды на расположение наших зенитных прожекторов. С территорий между Вислой и Люблином поступают донесения о многочисленных бандах, насчитывающих до 400 человек. Согласно заявлениям жителей (следует читать: фольксдойче. — Прим. автора), на расстоянии 20 или 30 километров западнее Влодавы есть аэродромы для самолетов снабжения… Западнее Вислы появились многочисленные банды, насчитывающие от 150 до 200 человек».
В подобных же сводках за два последующих дня говорится об увеличении числа партизанских отрядов под Кельце, о задержании и выгрузке партизанами поезда с боеприпасами под Скаржиско-Каменной, о сбрасывании оружия с самолетов под Радомом, о нападениях на немецкие посты и отряды, о разрушениях дорог и мостов.
29 июля 350-я пехотная дивизия 13-й армии на фронте маршала Конева форсирует реку под Баранувом и удерживает позиции под ожесточенными контратаками, наносимыми со стороны Мелеца и Сандомира. Отсюда в будущем начнется наступление на Краков и Силезию.
В этот же день передовые батальоны 69-й армии генерала Колпакчи форсируют Вислу и ведут бой за плацдарм под Яновецом. Отсюда начнется наступление на Кельце и Ченстохов.
Перед рассветом 1 августа две роты 4-го пехотного полка дивизии имени Генрика Домбровского захватывают 150 метров привисленских песков на западном берегу под Пулавами. 1-я армия пять долгих дней и ночей сражается на пяти маленьких плацдармах, но под сильными ударами гитлеровских резервов она будет вынуждена отступить на другой берег реки.
Откуда будет нанесен удар, который освободит Варшаву, Лодзь, Познань? Где будет подготовлен трамплин, 9 которого танковые армии ринутся на Берлин, к Одеру?
История дала ответ. Дело летописца этот ответ записать. На пороге шестидесятого месяца войны перед глазами поляков отчетливее всего вырисовывается среднее течение Вислы; остальное скрывает дымка расстояния. Я своими глазами, глазами паренька, родившегося в Варшаве, солдата, потерявшегося в сентябре 1939 года, офицера, возвращающегося в Польшу спустя неполных пять лет, острее всего вижу берег Вислы напротив Запильча, земли, лежащей между Пилицей и Радомкой.
Плацдарм (31 июля — 5 августа)
Утро было солнечное. На бледном небе — ни облачка. И хотя еще не было пяти, роса уже высохла и тень не приносила прохлады. Лесными дорогами, просеками, одновременно десятками дорог и тропинок шла 35-я гвардейская стрелковая дивизия. Позади остался ночной переход, но в какой-то момент головные колонны все же ускорили шаг. Они еще не видели реки, но в дуновении западного ветра уже почувствовали ее свежесть.
— Дорога свободна! Принять вправо! — команды шли от хвоста к голове колонны, повторяемые все новыми голосами.
Солдаты приняли вправо, вошли в лес. Бронебойщики с противотанковыми ружьями осторожно обходили пни, стараясь не задевать длинными стволами деревья. «Сорокапятки» съезжали в сторону с дороги и двигались над неглубоким рвом, низкорослые лохматые кони терлись потными боками о ветки кустов.
Мимо проехал пикап с автоматчиками. Они сидели вдоль бортов, готовые в любую минуту соскочить на землю. Парни были рослые, такие, что в одиночку выходят против десятерых — армейская разведка. Следом за ними ехал открытый вездеход с торчащей вверх антенной радиостанции.
Пехотинцы узнавали фигуру и лицо того, кто сидел около водителя, поворачивали головы, замедляли шаг. Офицеры отдавали честь, поднося руку к каскам. Следом за машинами, как шум волн за лодкой, шел рокот людских голосов.
— Командарм, — говорили кадровые солдаты, еще не отвыкшие от старой, революционной терминологии. — Перематывай, братцы, портянки. Если Чуйков приехал, то больше, чем до утра, не отдохнешь.
Был последний день июля. Солнце стояло еще достаточно низко, чтобы косые лучи его могли бить в глаза немецким наблюдателям на западном берегу. С пригорка, на котором в густой тени стоит молчаливая группа людей, виден небольшой участок берега. По бокам, укрытые деревьями садов, притаились автоматчики в выгоревших гимнастерках.
В центре — двое мужчин в рубашках с закатанными рукавами. Издали их можно было принять за крестьян, которые в жаркий день вышли посмотреть на реку, поговорить на солнышке. На шаг впереди стоит коренастый сорокалетний мужчина. У него большая голова, высокий лоб. Волосы темные, вьющиеся, выгоревшие на солнце. Где-то в морщинах лба, в широких и лохматых бровях или, может быть, во взгляде скрыто упорство, воля. Когда я встречу его много лет спустя, волосы у него поседеют, морщины станут глубже, но упорство и воля останутся.
Чуйков смотрит на противоположный берег Вислы. В поле его зрения — только тополя, дамба, ивняк на узком песчаном пляже и вода, покрытая рябью, но в памяти он держит то, что много раз читал на карте. На севере течет Пилица, она делает двойной изгиб в форме латинской буквы S: нижний полукруг слегка растянут, а верхний — резко заворачивает вправо, впадая в Вислу. Пилица будет прикрывать правое крыло. На юге, наискось, на северо-восток, пробираясь через Козеницкую пущу, несет свои воды неглубокая, извилистая Радомка. Леса на ее западном берегу сбегают широкий поясом прямо к Висле. Это и будет прикрытие левого крыла.
Обе реки соединяет широкий тракт, идущий от Рычивула через Магнушев и Мнишев к мосту, разрушенному еще в 1939 году. Тракт похож на тетиву, натянутую на излучину Вислы. Параллельно ему, дальше на запад, тянется широкой полосой болотистый ольшаник. Он будет служить помехой наступающей пехоте и артиллерии 8-й гвардейской армии, но одновременно не позволит контратакующему противнику вбить клин с запада на восток, рассечь плацдарм на две части.