И как из корзины фокусника появляются зайцы или голуби, так вдруг перед Тоньо появился Пепито. Всё оказалось очень просто: в одном из заборов была дыра, сначала Пепито влез в неё, чтобы спрятаться, а потом через неё же вылез обратно на улицу.

Тоньо и Лео сначала удивились, а потом расхохотались. Но когда они увидали приближавшихся к ним Кике, Курро и Китайца, настроение у Тоньо и Лео сразу испортилось. Ребята шли спокойно, молча, размеренным шагом, с видом мстителей, точно как в фильмах.

— Здесь два десятка безе, — обратился Пепито к Тоньо. — Десять земляничных, приготовленных на настоящей свежей землянике, а не на эссенции… и десять кофейных, которые никому вреда не приносят… Мой дед так любил ими лакомиться…

— Я не заказывал их… — пробормотал Тоньо, нервничая и запинаясь.

— Конечно, заказывал не ты. Их заказывал Лео. — Пепито подставил поднос со сладостями к самому носу Тоньо.

— Бери. Они стоят сто двадцать песет, — приказал он.

Тоньо краем глаза смотрел то вправо, то влево, но везде видел приятелей Пепито, которые подходили всё ближе и ближе.

— Ты что, не слышишь? Сто двадцать песет. Посмотрим, есть ли они у тебя, — приставал к нему Китаец.

— У меня только пять.

— За эти деньги я могу дать тебе только одно пирожное, — сказал Пепито тоном хозяина большого торгового дома.

— Хорошо…

Он разорвал пакет с одного конца, вынул одно пирожное и отдал его Тоньо.

— Я тебе даю земляничное. Оно вкуснее всех.

— На, бери, — протянул Тоньо деньги.

— Захочешь ещё, звони, ты ведь теперь знаешь номер телефона. Только не вздумай заказывать, если тебе нечем платить…

У Тоньо пропало всякое желание есть пирожное. Он с отвращением посмотрел на него и пошёл прочь. Его друзья шли за ним, низко опустив голову.

Пепито вернулся в кондитерскую.

— Что случилось? — закричал дон Хиларио, увидев его с рваным пакетом в руках.

— Они пожелали взять только одно пирожное.

— Зачем же тогда они заказывали десяток?

— Не знаю… но денег у них было только на одно.

— О ком ты говоришь?

— О… о… о покупателе.

— Да если я буду посылать по одному пирожному всякому, кому взбредёт в голову, разве я смогу торговать? Как ты считаешь? — волновался он. — Я могу посылать на дом только самые выгодные заказы. На сегодня был заказан свадебный торт и три кило печенья со сливками ко дню рождения. Так об этом ты почему-то не сказал! Хотел бы я знать, почему?

— Я… я забыл.

Дон Хиларио метался по комнате, как лев в клетке.

— И я ещё должен выслушивать жалобы клиентов! Жених и невеста остались без торта… Ребёнок в день своего рождения плачет и рыдает, оставшись без печенья, а я… я останусь без покупателей!

Пепито в душе жалел своего хозяина, но сказать ему всю правду он не мог, ведь это могло обернуться для Тоньо и его друзей хорошей головомойкой. Пусть лучше всё останется как есть.

Дон Хиларио задыхался и вытирал со лба холодный пот.

— Так вот, сынок!.. — сказал он Пепито. — Возможно, я никогда не узнаю, что произошло, да это и неважно. Единственное, что я хочу, чтобы это больше не повторилось… И мне кажется, что тебя это касается больше всего. Вот тебе деньги, и поищи-ка ты себе другую работу. Я зла на тебя не держу… Иди себе подобру-поздорову.

С грустью снял Пепито куртку, положил её на прилавок и взял деньги. И когда мальчик был уже у двери, добрый человек протянул ему пару швейцарских булочек.

— На, возьми… Они свежие, сегодняшние…

Мальчик помахал ему на прощание рукой. На улице, как всегда, его поджидал Дракон. Пепито одну из булок отдал ему, а сам надкусил другую. Он был очень огорчён, а Дракон был уверен, что сегодня у них большой праздник.

VIII

Лето кончилось. Листья на деревьях стали золотисто-жёлтыми, потом они покраснели, по вечерам было прохладно. И главное, в школе начались занятия.

У ребят уже не было свободного времени, чтобы поиграть в футбол или порезвиться с Драконом.

Всё изменилось, кроме физиономии дона Хоакина.

— Ты знаешь, сколько дней осталось до окончания срока? — однажды утром спросил он у Пепито.

— Я не веду точного счёта…

— Тогда я посчитаю вместо тебя! Восемь!.. Восемь дней…

— Всего только восемь? — Никогда ещё восьмёрка не была так ненавистна мальчику. — Вы не могли бы подождать ещё несколько дней?

— Я и так слишком долго жду! Поэтому вы меня за дурака и принимаете! Я сказал: конец месяца — и точка. Не то я сам напомню твоей мамаше…

Пепито рассказал о своём разговоре друзьям.

— Теперь сколько ни старайся, вряд ли где-нибудь подработаешь… Ведь школа началась… уроки, — вздыхал Китаец.

…Дело было вечером. Они сидели во дворе и беседовали. Пепито, сидя на корточках, рисовал что-то палкой на земле.

— Ко всему ещё и донья Клара не заплатила маме за платье, — вздохнул он.

— Вот нахалка! А почему?

— Говорит, что платье её полнит…

— Мы можем ей доставить такое огорчение, что она сразу похудеет и постройнеет! — со злостью предложил Китаец.

— Деньги должны расти на улице, как деревья, — философствовал Курро. — Правда, тогда бы ни одного дерева не осталось на улице.

— Ребята! — Кике с восхищением посмотрел на Курро. — Такие мысли нужно записывать.

— Зачем записывать? — спросил Китаец. — Мой отец говорит, что пером ничего не заработаешь.

— Откуда он знает?

— Он писал стихи для камешков — это такие большие твёрдые конфеты, разбить их можно только молотком… их завёртывают в бумажки, на которых написаны разные стишки.

— Вот если бы наши мятные леденцы так обернуть, — размечтался Кике, — мы бы наверняка получали заказы из-за границы!

— Итак, дела у нас такие, что… — вздохнул Пепито, — денег у нас нет… и не будет никогда, долг уплатить нечем…

— Что же будет? — со страхом спросил Кике.

— Нас посадят в тюрьму, — авторитетно заявил Курро, прежде чем Пепито подумал, что ответить.

Ребята предполагали разное, варианты были довольно страшные, и о таком никто никогда не думал.

— Как это посадят?.. — недоверчиво переспросил Кике. Голос его дрожал.

— А почему бы и нет? Того, кто написал «Давида Копперфильда», ведь посадили? Посадили… За долги; только не за его, а за долги отца… Вся семья сидела в долговой тюрьме…

— Какая несправедливость!

Школьный учитель дон Аугустин писал что-то на классной доске. Ученики его очень любили, потому что он был всегда приветливым и добрым к ним. И тем не менее иногда смеялись над ним потому, что в наше время мало кто носил остроконечную бородку и рубашку с мягким воротником и вместо галстука чёрную, завязанную бантиком, ленточку.

Дон Аугустин повернулся, и ребята увидали, что на доске было написано: «День в деревне».

— На эту тему, — объяснил учитель, — вы должны написать сочинение к завтрашнему дню. У вас были каникулы, и вы, конечно, побывали за городом, в деревне. Вы там провели не один день. Вот и расскажете о том, что вы там делали, что видели, или просто расскажете о каком-нибудь случае, который с вами произошёл. Не обязательно, чтобы всё было точно, можете и пофантазировать. А за сочинение будет назначена премия, и присудим её той работе, которая вам самим понравится больше других. Я надеюсь, что это сочинение будет лучшим из лучших, — продолжал учитель. — Итак, за работу! А теперь все свободны.

Всем было интересно знать, какой будет награда, потому что одно дело — книга, и другое дело — бутсы. Премия наших друзей интересовала особенно.

— Наверняка коробка шоколадных конфет, — скептически заявил Китаец.

— А вдруг велосипед?