Он просто не дал мне уйти, поймал мою руку и поцеловал. Каждый пальчик, сначала на одной руке, потом на другой. Растрёпанная? Пусть, ведь его небольшая коса тоже расплелась, но кто в такие моменты это замечает? Жесткие и требовательные губы Эйнара, нежные и ласковые, но вместе с тем сильные руки…. Мягкая трава и тепло сплетенных тел…. Я знала, что меня давно тянуло к нему и кажется, этому рада.

Утро началось с необычного ощущения теплоты рядом, чужого дыхания мне прямо в ухо и тут сразу услужливая память подкинула картинку, где я сама подошла к Эйнару, чтобы узнать, что с ним, а закончилось совместным сном. Вдвоём оно, конечно, теплее, только как теперь ему в глаза смотреть, кто знает, что у эльфа на уме и как всё у них принято.

Пусть, не жалею ни о чем.

- Ты не спишь, точно знаю,- мягко проговорил знакомый голос мне на ухо. Я развернулась, и, не открывая глаз, уткнулась ему лицом в грудь,- Варь, всё в порядке?

- Да! Только неудобно,- мне действительно было немного стыдно, но и что с того. Хочу, краснею, хочу, бледнею.

- Понимаю, пристала к дедушке столетнему, не дала спать, да еще такое с ним вытворяла!- Эльф осторожно перебирал мои волосы, слегка приглаживая те, что взбунтовались и назойливо лезли ему в лицо.

Я хотела возмутиться, в смысле про возраст, но поняла, что сейчас Стейн просто смеется, и ответила ему тем же, прижавшись к губам.

Это утро, оно лучшее, за последнее время.

Совместный завтрак, быстрые сборы и вот мы уже в пути. Только сижу я не на своей лошадке, а на Верном , крепко прижатая рукой к Эйнару. И, кажется, нам обоим очень удобно, а пегасу? Но ведь он сильный, а значит, все в порядке.

К счастью на пути встретился трактир, где мы встретили работников Тимофея Ивановича, они возвращались, с торгов из Самарии , где удачно продали двух коней тяжеловозов. Обрадованная таким совпадением, я, посоветовшись с Эйнаром, решила вернуть бывшему сокольничему его имущество, и лошадка перекочевала в добрые руки. Письма писать не стала, потому что неизвестно к кому оно потом попадет, да и вечером по плану была связь через костер с Браном, который доставит небольшую записку от меня Тимофею и Дарье, потому что они тоже беспокоились, а подруга ко всему еще и беременна. А еще будет полет. Сумасшедший, но замечательный. Вдвоем.

О чем я думала в этот момент? Уж вовсе не о том, как удивится мой хороший трактирщик Лисин внезапному прибытию работников и лошади.

***

Если б кто-нибудь еще полгода назад сказал Эйнару, что он будет рад обществу обычной человеческой девицы, не преследуя при том никакой личной выгоды, не спя с ней, плюс продвигаясь на Верном исключительно по земле, то в такое поверилось бы с трудом. Теперь все изменилось. В чем причина? Возможно, в возвращении к себе домой, верь рано или поздно, но это должно было произойти. Или в шраме - молнии, который отчего-то стал бледнеть, а это не удалось и самым лучшим мудрецам Самарии. В присутствии рядом княжны, которая хоть и затрудняет передвижение, но все же с ней весьма неплохо, несмотря на кучу осложнений, возникающих по ходу действий.

Одолеваемый энергией, что требовала выхода наружу, Стейн предложил Варваре сделать пробный полет на Верном, ведь с чего-то они должны были начать. Его опасения были напрасными, и уже чрез какое-то время Малинина восторженно смотрела на высоту, удерживаемая не только элементарным креплением, а его рукой, что обхватила и крепко прижала девицу к эльфу.

Как собственность.

Верный протестовал, он никак не хотел идти на снижение и делал вид, что совсем не понимает команды, но все же послушался и приземлился на поляну, которую облюбовали Эйнар и Малинина. Иногда Стейну приходило на ум его самый первый полет, когда отец посадил его на пегаса перед собой, и они взлетели, осматривая окрестности и свой родовой замок, где на протяжении столетий жили их предки. Было здорово, но в момент возвращения на землю ноги предательски дрожали, когда Стейн сам спрыгнул с пегаса. Вот и сейчас Варвара смешно пыталась отпустить гриву животному, по одному разжимая пальцы, спасибо, что не сожгла его, обуреваемая страхом, которого, к счастью, у Светлой и не наблюдалось.

Стейн осторожно снял восторженную княжну с пегаса, боясь, что у той с непривычки подогнуться колени, и она упадет, а потому специально не разжал рук. Но Варвара падать совершенно не собиралась, наоборот, уставилась на руки мужчины, которые будто прилипли к ней.

Эйнар отлично осознавал, что НЕ ХОТЕЛ отпускать её.

- А знаешь, мне понравилось,- произнесла княжна и немного погодя отстранилась. А что ты еще хотел, эльф со шрамом, столетним возрастом и кучей проблем, как своих, так и ее, наследницы Ардари? Про возраст он точно не переживал, но кто знает, что за пунктик в голове Мирославы.

Одно он знал точно, светлые лучи не вырвались из ее ладошек, а значит или Варвара не настолько испугалась, или смогла себя контролировать, что тоже было неплохо. А еще обязательно совершить полет, и чтобы вместе ведь, как оказалось, это здорово, когда не один, а с кем-то.

Проведенный перед сном ритуал с горящей веткой в некоторой степени отдавал элементарным мальчишеством и позерством, но так было нужно, ведь после этого девица перестала с подозрением оглядывать все кусты и траву.

И все же, несмотря на пожелания друг другу спокойной ночи, Эйнару приснился сон. Тяжелый , непонятный, затянутый черной чужеродной дымкой. В том мутном сне, совсем пожилая женщина продала свою душу за красоту, молодость, богатство. Стейн мучительно пытался вспомнить, где он видел эту несчастную и не понимал. Очнулся с ощущением, что на него смотрят. Все рано или поздно, часто или редко испытывают такое, чужой взгляд. Княжна Мирослава, испуганная, растрепанная, но от этого какая-то домашняя сидела и, извиняясь, с сочувствием смотрела на мужчину…

- Что?- Дурной сон, как наваждение пропал, а на душе остался неприятный осадок, который мгновенно сразу был забыт, едва Варвара осторожно дотронулась до мерзкой отметины - шрама, который опять вздумал бледнеть.

Прилив сил, эмоций, чувств, притяжения, все что угодно, но эльф просто не дал ей оторвать свои руки и поцеловал.… Каждый пальчик, на правой руке, а потом на левой, ладошки, запястья…. Мягкая и нежная, теплая и неистовая, все слова пробегали при взгляде на нее. Сейчас она была ЕГО и только. Очередное доказательство Вариной принадлежности к Светлым, их семейную особенность, что встречалась почти у всех мужчин и женщин и про которую он случайно прочитал в королевской библиотеке после побега княжны, само собой попало на глаза – созвездие мелких родинок под грудью в форме короны, и оно было на месте. Он и раньше в этом не сомневался, а тут было трудно не заметить.

Его к ней тянуло,… и это было так хорошо…. Как будто само собой разумеющееся, и не зря он, Стейн, убил наемника Казимира, вовремя спас девицу при ядовитом укусе, как будто это было нужно не столько ей, а ему самому. Её жизнь, сон, за которым он с возрастающим удовольствием пронаблюдал остаток ночи, вспоминая всё, что произошло между ними. Её руки, грудь, что так запомнилась ястребу, поцелуи, которым не было числа, вскрик, что услышал не однажды.

Ресницы Вари вздрогнули, и стало понятно, что она не спит. Очень часто женщины, которые просыпаются в объятьях мужчины, стыдятся этого или сожалеют. Эйнар совсем не жалел, более того, он не хотел видеть раскаяние на её лице, потому что так нужно. Ему.

Неясное рассерженное лицо красавицы Лорри пыталось всплыть где-то на глубине подсознания, пытаясь напомнить о себе и пьедестале, на который возвел эльфийку он сам, но Стейн с необъятной нежностью посмотрел на спящую Малинину, и дроу вынужденно пришлось растаять вместе с остатками убегающей ночи.

Ей уже двадцать шесть и пусть он точно не первый, но какое дело до этого ему, сыну Лорда Рольфа, который давно был известен своей независимостью и упрямством, а в детях это усилилось. Кто-то был с ней там, но она здесь, а значит, есть только он, Эйнар.