Я громко ругался, вцепившись в решетку. Казалось, что бы я ни делал, какой бы путь действий ни выбрал, все будет только хуже. Сазерленды были всего лишь невинными свидетелями. Разрушительный вихрь смел их просто за то, что они оказались не в то время не в том месте. Хотя мой брат и не убивал их своими руками, их смерть была на его совести. Я готов был разорвать его на куски.

А потом я увидел его взгляд.

Глаза у Дамона остекленели, и он прислонился к стенке, чтобы не упасть. Он пребывал в таком же оцепенении несколько недель после того, как пробудился вампиром и обнаружил, что Катерина мертва.

— Что это было? — наконец прошептал он.

Но я не представлял, что это было. Я знал только, что это намного могущественнее, опаснее, смертоноснее любого существа, которое я видел до сих пор. Гнев на брата куда-то пропал, и его сменила усталость.

— Не знаю. Хотя он оставил мне послание. — Я вспомнил кровавую надпись на стене дома Сазерлендов. — Но при чем здесь Катерина? Кем он был для нее?

Дамон пожал плечами:

— Понятия не имею. Она никогда не говорила мне об этом… создании.

— Он сказал, что мы забрали ее у него. Какого черта это значит? О каком проклятии он говорит? Эмили кого-то заколдовала? — Я шагал по камере, бешено обдумывая разные варианты.

— Я думаю, он считает, что мы ее убили. А это ты сделал, братишка.

Разозленный Дамон сел, вытянул ноги и заложил руки за голову, прислонившись к каменной стене. Больше я не добьюсь от него ответов.

Я сполз вниз по решетке и спрятал лицо в ладонях, вспоминая Катерину. Она никогда не говорила о прошлом? Хотя бы случайно? Но я настолько попал под влияние ее чар, что невозможно было определить, где правда, а где то, во что она заставила меня поверить. Я помнил, что я кусал ее, но не помнил, чтобы я пил ее кровь. Но это наверняка произошло, иначе я не стал бы вампиром после того, как отец меня застрелил. Забавным образом Катерина создала меня. Мы были почти что ее детьми.

Мысль запнулась.

— Катерина никогда не говорила о своем… создателе? — Я облек в слова ужасную мысль. — О вампире, который ее укусил?

Дамон посмотрел на меня в ужасе:

— Ты думаешь…

Я кивнул.

Дамон откинулся назад и ударился головой о стену. Он по-настоящему любил Катерину. Встреча с тем, кто создал Катерину, превратила наше с ней знакомство в Мистик-Фоллз всего лишь в крохотный эпизод ее вечной жизни.

— Думаю, мы должны подозвать охранника и велеть ему нас освободить, — устало сказал брат.

Но нас остановили донесшиеся из холла беспорядочные звуки. Оттуда слышались приглушенные удары, как будто тела падали на пол.

Потом кто-то закричал. Голос был пронзительный, и в нем звучала такая боль, что было непонятно, принадлежит он мужчине или женщине. Потом проскрежетал сдвинутый стол, а что-то, скорее всего деревянный стул, разлетелось от удара об стену.

Я встал. Дамон тоже.

Мы взглянули друг на друга. Во внезапной тишине громко тикали карманные часы, подаренные мне Уинфилдом.

Дверь в коридор снова открылась. В камеру вошла девушка в мужских брюках и черных подтяжках, с перекинутой через плечо светлой косой.

— Лекси! — задохнулся я.

— Нелегко оказалось внести за вас залог, мальчики, — она продемонстрировала нам ключ, — надо было оставить вас тут на ночь, преподать вам урок.

Сквозь решетку я схватил ее свободную руку:

— Никогда не был так счастлив встрече с кем-то.

— Не сомневаюсь, — сухо сказала Лекси, но уголки ее губ искривила улыбка.

Дамон закатил глаза:

— Большое спасибо, мы как раз собирались освободиться сами.

— И в этом тоже не сомневаюсь. Просто я ускорила побег. — Она наморщила нос, а ее ровный тон указывал на то, что она не слишком одобрительно отнеслась к присутствию Дамона. Когда она видела его в последний раз, он как раз убил Келли и собирался убить меня.

— Ты перебила всю полицию? — Дамон расправил плечи под пиджаком.

Лекси открыла последний замок. Дверь распахнулась, и я бросился обнять девушку.

— Нет, только часть. Остальных зачаровала. Некоторым из нас не нравится ненужная жестокость. Или убийства, которые потом придется объяснять, — она говорила прямо мне в плечо. Я отпустил ее, и она толкнула меня к двери. — Уходим, пока никто больше не пришел.

— Я никогда не оставляю следов, — оправдывался Дамон, когда мы выбежали из дверей камеры и мчались к холлу. Несколько полицейских сидели за столами, сосредоточенно изучая документы и совсем забыв и о сбежавших арестантах, и о творящихся беспорядках. Столы были сдвинуты к стене, кругом валялись щепки сломанного стула, а сидевший на нем когда-то человек лежал на полу, и из-под его головы вытекала струйка крови. Но глаза оставались открытыми, и он снова и снова шептал какое-то слово.

— У него сильная воля, — бросила Лекси.

— Как ты нас нашла? — спросил я, сбегая за ней по лестнице.

— Таинственный итальянский граф с черными волосами и голубыми глазами и склонностью к романтике завоевал нью-йоркское общество и сразу же женился на самой завидной невесте города? — Она закатила глаза. — Ваши портреты напечатаны в газетах.

У Дамона хватило такта принять скромный вид.

— Я никогда не оставляю следов, — передразнила Лекси. — Существует множество способов получить богатство и силу, будучи вампиром, но ни один из них не включает завоевание нью-йоркского общества…

— …и женитьбу на самой завидной невесте города, — подхватил Дамон, — понятно. По крайней мере я сделал это красиво.

Мы вышли из тюрьмы навстречу холодному вечернему ветру. Звезды только начали зажигаться на ночном небе, и от газовых фонарей лился теплый свет. Красивая ночь, но Бриджит, Лидия, Уинфилд и миссис Сазерленд не смогут ею полюбоваться, и все из-за меня, Дамона и Катерины.

Я оказался в Нью-Йорке, потому что хотел убежать. От Дамона, памяти Келли, вампиров, Мистик-Фоллз, Катерины… но все это тащилось за мной, как тень. Я знал, что никогда не избавлюсь от своего прошлого. Такие черные пятна со временем не выцветают, они остаются эхом в веках.

Я мог только надеяться, что Маргарет в безопасности, далеко от той адской твари, которая убила ее семью.

22

Отойдя на несколько кварталов от здания тюрьмы, мы остановились в тени облетевшего клена.

— Спасибо за спасение. Не то чтобы я не мог сделать этого сам… А теперь, полагаю, надо промочить горло. Adieu, mes amis[4] — отсалютовал он и повернулся на каблуках, исчезая в ночи.

— Скатертью дорога, — пробормотала Лекси.

— Что теперь? — поинтересовался я.

— Ты же слышал. Пойдем, промочим горло. — Она улыбнулась и вложила руку в мою. Я шел рядом с Лекси, но это казалось мне каким-то… неправильным. Вот так просто гулять, когда Сазерленды убиты, и в этом есть и моя вина. Что я скажу Маргарет? Она заслуживает хотя бы части правды, хотя справедливость и не восторжествует. Существа вроде того, что убило ее семью, никогда не бывают наказаны за свои действия. Человеческая жизнь намного короче жизни вампира, но она не менее ценна. Вообще-то именно поэтому она еще более драгоценна.

— Ну что, — она сжала мою руку, и все черные мысли мигом куда-то делись, — что произошло с того момента, как ты покинул наш прекрасный город?

— Я сегодня женился.

Она распахнула глаза:

— Теперь мне действительно надо выпить. Стефан Сальваторе, ты меня когда-нибудь убьешь. Я слышала об одном местечке, где подают водку из самого Санкт-Петербурга и бутылки замораживают в кубиках льда…

Она продолжала болтать, таща меня через город, который я считал своим. Но Нью-Йорк с Лекси стал совсем другим. Там, где я крался бы по теням и переулкам, Лекси вела меня среди сверкающих вывесок. Скоро мы пришли в какой-то элегантный частный клуб. Толстый красный ковер закрывал весь пол, и все вокруг, в том числе резная жар-птица, свисавшая с потолка, было покрыто черным, золотым и красным лаком.