— Есть еще кое-что, — медленно произнес он. — Да, по какой-то причине пропадают трусы Рунфельдта. Но одновременно с этим в сумке оказывается посторонний предмет.

Он указал на пластиковую табличку. Анн-Бритт Хёглунд еще не сняла перчатки.

— Понюхай, — сказал ей Валландер.

— Ненавязчивые женские духи, — ответила она, понюхав.

В комнате стало тихо. Впервые все, принимавшие участие в расследовании, словно затаили дыхание.

В конце концов заговорил Нюберг.

— Так значит, во всех этих мерзостях замешана женщина?

— По крайней мере, исключать такую возможность больше нельзя, — ответил Валландер. — Пусть никаких прямых доказательств у нас нет. Кроме сумки.

В комнате опять стало тихо, и надолго.

Было уже полвосьмого. Воскресенье 16 октября.

Она подошла к железнодорожному мосту сразу после семи. Было холодно. Чтобы не замерзнуть, она все время переминалась с ноги на ногу. Тот, кого она ждала, придет еще не скоро. Самое меньшее — через полчаса, а может, и позже. Но сама она всегда приходила заранее. И с ужасом вспоминала те случаи в своей жизни, когда опаздывала, заставляя себя ждать. Входила куда-то под пристальными взглядами людей.

Ни за что на свете она больше не опоздает. Свою жизнь она устроила в соответствии с точным расписанием.

Она была совершенно спокойна. Человек, который скоро пройдет под мостом, не заслуживал того, чтобы жить. Она не чувствовала к нему ненависти. Ненавидеть может только жертва. Она же пришла сюда, только чтобы выполнить необходимое.

Единственное, в чем она сомневалась, — это нужно ли ей ждать. Печь стояла пустая. Но в ближайшую неделю рабочее расписание у нее напряженное, он может умереть в печи, а она не хотела рисковать. Она решила, что это должно произойти сейчас. Как — она не раздумывала. Женщина, рассказавшая про свою жизнь и назвавшая потом его имя, упомянула про ванну, наполненную водой. И о том, как он топил ее, как она чуть не задохнулась, и как ее словно разрывало изнутри.

Она вспомнила воскресную школу. Грешника ждет адское пламя. Она боялась. Ведь никто не знает меру греха. Об этом страхе она никогда не могла говорить со своей матерью. Она подумала о ее последних минутах. Женщина-полицейский из Алжира, которую звали Франсуаза Бертран, написала, что мать умерла очень быстро, что она не страдала и вряд ли вообще успела понять, что с ней произошло. Но откуда она это знала? Может быть, несмотря ни на что, все-таки скрыла самую невыносимую часть истины?

Над ней проехал поезд. Она сосчитала вагоны. Потом стало опять тихо.

«Не огонь, — подумала она. — Вода. Грешника очистит вода».

Она посмотрела на часы. Заметила, что шнурок на кроссовке вот-вот развяжется. Нагнулась и завязала его. Крепко. У нее были сильные пальцы. Человек, которого она ждала и за которым следила в течение последних дней, был маленького роста и полный. Он не доставит ей хлопот. Она справится с ним за минуту.

По другой стороне прошел кто-то с собакой. Его шаги отдавались эхом под мостом. Все это напомнило ей какой-то старый черно-белый фильм. Она сделала вид, что кого-то ждет — так проще всего. Наверняка он ее не запомнит. Всю свою жизнь она училась быть незаметной, становиться, когда надо, невидимой. И только сейчас поняла, что это была подготовка, — к чему — этого она до настоящего момента знать не могла.

Человек с собакой исчез. Свой автомобиль она оставила за мостом. Даже здесь, в центре Лунда, машин почти не было. Единственное, кого она видела, — это мужчину с собакой да еще велосипедиста. Она чувствовала, что готова. Ничто не должно сорваться.

Потом она увидела его. Он шел по той же стороне, где стояла она. Донесся шум приближающейся машины. Она согнулась, как будто у нее заболел живот. Мужчина остановился рядом. Спросил: «Вам плохо?» Не ответив, она опустилась на колени. Он, как она и рассчитала, подошел к ней совсем близко и наклонился. Она сказала, что ей стало плохо. Не поможет ли он ей дойти до машины? Здесь недалеко. Он взял ее под руку. Она, расслабившись, повисла на нем. Он с трудом удерживал ее. В точности так, как она рассчитала. Особенно сильным он не был. Он помог ей опереться о машину. Спросил, не нужна ли ей еще помощь. Нет, не нужна. Он открыл ей дверцу. Она быстро сунула руку туда, где лежала тряпка. Чтобы эфир не выдохся, тряпка была в пакете. За считанные секунды она развернула ее. Улица была по-прежнему пуста. Она быстро повернулась и крепко прижала тряпку ему к лицу. Он сопротивлялся, но она была сильнее. Когда он начал сползать вниз, она, поддерживая его одной рукой, другой открыла заднюю дверцу. Запихнуть его вовнутрь ничего не стоило. Она села за руль. Мимо проехала машина, сразу за ней — велосипедист. Она повернулась и опять прижала тряпку. Совсем скоро он будет без сознания. За то время, пока она довезет его до озера, он не очнется.

К озеру она поехала через Сванехольм и Брудду. Свернула у небольшого пустовавшего кемпинга на берегу. Выключила фары и вышла из машины. Прислушалась. Вокруг было очень тихо. В вагончиках никто не жил. Она положила мужчину, все еще не приходившего в сознание, на землю. Из багажника достала мешок. Грузила стукнулись о камни. Надеть на него мешок и завязать его заняло больше времени, чем она рассчитывала.

Он по-прежнему был без сознания. Она затащила мешок на мостки. Вдалеке пронеслась какая-то птица. Она положила мешок на самый край. Теперь оставалось только немного выждать. Она закурила. В свете от мерцающей сигареты посмотрела на свою руку. Рука не дрожала.

Минут через двадцать мужчина в мешке начал приходить в себя и зашевелился.

Она вспомнила про ванну. Про то, что рассказала ей женщина. И вспомнила, как однажды, когда она была маленькой, топили котят. Их бросили в воду в мешках, живыми, и они отчаянно пытались выбраться, в то время как их уносило течением.

Он стал кричать и биться в мешке. Она отбросила сигарету.

Попыталась сосредоточиться. Но в голове было пусто.

Потом одной ногой столкнула мешок в воду и пошла к машине.

24

Засидевшись в полицейском управлении, они и не заметили, как настал понедельник. Валландер отправил домой Хансона, а затем и Нюберга. Остальные начали заново просматривать материалы расследования.

Опять вернуться к пройденному пришлось из-за сумки Рунфельдта. Они не убирали ее со стола до конца совещания, а потом Мартинсон закрыл ее и унес к себе в кабинет.

Еще раз обсуждая все происшедшее, они условились, что ни малейшая часть их работы не должна считаться проделанной впустую. Сейчас необходимо остановиться, разобраться в деталях и попытаться найти то, что они упустили из виду.

Но ничего, позволявшего им под конец сказать, что они сдвинулись с места, они обнаружить так и не смогли. События оставались такими же темными, связи между ними и мотивы — непонятными. В результате они вернулись к тому, с чего начали: совершено два жестоких убийства, и преступник, вероятнее всего, один.

В четверть первого Валландер закрыл совещание. Решили собраться на следующий день рано утром, чтобы составить план дальнейшего расследования. Вернее, с учетом найденной сумки пересмотреть уже имеющийся план.

Анн-Бритт Хёглунд присутствовала на совещании до самого конца. Дважды она ненадолго выходила из комнаты, — наверно, звонить соседке, сидевшей с детьми. Когда совещание кончилось, Валландер попросил ее остаться еще на несколько минут. Правда, тут же пожалел об этом — не надо было, просто нельзя было больше ее задерживать. Но она спокойно села.

— Мне нужно, чтобы ты сделала одну вещь, — сказал он, когда другие ушли. — Пересмотри все еще раз и попробуй выделить женскую линию. То есть, заново разбери материалы расследования, только теперь уже исходя из того, что преступник не мужчина, а женщина. Вариантов два. Первый: она действовала одна. Второй: она соучастница.