— Он сказал это с иронией?

Эбба серьезно взглянула на Валландера.

— Твой отец очень милый человек. И очень уважает твою работу.

Валландер только покачал головой — он хорошо знал, как на самом деле отец относится к его работе. Эбба показала на коробку.

— Я заплатила за посылку свои деньги, — сказала она. — Ведь теперь у полиции нет денег на мелкие расходы.

— Отдай счет мне, — ответил Валландер. — Ничего, если деньги тебе отдадут в понедельник?

Эбба кивнула. Валландер вышел на улицу. Дождь закончился, между облаками появились просветы. День обещал быть ясным и по-осеннему красивым. Валландер выехал из Истада, коробка лежала на заднем сиденье. Сейчас, при солнце, местность уже не казалась такой унылой. На мгновение Валландер даже повеселел. Да, убийство Хольгера Эриксона — это кошмар. Но, возможно, для него есть разумное объяснение. И исчезновение Ёсты Рунфельдта само по себе еще не означает ничего плохого. Кстати, прослушивающая аппаратура, назначение которой Валландер пока не знал, могла парадоксальным образом подтверждать, что он еще жив. Раньше Валландер думал, что Ёста Рунфельдт покончил с собой. Но потом он отбросил это предположение. Радость, с которой Рунфельдт, по словам Ваньи Андерсон, ожидал отъезда, плохо вязалась с драматическим исчезновением и предстоящим самоубийством. Глядя из окна машины на яркие картинки осенней природы, Валландер подумал, что темные демоны порой забирают над ним непозволительно большую власть. Он повернул к дому Хольгера Эриксона и припарковал машину. Навстречу ему двинулся человек, в котором Валландер узнал репортера из «Работы». Валландер вышел, держа под мышкой коробку Рунфельдта. Они поздоровались, репортер указал на коробку:

— У вас в руках решение загадки?

— Ничего подобного.

— А если серьезно? Как идут дела?

— В понедельник будет пресс-конференция. Пока говорить особенно нечего.

— А правда, что его сбросили на заостренные стальные трубы?

Валландер удивленно посмотрел на репортера:

— Кто вам это сказал?

— Один из ваших коллег.

Валландер не поверил ему:

— Вы что-то не поняли. Никаких стальных труб не было.

— Но острия были?

— Острия были.

— Камера пыток в шведском поле?

— Я этого не говорил.

— А что вы скажете?

— Что в понедельник пресс-конференция.

Репортер покачал головой.

— Ну, хоть какой-нибудь материал дайте…

— Мы только начали расследование. Установили, что произошло убийство. Но версий пока нет.

— Совсем?

— Давайте пока оставим этот разговор.

Пришлось репортеру прекратить расспросы. Валландер знал, что на него можно положиться. Это был один из тех редких газетчиков, которые ни разу не извратили слов Валландера.

Он вошел в выложенный камнем двор. Вдалеке у канавы полоскался на ветру целлофановый тент. Ограждения еще не убрали. Возле вышки стоял полицейский. Валландер подумал, что оцепление, наверно, уже снято. Как только он подошел к дому, открылась дверь. На пороге появился Нюберг в пластиковых бахилах.

— Я увидел тебя в окно, — сказал он.

Валландер сразу заметил, что Нюберг пребывает в хорошем настроении. Это сулило удачное начало рабочего дня.

— Я принес тебе коробку, — сказал Валландер. — Хочу, чтобы ты взглянул на нее.

— Она имеет отношение к Хольгеру Эриксону?

— К Ёсте Рунфельдту, хозяину цветочного магазина.

Валландер поставил коробку на письменный стол. Нюберг отодвинул листок со стихотворением в сторону и начал разглядывать содержимое коробки. Он сказал то же, что и Мартинсон. Это действительно аппаратура для подслушивания. Очень хитроумная. Надев на нос маленькие очки, Нюберг стал искать штемпель страны-изготовителя.

— Написано «Сингапур», — сказал он. — Но, скорее всего, это не оттуда.

— А откуда?

— США или Израиль.

— А почему написано «Сингапур»?

— Есть предприятия, которые намеренно занижают свой уровень, в целях конспирации. На самом деле военная промышленность интернациональна. В одних странах производят комплектующие, в других собирают готовую продукцию. В третьих ставят штемпель страны-производителя.

Валландер указал на прибор.

— Для чего он?

— Можно прослушивать квартиру. Или машину.

Валландер недоуменно покачал головой.

— Ёста Рунфельдт торгует цветами. Зачем ему нужна эта штука?

— Найди его и спроси, — посоветовал Нюберг.

Они сложили прибор обратно в коробку. Нюберг высморкался. Только тут Валландер заметил, что он сильно простужен.

— Пожалей себя, — сказал он. — Ты хоть когда-нибудь спишь?

— Все эта чертова глина, — вздохнул Нюберг. — Я простудился, пока стоял там под дождем. Неужели нельзя придумать переносной тент, который бы годился и в наших погодных условиях.

— Напиши об этом заметку для «Шведского полицейского».

— Интересно, когда мне этим заниматься?

Вопрос прозвучал риторически. Они шли по дому.

— Я не нашел ничего интересного, — сказал Нюберг. — По крайней мере, пока. Но здесь полно всяких укромных местечек и уголков.

— Я побуду здесь некоторое время, — сказал Валландер. — Мне нужно оглядеться.

Нюберг вернулся к своим помощникам. Валландер присел у окна. На руку ему падал луч солнца. Кожа все еще была загорелой.

Валландер окинул взглядом большую комнату. Вспомнил про стихотворение. Кто пишет стихи о пестрых дятлах? Он взял листок и еще раз прочел строки, написанные Хольгером Эриксоном. Некоторые фразы ему понравились. В юности Валландер хоть и писал стихи в альбомы одноклассниц, поэзией никогда не увлекался. Линда всегда жаловалась на отсутствие книг в их доме. И была права. Валландер оглядел стены комнаты. Богатый торговец автомобилями. Почти восьмидесяти лет от роду. Пишет стихи. Интересуется птицами. Настолько, чтобы поздно вечером высматривать в небе невидимый косяк. А может не вечером, а на рассвете.

Валландер скользил взглядом по стенам. Луч солнца все так же согревал его левую руку. Вдруг Валландеру вспомнилась фраза из заявления, прочитанного им в полицейском архиве: «По словам Эриксона, дверь взломали ломом или другим аналогичным предметом. Пострадавший, однако, утверждает, что из дома ничего не украдено». И дальше, Валландер покопался в памяти. «Сейф преступники не тронули». Валландер встал и направился к Нюбергу, который в это время находился в спальне. Валландер остановился в дверях.

— Ты здесь видел сейф?

— Нет.

— Должен где-то быть. Давай посмотрим.

Нюберг что-то искал под кроватью. Когда он поднялся, Валландер увидел, что на коленях у него надеты защитные чехлы.

— Ты уверен? — спросил Нюберг. — Странно, что я его не видел.

Они принялись методично обыскивать дом. Через полчаса сейф был найден. Его обнаружил один из помощников Нюберга за плитой в кухне. Плита отодвигалась. Сейф оказался вмонтирован в стену. И имел цифровой код.

— Я, кажется, знаю, где шифр, — сказал Нюберг. — Все-таки Хольгер Эриксон не слишком полагался на свою память.

Они вернулись в комнату. Еще раньше в одном из ящиков письменного стола Нюберг обнаружил листок, на котором были в ряд записаны цифры. Когда Нюберг и Валландер набрали код, замок щелкнул. Нюберг отошел в сторону, давая Валландеру возможность открыть дверцу сейфа.

Валландер заглянул в шкаф. И отшатнулся. Попятился назад, наступив Нюбергу на ногу.

— Что с тобой? — спросил Нюберг. Кивком головы Валландер указал на сейф. Нюберг нагнулся. И тоже вздрогнул. Правда, его реакция была более сдержанной.

— Похоже на человеческую голову, — сказал Нюберг.

Повернувшись к помощнику, который после его слов побелел как полотно, Нюберг попросил его сходить за фонарем. Воцарилось напряженное ожидание. Валландера стало мутить. Он сделал несколько глубоких вдохов. Нюберг вопросительно взглянул на него. Но тут принесли лампу. Нюберг осветил внутренность сейфа. Там действительно находилась голова. С отрубленной шеей, открытыми глазами. Она усохла и сморщилась. Поэтому Нюберг с Валландером сразу не могли определить, обезьяна это или человек. Рядом с головой в сейфе лежали несколько ежедневников и записных книжек. Тут в комнату вошла Анн-Бритт. По наэлектризованной сосредоточенности присутствующих она поняла: что-то случилось. Но спрашивать не стала, просто молча встала сзади.