— Ронта! — повторил он радостно, подбегая к девушке. Они положили друг другу руки на, плечи и потерлись щека о щеку. Таково было приветствие Анаков при встрече.

Ронта с восхищением смотрела на своего друга. За эти несколько лун он сильно изменился, и недаром она не узнала его сразу. Яррий вырос почти на ладонь человека и раздался в плечах.

«Это мужская удача», — подумала Ронта.

Когда он ушел по весенней дороге с мужчинами, он был еще мальчиком. А теперь это был уже не мальчик, а воин. Даже глаза его смотрели иначе. На шее у него появился длинный белый шрам.

— Очень болело? — спросила Ронта, дотрагиваясь до шрама рукою.

— Ничего… — улыбнулся Яррий. — Белая телка занозила мне шею. У Рула дольше болело. Спанда сказал…

— А где Рул? — перебил Дило, который тем временем развязал сумку на поясе Яррия и бесцеремонно достал оттуда несколько темных кусочков сушеного мяса. В летнее время Горбун был прожорлив, как крыса.

— Рул там… — Яррий сделал неопределенный жест рукой.

— Где там?

— Там, в лесу.

— Мы пойдем, посмотрим на него, — сказал Дило. Яррий покачал головой:

— Не надо трогать его. Он спит.

Дило с любопытством поднял вверх свою подвижную мордочку, но тотчас же вспомнил другое и перешел на новую тему.

— Скажите, когда вы пойдете в терновую рощу?..

В терновой роще производился обряд посвящения юношей. Их подвергали предварительному испытанию голодом, бессонницей и жестокому сечению — терновыми прутьями. После этого они принимали племенной обет. Обряд заканчивался торжественным заклинанием, которое превращало отрока в мужа и делало его правоспособным к браку.

— Я тоже пошел бы, — сказал Дило не совсем уверенно. Яррий нахмурился.

— Я, быть может, не пойду в терновую рощу, — сказал он после короткого колебания.

— Как? — в один голос воскликнули Ронта и Дило.

— Юн отвергает меня, — сказал Яррий.

— За что? — быстро спросила Ронта.

В женском лагере слыхали в общих чертах о приключениях Рула и Яррия, но не знали ничего о недовольстве колдунов. Яррий покачал головой.

— Спанда говорит, что я слишком много убил оленей.

— Слишком много оленей, — повторила Ронта с недоумением.

— Без посвящения, — объяснил Яррий с угрюмой улыбкой. — Юн грозится: «Зачем же он ходил убивать? Его самого надо убить». А Спанда говорит: «Убить нельзя. Я лечил его и Рула вместе. Их кровь смешалась».

Настало тяжелое молчание.

— Зачем же ты пошел? — спросила наконец Ронта. — Не подождал до осени.

Яррий тряхнул головой.

— Меня зовут Ловец, — сказал он просто. — Чего мне ждать? Сердце не стерпело.

Ронта опять положила ему руку на шею. Она заметила, что кроме белого шрама на этой крепкой бронзовой шее не было ничего больше.

— Где твой хранитель? — спросила она.

Анаки носили на шее кожаную ладанку, в которой была зашита маленькая деревянная фигурка, попросту даже раздвоенный сучок. Эта ладанка надевалась младенцу на шею при наречении имени, и сучок считался ангелом-хранителем своего владельца.

— Я потерял его в реке, — сказал Яррий неохотно.

— Худой знак, — сказала Ронта, хватаясь рукой за мешочек на собственной груди.

Яррий в виде ответа только пожал плечами.

— Он маленький, а я большой, — сказал он, помолчав. — Кто же кого охраняет?

— Грех, — сказала Ронта с упреком. — Духи услышат.

— Где духи? — упрямо возразил Яррий. — Я их не вижу.

— Где духи?.. — Ронта посмотрела на него с новым удивлением. — Везде, кругом. В воде, в камышах, в пространстве. Везде духи и везде боги.

— Пусть же они придут, — сказал Яррий. — Я ходил в лесах и в камышах, днем и ночью, и звал их. Никто не приходил.

Ронта посмотрела на него со страхом и недоумением.

— Старые люди говорят, — начала она снова. Яррий тряхнул головою и перебил ее.

— Да, я знаю, что говорят старые люди: «Надо пресмыкаться перед богами, кланяться в землю. Трепетать и покоряться. Пищу им давать, чтоб самого не съели. Защитников искать». — Пусть они приходят, — повторил он, как прежде. Глаза его сверкали странным блеском. Он закинул голову назад и стал как будто выше.

Дило радостно хихикнул. Дерзкая речь Яррия, видимо, доставляла ему величайшее наслаждение.

— Я ненавижу их обряды, — пылко говорил Яррий. — Розги Спанды коснутся моего тела? Зачем? Не бывать этому! Уйду я от них.

— Куда? — спросила Ронта. Яррий широко повел рукою.

— На свете места много. Я один буду жить на вольных полях.

— А мы как? — сказала Ронта огорченным тоном. — Мы больше тебя не увидим…

— Все равно и так не много видите, — сказал Яррий. Брачные обычаи племени Анаков, видимо, тоже не удостаивались его одобрения.

Ронта посмотрела кругом. Дило не было видно. Он уполз в сторону в погоне за ящерицей. Она опять положила руку на плечо юноши.

— Яррий, останься!

Ее детский голосок звучал просительно и наивно.

— Зачем? — сказал Яррий.

— Я хочу плясать с тобою на празднике солнца, — сказала она.

Яррий молчал.

— Страшно, должно быть, там, — сказала Ронта. — Мужчины с бородами. Мне будет страшно плясать с ними без тебя.

— Да, — подтвердил Яррий. — Илл Бородатый. У него борода огненная. Под ним челнок садится в воду глубже всех. Но на бегу он медлен.

— Я боюсь его, — сказала Ронта. Яррий загадочно улыбнулся.

— Он не боится тебя. Мужчины с бородами любят девушек помоложе.

— У!.. — Ронта даже головой замотала от страха и отвращения.

— Яррий, не уходи, — сказала она почти со слезами и даже схватила его за руку, как будто опасаясь, что он тотчас же исчезнет.

Лицо Яррий смягчилось.

— Если они ничего не скажут, — проворчал он неохотно, — я тоже не стану говорить. — Это было полусогласие на возможный мир с племенем и его обрядами.

— Ну, теперь я пойду, — сказал Яррий. — Вечер близко. Рул ждет меня.

— Зачем тебе Рул? — спросила Ронта и даже брови сдвинула.

— Рул — брат мой, нас соединила кровь, — сказал Яррий. Он вынул свою руку из пальцев Ронты и ласково провел ладонью по волосам девушки.

— Я приду, — сказал он. — Теперь не ищи меня. Я сам найду тебя. Где бы ты ни была, в лесу или в лагере, я найду и вызову тебя. Вот так…

Он свистнул тихо и жалобно, подражая призывному крику Шиана, самца пестрой совы: — Угу!..

Ронта откликнулась ответом маленькой самки Шианы: — Угу!..

— Прощай, я ухожу! — крикнул Яррий.

Он свистнул опять, но уже по-иному, громко, пронзительно, уперся древком копья о землю, сделал неожиданно огромный прыжок в сторону и побежал вдоль берега. Ронта смотрела ему вслед. Через минуту он исчез за поворотом. Потом раздался плеск воды. Это он наступил резвой Сарне ногой на шею. Высокая фигура его снова показалась вверху над обрывом. Он приветственно махнул копьем Ронте в и пропал в чаще.

Час, и другой, и третий Яррий бежал полями и лесами. Он перебегал болота с кочки на кочку, не оступаясь, как молодой олень. Он переползал в густой чаще, как змея или призрак, и сзади его не оставалось следов.

Солнце закатилось, первые смутные тени упали на землю, когда он нашел своего друга. Это было в последнем лесу перед мужским лагерем. Здесь все деревья были редкими, высокими и тенистыми, а земля под ними была ровная, твердая, так что ноги отскакивали упруго на каждом шагу. Рул лежал под деревом, уронив голову на руки. Он как будто спал и не слышал шагов. Яррий окликнул его по имени. Рул поднял голову и мутными глазами посмотрел на товарища.

— Неможется тебе? — спросил Яррий заботливо. Рул покачал головой.

— Зачем ты столько спишь?

Рул посмотрел на него странным и жалобным взглядом.

— Она заставляет меня.

— Кто заставляет?

— Ты знаешь, кто: она, Мужеподобная…

Он неожиданно вскочил, протянул руки вперед и запел высоким, чистым, горловым напевом: