Однако, пока не было ответа на главный вопрос: кто же взял из служебного сейфа пистолет. Но предварительная прикидка оперативников сводилась к единому мнению. Пистолет взял по пьяни оперативник-обэхээсник. Он часто в рабочее время появлялся навеселе, а в таком состоянии чего не бывает. Но «подозреваемого» обэхээсника, как назло, не оказалось на работе, не было его и дома. Может быть, с раннего утра он уже заливал свое горлышко. Возможно, когда поправит свою хмельную головушку, тогда, как красное солнышко, появится дома или придет на работу. Впрочем, вопросы, вопросы… На разрешение всех этих наисложнейших вопросов и подключили самого сыщика Грунина. Действуй, мол, дорогой — тебе все карты в руки. Главное, чтобы пистолет был в сейфе. Но это пока была неразрешенная сложная работа. Хотя здесь получилось так, как в русской поговорке: «Без меня, меня женили». Но какое это тогда имело значение, кто и кого на ком женил. Сыщик Грунин, марш вперед! Давай, поработай на себя. Работай так, как ты работал по всем «глухим» преступлениям.

Грунин, без всякого промедления, лично выехал к Ивану Васильевичу Козыркину. Именно там была надежда прояснить ситуацию. Но первый заход оказался явно неудачным. На стук в дверь в квартире Козыркиных никто не откликнулся. Вокруг стояла мертвая тишина. Потеряв всякую надежду на встречу с обэхээсником, Грунин стал медленно спускаться по ступенькам на нижний этаж. А вверх по лестнице медленно поднимался капитан Козыркин. Он почему-то страшно удивился, когда увидел с глазу на глаз своего сослуживца. А Грунин про себя уже подумал, что на сей раз ему просто повезло. Не здороваясь с Иваном Васильевичем, Алексей шутливо сказал:

— Ба, вот как гоже, на ловца и зверь бежит.

Но рисовалась неприглядная картина. Козыркин уже хорошо опохмелился, так как от него на расстоянии перло перегаром. Да и глаза у Вани были красные, как у жареного судака. В те же минуты Козыркин спросил:

— С чем пожаловал, дорогой сыщик?

— Пожаловал к вам, товарищ капитан, по очень важному, серьезному делу.

И далее более подчеркнуто и официально сказал:

— Прошу вас, Иван Васильевич, если вы взяли мой пистолет, верните мне лично и немедленно. Пистолет уже ищут все сотрудники, у нас с вами в пункте милиции ЧП.

— Ах! Вон как, у вас случилось ЧП… Так вот, — отвечал заплетающимся языком Козыркин, — никакого ЧП у меня нет. — И с чего вы это, Грунин, взяли — на кой мне… нужен твой-то пистолет.

И в заключение добавил:

— У меня свой есть пистолет.

И все-таки просьбу Грунина — поискать пистолет в своей квартире — Козыркин с большой неохотой выполнил. Шатаясь из стороны в сторону, хозяин квартиры осмотрел все углы, а также перевернул подушки, постель, а затем свалился на диван и невнятно пробормотал:

— Твоего пистолета у меня нет.

Потеряв всякую надежду на удачу, сыщик Грунин возвратился в пункт милиции ни с чем. Доклад Грунина был скупым, но он доложил начальнику все как есть. Нетрудно было понять настроение Алексея Грунина. Он не скрывал даже своих слез. Но, как говорится в таких случаях: «Москва слезам не верит». Хотя надежда, как известно, умирает последней. Теперь оставалась одна очень маленькая последняя ниточка. Или, как говорят сыщики, маленькая зацепочка. За эту ниточку и зацепочку уцепился начальник Яковлев. После короткой информации начальник задал Грунину один вопрос:

— Была ли во время осмотра в квартире жена Ивана Васильевича?

— Конечно же, нет, — запальчиво ответил Грунин.

Начальник милиции хорошо знал семейную обстановку Козыркиных. Знал начальник и повадки жены Ивана Васильевича. И в разговоре с Алексеем не скрыл этого. Всякий раз, когда обэхээсник приходил домой в тяжелом подпитии, то жена до вытрезвления мужа обязательно пистолет прятала куда-нибудь подальше. Не исключалось, что могло случиться так и на этот раз. Майор Яковлев посоветовал Грунину выехать на квартиру обэхээсника повторно, и откровенно поговорить с женой о пропаже пистолета. Ну, а если пистолет не найдется, то начальник немедленно доложит в транспортное Управление милиции. Конечно, тут обоим было ясно, что тогда дело с пропажей пистолета примет официальный оборот.

В душе Грунина все кипело. Кто-кто, а он отлично понимал, что если пистолет не найдется, то в первую очередь его голова полетит на «сруб». И грош тогда цена тебе, сыщик Грунин. Подумай-ка, не последние ли часы ты носишь погоны. Турнут тебя из милиции, а там трудно сказать, как сложится твоя судьба и жизнь… Вот с такими печальными мыслями Алексей Грунин во второй раз отправился на квартиру Козыркиных. И на сей раз просто повезло неудачнику. Во всяком случае, жена Козыркина оказалась дома. Тем временем, ее благоверный похрапывал на диване. Было очевидно, что Козыркина уже знала о случившемся. Но первый доверительный разговор буквально шокировал Грунина. Екатерина Ивановна заявила:

— Я уже искала ваш пистолет, но нигде не нашла.

— Уважаемая Екатерина Ивановна, — едва не со слезами обратился с просьбой Грунин к этой женщине. — Прошу и умоляю вас, как родную мать, очень прошу, поищите еще раз.

Екатерина Ивановна была порядочная женщина, и она хорошо понимала тревогу и волнения Алексея Грунина. И, как мать, искренне сочувствовала ему. Она, конечно же, допускала вероятность, что ее муж по пьяни вполне мог взять чужой пистолет. Козыркина не осталась равнодушной к чужой беде. Она учинила в своей квартире профессиональный обыск. Перетряхнула все свои постели, прощупала все пуховые подушки, обшарила все кладовки, диваны, и вдруг что-то ойкнула. Ох, уж это вдруг… Медленно из-под ковра Екатерина Ивановна вытащила пистолет Макарова. Дрожащими руками Грунин осмотрел оружие. Заводской номер на пистолете совпадал с табельным личным оружием сыщика Грунина. В ту же минуту, как бешеный, Алексей бросился к Екатерине Ивановне и давай ее целовать, как родную жену. Рассыпаясь в благодарностях, наш герой дня без всякого промедления выехал в пункт милиции. Конечно же, тут все сотрудники ждали бедолагу. А он — Грунин, — не успев перешагнуть порог кабинета начальника, как маленький мальчишка во все горло заорал:

— Ура! Ура! Ребята, вот она, моя «машинка».

Все ожидавшие в этом кабинете, услышав радостную весть, облегченно вздохнули. Значит тебе, сыщик Грунин, так предписано судьбою. Теперь опять можешь служить хоть до генерала.

Но серые и даже черные дни в службе нашего героя были не единственными. За ними последовали и другие как, например, аттестация Грунина. Этот документ стал плодом коллективного труда. А дело было так. По задуманной идее, сыщика Грунина готовили на вылет со службы. Такой позорный замысел разрабатывал в глубокой тайне в кабинете №1 сам Хмырев. Он свою аттестационную поделку изложил так: «Низкий профессионализм Грунина не позволяет дальнейшее его использование в качестве оперативного работника». В аттестацию вросли такие термины, которые не только обвиняли, но и оскорбляли человеческое достоинство. Конечно, коварный расчет был налицо. Планы у неграмотного начальника были прямо-таки наполеоновские. Срубить под корень сильного сыщика, и взять себе в заместители более сговорчивого зама, не отличающегося к тому же образованностью. Довод тут присутствовал один: с неграмотным — малограмотному начальнику куда легче сработаться. Уж так сложилось в нашей жизни. Всегда и во все времена у нас «рубили» и «рубят» самых сильных. Готовилась и здесь мина замедленного действия. Подложили ее под конкретного человека и ждали, когда она сработает на поражение…

Периодически офицерский состав милиции проходит аттестацию. Идет оценка деятельности офицера. Но эти оценки могут быть разные. Зачастую они основываются на субъективизме… Эти оценочки нередко бывают далеки от объективности. Бывали случаи, когда офицер не был аттестован, получив неудовлетворительную оценку. Тогда итог был один — его или понижали в должности, или, ввиду профессиональной непригодности, увольняли. Но окончательный вердикт выносила аттестационная комиссия УВД области.