XXI, 3, 3. ...когда в войне с луканами они потерпели неудачу. – См. прим. к XXIII, 1, 11.
XXI, 3, 10. ...он захватил Сиракузы. – В 346 г. до н.э. Дионисий Младший после десяти лет изгнания вернулся в Сиракузы, отстранив от власти своего брата Нисея. См.: Plut. Timol. lsq.
XXI, 4, 7. ...тело его пригвоздили к кресту. – Рассказ о попытке Ганона захватить власть в Карфагене есть только у нашего автора и Орозия (IV, 6, 16sqq.), который ему следует.
XXI, 4, 8. Были преданы казни его сыновья. – Кроме Гисгона, который был изгнан из Карфагена. См.: Diod. XVI, 81.
XXI, 5, 1. ...составился заговор. – Сиракузяне попросили о помощи против тирана и карфагенян, которые вновь активизировались в Сицилии, и свою метрополию, Коринф. Коринфяне откликнулись на эту просьбу, послав к ним Тимолеонта с отрядом наемных воинов. Дионисий II был вынужден сдаться Тимолеонту, который отослал экс-тирана в Коринф (344 г. до н.э.). После этого Тимолеонт развернул успешные военные действия против карфагенян. Пунийцев спас уцелевший сын Ганона Гисгон, которому в союзе с тираном города Катаны Мамерком удалось остановить продвижение сиракузских войск. Война завершилась в 339 г. до н.э. подписанием соглашения, по которому карфагеняне удержали за собой свои исконные владения на Сицилии к западу от реки Галик. См.: Nepos. Timol. 2; Diod. XVI, 70, lsq., 73; 78sqq; Plut. Timol. lsqq; 25sqq; Polyaen. V, 11. После этих событий семья Ганонидов, ставшая во главе правящей олигархии, надолго занимает лидирующие положение в карфагенской политике. См.: Циркин Ю.Б. Карфаген... С. 61.
XXI, 6, 5. ...стать рядовым солдатом в его походах. – Гамилькар прибыл к Александру в 331/330 г. до н.э. Ср.: Front. I, 2sq.; Oros. IV, 6, 21.
XXI, 6, 7. ...неблагодарное, но и жестокое сердце. – Обычная для латинских авторов отрицательная характеристика карфагенян.
КНИГА XXII
Гл.1. (1) Сицилийский тиран Агафокл, который унаследовал могущество старшего Дионисия, достиг царской власти, будучи сам низкого и презренного происхождения; (2) он родился в Сицилии, а отцом его был горшечник. Детство и юность его были не благороднее, чем его происхождение. (3) Он был замечательно красив лицом и телом и добывал средства к жизни, служа орудием разврата. (4) Когда он достиг более зрелого возраста, он перешел от разврата с мужчинами к разврату с женщинами, (5) затем, приобретя недобрую славу у обоих полов, стал заниматься грабежами. (б) Спустя некоторое время он перебрался в Сиракузы, был принят в число граждан и поселился там прочно, (7) но долгое время не пользовался доверием, так как его считали человеком, которому нечего терять, так как он не имел ни имущества, ни честного имени. (8) В конце концов он попал на военную службу рядовым солдатом, настолько же стал бунтарем, насколько прежде был развратником, и был всегда готов пойти на любое преступление, (9) ибо он был очень отважен и на сходках говорил очень красноречиво. (10) Поэтому спустя короткое время он был произведен в центурионы, а затем и в военные трибуны. (11) Во время первой войны против жителей Этны он показал себя сиракузянам с наилучшей стороны. (12) Во время следующей войны с кампанцами он стал подавать такие надежды, что его выбрали на место умершего полководца Дамаскона. (13) После смерти Дамаскона Агафокл женился на его жене, которая была его любовницей еще при жизни мужа. (14) Не довольствуясь тем, что из бедняка он внезапно стал богачом, Агафокл занялся морским разбоем и грабил свою же родину. (15) Его спасло то, что его сообщники, когда их схватили и подвергли пытке, отрицали его соучастие. (16) Дважды Агафокл пытался захватить власть в Сиракузах, дважды был изгоняем.
Гл.2. (1) Из ненависти к сиракузянам жители Мургантин, к которым он ушел в изгнание, избрали его сначала претором, затем полководцем. (2) Во время этой войны Агафокл взял город Леонтины и начал осаду Сиракуз, родного своего города. (3) На помощь сиракузянам, вняв их мольбам и оставив прежнюю вражду и ненависть, прислал вспомогательный отряд пунийский полководец Гамилькар. (4) Таким образом, в одно и то же время враг, движимый гражданскими чувствами, защищал Сиракузы, а их же гражданин, движимый враждой, осаждал их. (5) Когда Агафокл увидел, что защитники города сильнее, чем осаждающие, он через подосланных лиц стал умолять Гамилькара, чтобы тот выступил посредником между ним и сиракузянами для заключения мира, обещая Гамилькару оказать ему и со своей стороны особые услуги. (6) В надежде на это Гамилькар заключил с Агафоклом взаимный договор о том, чтобы Агафокл дал ему впоследствии столько же воинов для упрочения политического влияния Гамилькара на его родине, сколько он, Гамилькар, даст Агафоклу против сиракузян. (7) В результате Агафокл не только заключил мир с согражданами, но даже был избран в преторы. (8) После этого он присягнул Гамилькару на верность пунийцам, возжегши огонь на жертвеннике Цереры. (9) Затем, получив от Гамилькара пять тысяч афров, он убил нескольких человек из числа самых влиятельных и могущественных граждан, (10) народ приказал созвать на собрание в театр под предлогом установления образа правления для государства, а сенат собрал в гимнасий, как бы для того, чтобы предварительно обсудить некоторые дела. (11) Подготовив все таким образом, он вызвал солдат и приказал им окружить народное собрание, а сенаторов убить. (12) Совершив это убийство, он приказал убить самых богатых и предприимчивых и из числа плебеев.
Гл.3. (1) После этого Агафокл провел военный набор и организовал свое войско. Обеспечив себя военной силой, он внезапно напал на соседние города, не опасавшиеся никаких враждебных действий. (2) Даже и тех, кто был союзником пунийцев, он, при попустительстве Гамилькара, грабил бесстыдным образом. Вследствие этого союзники обратились с жалобами в Карфаген не столько на Агафокла, сколько на Гамилькара. (3) Первого они называли тираном и деспотом, второго же – предателем, который отдал имущество (fortunae) карфагенских союзников путем договора в руки злейшего врага. (4) И ему же, в качестве взятки за заключенную сделку, сперва были переданы Сиракузы, город, всегда враждебный пунийцам, и их соперник по власти над Сицилией, а теперь под предлогом того же мирного договора сверх того отданы во власть и города сицилийских союзников Карфагена. (5) Поэтому они, союзники, предсказывают, что все это в скором времени обратится против самих карфагенян; тогда они почувствуют, какое страшное зло они вскормили, и не только по отношению к Сицилии, а еще больше к самой Африке. (6) Эти жалобы возбудили в сенате сильнейшее негодование против Гамилькара, но так как Гамилькар был главным полководцем (in imperio esse), они произвели тайное голосование по этому вопросу и, прежде чем огласить мнения, выраженные при голосовании, приказывали опечатать урну, пока не вернется из Сицилии другой Гамилькар, сын Гисгона. (7) Однако все эти хитроумные замыслы пунийцев и отсрочку оглашения предупредила смерть Гамилькара; так был по милости рока оправдан тот, кого сограждане, не выслушав, несправедливо обвинили. (8) Это обстоятельство дало Агафоклу повод начать войну против пунийцев. (9) Первое военное столкновение было у него с Гамилькаром, сыном Гисгона. Разбитый им, Агафокл отступил в Сиракузы, намереваясь возобновить войну с большими силами. Но и во втором сражении его постигла та же судьба, что и в первом.
Гл.4. (1) Когда победители-пунийцы осадили город, Агафокл увидел, что у него и сил меньше, и к перенесению осады он не подготовлен; да и союзники покинули его, раздраженные его жестокостью. (2) Тогда он решил перенести войну в Африку. Поистине это была удивительная смелость – ведь он пошел войной на столицу тех, с которыми и на территории собственного своего города не смог равняться силой; он, который не мог защитить своего владения, напал на чужое, он, побежденный, насмеялся над победителями. (3) Не менее удивительно, чем самый замысел, было его уменье соблюдать тайну. Народу он сообщил только, что нашел путь к победе; пусть они наберутся стойкости для перенесения непродолжительной осады, а если кому настоящее положение дела не нравится, тому он предоставляет полную свободу уйти из города. (4) Когда тысяча шестьсот человек ушли, он снабдил остальных необходимым на время осады количеством хлеба и жалованьем. С собой он взял на текущие нужды только пятьдесят талантов, намереваясь добыть остальное не столько у союзников, сколько у неприятеля. (5) Потом он освободил всех рабов, по возрасту пригодных для военной службы, и привел их к присяге, а затем посадил их вместе с большей частью своего войска на корабли. Он считал, что представители двух этих сословий, после того как положение их уравнялось, будут взаимно состязаться между собой в доблести. Всех остальных он оставил защищать родину.