Вообще-то в 1941 году за дезертирство и сдачу городов неприятелю тоже расстреливали.

Если эсеры знали, за что расстреляли «комиссаров», то у англичан явно были от страха глаза велики. Они придавали этому опереточному бакинскому правительству совершенно ни с чем не сообразное значение и были чрезвычайно озабочены их судьбой. Так, эсер Фунтиков, председатель Ашхабадского правительства, 2 марта 1919 года писал: «Представитель английской миссии в Ашхабаде Тиг-Джонс, глава миссии, говорил мне лично до расстрела комиссаров о необходимости расстрела. А после расстрела выражал удовольствие, что расстрел в соответствии с видами английской миссии произведен».

Вскоре после этого англичане решили заменить правительство и свергли Фунтикова. Его место занял Семен Дружкин, тот самый человек, который непосредственно расстреливал комиссаров.

А в 1967 году в Лондоне вышла книга под названием «Закаспийский эпизод», написанная бывшим участником английской миссии Эллисом. Там написано: узнав о том, что всю эту братию повезли из Красноводска в Ашхабад, генерал Маллесон сказал, «что он считает, что ни при каких обстоятельствах комиссарам не должно быть позволено совершить переезд по железной дороге до Ашхабада», и предоставил своим подчиненным «решать, какие именно меры предложить для предотвращения этого».

Железная дорога-то тут при чем? Вот и пойми этих английских джентльменов…

Такова подлинная история Бакинской коммуны и бакинских комиссаров. Легенда о них был создана позднее. В 1920 году их перезахоронили на одной из площадей Баку, которая с тех пор стала называться «Площадью 26-ти бакинских комиссаров». Позднее миф пошел по нарастающей: в 1958 году там появился памятник, через десять лет — пантеон.

Очень любят вспоминать о том, что Сталин-де был врагом Шаумяна, присовокупляя к этому заявлению легенду о связях Сталина с охранкой. Трудно сказать, так ли это было до революции, но после революции «комиссаров» он сильно не любил. Уже после Великой Отечественной войны он, по воспоминаниям Шепилова, «зарезал» Сталинскую премию авторам одной исторической книги за то, что там положительно оценивали деятельность бакинских комиссаров. Он тогда сказал:

…Лаврентий Берия, служащий секретариата Бакинского Совета, знал всю эту историю «от» и «до», все это позорище разворачивалось на его глазах. И, говоря о всех его дальнейших поступках, надо учитывать этот первый опыт советской работы. Вот уж насмотрелся…

Может быть, поэтому он в будущем, сталкиваясь с беспомощностью и безответственностью, будет иной раз терять выдержку и впадать в холодную, а то и «горячую» ярость. Кстати, хотя и будучи большевиком, сам Берия ни тогда, ни потом никуда бежать не собирался.

Это был первый опыт советской работы. А первый опыт работы партийной, не считая кратковременного участия в митингах на Румынском фронте, был у него сугубо специфический и, если вдуматься, неплохо его характеризует. Не каждому, так сказать, по плечу..

…Итак, в сентябре 1919 года город захватили войска Азербайджанской республики — мусаватисты и турки. Они устроили охоту на большевиков, ликвидировали Советы, отменили 8-часовой рабочий день и коллективные договоры, начали перестройку армии и госаппарата по турецкому образцу, но закончить не успели. Кончилась Первая мировая война, и туркам пришлось, в соответствии с мирным договором, уйти к себе домой. Не повезло.

Зато появились англичане: 17 ноября в Баку прибыла 39-я пехотная бригада во главе с генералом Томпсоном, который объявил себя генерал-губернатором города.

Опытные в колониальном деле англичане сразу повели себя, как «сагибы». Они ввели телесные наказания и публичные казни для местного населения, поставили две виселицы на одной из бакинских площадей. Попытались разоружить население, что было делом безнадежным. Это с одной стороны. С другой — сразу же запретили бакинским нефтепромышленникам продавать нефть кому бы то ни было, кроме них, даже Франции. Зато весь английский флот ходил на топливе из Баку. Англичане поставили под контроль весь транспорт, государственный банк. Они считали Закавказье своей сферой влияния, фактически уже колонией, и не собирались допускать сюда кого-либо еще. В том же 1918 году английский генерал Денстервиль писал: «Они должны продолжать убивать друг друга, пока не придут в изнеможение, а потом мы, может быть, сумеем навести там порядок».

С отменой национализации были одновременно отменены и все завоевания рабочих. Кроме того, нефтедобывающие отрасли охватил затяжной кризис сбыта. С одной стороны, англичане запрещали продавать нефть, с другой, основной потребитель — Россия, выбыла из числа покупателей. Зарплата снижалась, цены росли, не за горами было закрытие промыслов. В декабре 1918 года рабочие провели забастовку, и с тех пор в городе появилась легальная организация рабочих — Бакинская Рабочая Конференция, находившаяся под контролем меньшевиков и эсеров, которые сохранили свои организации.

Большевики же были полностью разгромлены, большая их часть ушла в Россию, а те, что остались, были разобщены и запуганы. Постепенно, с большим трудом, воссоздавалась организация, уцелевшие члены партии группировались в небольшие ячейки. Партия более-менее начала функционировать к январю-февралю 1919 года, а первая партийная конференция прошла в марте 1919 года, спустя полгода после начала оккупации. Однако постепенно оправившиеся от разгрома большевики налаживали свою работу. Они захватили власть в Рабочей Конференции — рабочие, как обычно бывало в дни кризисов, стали стремительно «леветь». Это была если не легальная, то хотя бы полулегальная часть большевистской работы, которой, кстати, много сил отдал Анастас Микоян. Но Лаврентий Берия занимался другой работой — нелегальной.