Мать Рамзи понравилась Лейле с первого взгляда, что-то в этой женщине было такое, что сразу притягивало и располагало к ней. Приятное, открытое лицо с правильными чертами; прелесть его не смогли стереть даже годы. Добрые и немного грустные глаза; когда она смотрела на сына, в них появлялась гордость…

— Тебе нравится кольцо? — спросил Рамзи, заметив, как внимательно рассматривает Лейла его подарок.

— Кольцо восхитительное! — с радостью откликнулась Лейла, подняв на него сияющие глаза.

— Дорогая вещь всегда восхитительна! — заключил Рамзи.

— Правильно! — поддержал отец. — Дорогая вещь всегда сама за себя говорит.

Слишком прозрачный намек будто пришиб Лейлу. Всю остальную дорогу они молчали.

Наконец машина остановилась. Лейла ступила на землю и сразу будто оттаяла. Их встречала вся родня.

Первым бросился навстречу Махмуд. Он притянул сестру к себе и крепко обнял. Лейла вдруг почувствовала, что Махмуд никогда не был ей так дорог и близок, как в эту минуту. Когда он отпустил ее, на глазах Лейлы блестели слезы. Мать, наблюдая за этой сценой, чтобы не расплакаться, прикусила губу.

— Ну, ты сегодня просто райская птичка! — воскликнула Джамиля, обнимая Лейлу.

— Вот и ты невестой стала теперь! Да хранит тебя, душечка, всемогущий господь! — целуя Лейлу, произнесла тетушка.

Вслед за ней подошел Ассам.

— Да, на такой невесте, как ты, каждый остановил бы свой выбор, — смущенно улыбаясь, сказал он.

— Машалла! Машалла[14], ханым! Какая вы красивая, ханым! Какая красивая! — все повторял Али-бек.

Доктор Рамзи терпеливо стоял поодаль, дожидаясь окончания всей этой процедуры. После Лейлы все по очереди стали подходить и поздравлять его.

Лейла обняла и нежно расцеловала мать и снова чуть не расплакалась.

Заиграла музыка. Рамзи взял невесту под руку и повел в сад, где уже собрались гости.

В первый момент Лейла готова была сквозь землю провалиться от всех этих обращенных на нее многочисленных взглядов. Но потом она освоилась. Почтительные поклоны и восторженные взгляды мужчин, восхищенные возгласы женщин заставили ее раскраснеться, почувствовать себя уверенной, красивой.

Лейла шла мимо накрытых столов с высоко поднятой головой, возбужденная, счастливая, переполненная чувством радости и любви.

Подойдя к головному столу, она сняла перчатки, кокетливо, чуть склонив голову набок, вонзила нож в большой праздничный торт и с улыбкой протянула жениху большой кусок. Взгляд ее был полон нежности. Сегодня вечером… Сегодня вечером он скажет ей наконец что-то такое, что заставит трепетать ее сердце, объединит их, поднимет высоко и унесет. Да, этот вечер навсегда войдет в их жизнь. Скоро они смогут уединиться, открыть друг перед другом души. Она расскажет Рамзи все, все…

А пока они будут сидеть рядом, он коснется под столом ее руки и будет шептать на ухо слова, от которых ее бросит в жар… Но когда они останутся наедине, слова замрут на его устах. Потому что никакими словами нельзя передать ту любовь, которую питает к ней этот необыкновенный человек, поднявший ее так высоко на своих могучих крыльях.

— Ты уклонился от ответа, нравится ли тебе мое платье, — повернулась к Рамзи Лейла. Ей так хотелось поскорее начать долгожданный разговор.

— Считай, что уклонился.

— Но оно тебе все-таки нравится?

— Я знаю, что тебе хочется услышать «да». Но мне кажется, что этого будет мало. Лучше я отвечу после.

— А что ты мне ответишь? — добивалась своего Лейла, кокетливо глядя на Рамзи.

— Ты просто очаровательна! — засмеялся Рамзи.

— Значит, правда, что я сегодня очень красивая? — шепотом спросила Лейла, вдруг вся зардевшись. И сердце ее в ожидании ответа радостно забилось.

— Тебе обязательно нужны слова! — сказал Рамзи, и в его тоне послышалось раздражение.

Лейла застыла. Она крепко сжала рукой край стола, словно стараясь удержаться от неожиданно нанесенного ей удара.

— И все же я, наверное, красивая! — упрямо тряхнув головой, снова ринулась Лейла в наступление. — По крайней мере для тебя. Ведь иначе ты не стал бы делать мне предложение.

— Должен признаться, что я выбирал себе жену не по красоте, — холодно заметил Рамзи.

Лейла уронила вилку.

— Вообще внешность меня мало интересует. Главное — внутреннее содержание человека, его добропорядочность…

Лейла отодвинула от себя тарелку. Больше она не могла есть. Скучающим взором она стала смотреть вокруг.

Джамиля устроила все, как было на ее свадьбе. Точно так же накрыты в саду столы, между деревьями развешаны разноцветные лампочки, на том же месте у входа в сад расположился оркестр… Почти столько же гостей… Те же лица… Те же взгляды… Одна только разница: место Джамили занимает Лейла, а вместо Али-бека сидит доктор Рамзи.

— Ну, как вы находите вечер? Вам нравится? — спросила подошедшая Джамиля.

— Неужели ты все это устроила ради меня? Из-за меня одной? — сказала Лейла, показывая вокруг себя рукой. Она произнесла это с таким искренним удивлением, будто никак не могла поверить, что может быть достойна всего этого великолепия.

— Боже мой, а почему бы и нет? — засмеялась Джамиля. — Ведь у нас только одна такая Лейла! Ну, разумеется, также и ради доктора Рамзи, — кокетливо добавила она. — Мы хотели и ему доставить удовольствие, хотя известно, что он не любит таких праздных развлечений. Все это суета-сует.

Доктор Рамзи посмотрел на нее сердитым взглядом; насмешливый тон, которым все это было сказано, не понравился ему, но, обезоруженный улыбкой Джамили, он сменил гнев на милость.

— Что ж, мы очень вам благодарны, ханым, — сказал он с ответной улыбкой.

Джамиля было отошла от них, но потом вернулась:

— Ты заметила, Лейла, что все здесь точь-в-точь, как в день моей свадьбы? — спросила она с грустью.

Лейла молча кивнула головой.

— Да, Лейла, все было именно так… Именно так…

Круто повернувшись, Джамиля ушла. Рамзи проводил ее глазами. Плотную фигуру молодой женщины обтягивало черное узкое платье с большим косым вырезом, обнажавшим половину спины чуть не до самой талии. Свисавший конец пояса плавно покачивался в такт шагам, касаясь полных икр ее белых ног. Доктор Рамзи скользнул взглядом по обнаженной спине, округлым плечам, длинной, точеной шее и, наконец, по золотистым волосам.

Лейла в это время наблюдала не столько за Джамилей, сколько за столом, к которому та подошла. Там сидели Сидки, Ассам и Шушет.

Сидки, как обычно, развалился на стуле и играл золотой цепочкой. Но это не мешало ему алчно посматривать на Джамилю. Вот она наклонилась, и Сидки прошептал ей что-то такое, на что Джамиля отрицательно покачала головой. Ассам изо всех сил пытался развлечь Шушет. Но та, даже не глядя на него, молча пускала клубы дыма, — длинная, худая как щепка. Если в Шушет было что-то красивое, так разве только большие глаза, смотревшие куда-то вдаль сквозь тающие кольца табачного дыма… Ассам старался, как мог, ухаживать за ней, но все было бесполезно. Шушет была неуловима, как эти тающие клубы табачного дыма, которыми она словно отгородилась от него…

Лейла перевела взгляд на мать. Сания-ханым была явно чем-то встревожена. Может быть, она опасается за будущее дочери? Нет, мать даже не смотрит в ее сторону. Она все время скашивает взгляд куда-то вправо. Все ясно! Конечно, там уединились Махмуд и Сана. Сидят и никого не замечают. Будто они здесь одни. Ничего не скажешь — смелые! Как разрумянилась Сана! Наклонилась и шепчет что-то на ухо Махмуду. А у него такой сияющий вид.

Лейла даже подалась немного вперед. Ее словно магнитом тянуло к Махмуду и Сане. Она никак не могла отвести от них глаз.

Прикосновение Рамзи заставило Лейлу обернуться.

— Он кто, брат Джамили? — спросил Рамзи, показывая глазами на вставшего со своего места Сидки.

— Сидки — брат Джамили? — смеясь переспросила Лейла. — Что ты? Разве они похожи друг на друга?

— Внешне, может быть, и не похожи. А вообще одного склада.