А кому эти меры исполнять? Где этот решительный, который примет на себя тяжкий грех братоубийства и который спасет город (пока еще только один город!) от большего кровопролития?

Такого человека в столице не оказалось!

Были министры, великие князья, генералы, полковники. Их было много. Но не оказалось единственного.

В это время в Петроград приезжает в трехнедельный отпуск полковник Кутепов. На фронте царило спокойствие: врывались глубже в землю, легко перестреливались с противником. Сейчас можно было отъехать, не стыдно.

Он остановился у сестер на Васильевском острове, и все они были рады встрече, ощутив в смутное время, как хорошо встречать родных. Сестры рассказали ему о тревожных событиях, да он и сам уже кое-что успел увидеть: солдат в караульной амуниции с винтовками, толпы, нервное настроение улиц.

Полковник сразу пошел в родные преображенские казармы на Миллионную улицу и там тоже был поражен. За завтраком офицеры, капитан Приклонский и поручик Макшеев, прямо ругали правительство, говорили, что теперь надо дать Думе больше прав и создать новое правительство, ответственное перед ней. Кутепов не выдержал и прямо заявил, что во время войны каждый русский человек, особенно офицер, обязан укреплять правительство, а никак не критиковать его.

Начали спорить. Кутепову помогал полковник Павленко, совсем, правда, квелый, больной, так что больше говорил сам Кутепов.

Его нельзя было переспорить. Он разложил все по полочкам: нельзя действовать так, как действуют запасные полки, выведенные для охраны порядка на улицы. Что это за заставы, которые должны запереть отдельные районы от прохода посторонней публики и которые всех пропускают? Неисполнение приказа роняет авторитет офицеров, разбалтывает дисциплину солдат, толпа приучается не выполнять распоряжений начальства. Надо выбрать одно из двух: либо твердо стоять и применять оружие, либо убрать войска до крайнего случая.

И ни одного слова в защиту прав народа и депутатов Думы.

Все почувствовали: с этим лучше не связываться, опасно.

Завтрак кончился. Дальше события разворачивались, как ураган.

На следующий день рано утром Кутепова вызвали к телефону. Он еще был в постели, разговаривала сестра. Звонил поручик Макшеев, просил Александра Павловича спешно приехать на Миллионную.

Значит, что-то случилось. Кутепов, предчувствуя недоброе, быстро оделся, взял извозчика и помчался к старым Преображенским казармам. Там поручик Макшеев торопливо объяснил, что в казармах Гвардейской конной артиллерии возбунтовалась учебная команда Лейб-гвардии Волынского запасного полка и что волынцы ворвались в казармы Преображенской нестроевой роты и заставили ее к себе присоединиться. К тому же закололи заведующего полковой швальней полковника Богданова, он хотел выгнать волынцев со двора.

Кутепов понял: беда! Надо действовать. Где командир Преображенского запасного батальона полковник князь Аргутинский-Долгоруков?

Ответили: вызван к Хабалову.

Но почему здесь несколько офицеров из новых казарм, что на Кирочной?

Кутепов распорядился штабс-капитану Эллиоту-старшему и остальным отправиться туда.

Ему подчинялись. Его положение помощника командира Преображенского полка и его решимость влияли крепко.

Тут же Макшеев доложил, что от Хабалова прибыл автомобиль, приказано немедленно ехать на Гороховую, в Градоначальство.

Поехали. У подъезда Кутепова ждал жандармский ротмистр и сразу провел полковника наверх, в большой кабинет генерала Хабалова.

История выбрала Кутепова для участия в последнем акте Петровой трагедии, расколовшей Россию.

— Господин генерал, полковник Кутепов прибыл!

И одного взгляда на него достаточно, чтобы стало ясно: может!

На Кутепова смотрят все, человек семь, среди них и полковник Павленко (а, это он, наверное, сосватал!), и градоначальник генерал Балк.

Генерал-лейтенант Хабалов начинает говорить:

— Я назначаю вас начальником карательного отряда.

Кутепов отвечает:

— Я готов исполнить любое приказание. Но, к сожалению, нашего Лейб-гвардии Преображенского полка здесь нет. Я нахожусь в отпуску, никакого отношения к запасному полку не имею. Мне кажется, на этот случай надо назначить лицо, более известное в Петроградском гарнизоне.

Он еще не знает, что такого лица нет! У собравшихся — расстроенный и потерянный вид. У Хабалова при разговоре заметно трясется челюсть.

Хабалов продолжает довольно твердым тоном:

— Все отпускные мне подчиняются. Я назначаю вас начальником карательного отряда.

Кутепов начинает догадываться, что положение хуже, чем он думал:

— Слушаю, прошу указать мне задачу и дать соответствующий отряд. Хабалов распоряжается:

— Приказываю вам оцепить район от Литейного моста до Николаевского вокзала и все, что будет в этом районе, загнать к Неве и там привести в порядок.

Кутепов совершенно спокойно отвечает:

— Я не остановлюсь перед расстрелом всей этой толпы. Но только для оцепления мне надо не менее бригады.

Хабалов видит, что полковник держится уверенно, но никакой бригады у Хабалова нет (вернее, он не знает, на кого опираться) и потому раздражается:

— Дадим то, что есть под руками.

И называет части: роту Кексгольмского запасного с пулеметом (она здесь же, напротив здания градоначальства), затем идти по Невскому, взять в Гостином Дворе и в Пассаже еще две роты преображенцев, да еще от Николаевского вокзала сюда идет пулеметная рота с 24-мя пулеметами, взять из нее двенадцать пулеметов.

Кутепов спрашивает:

— А будут пулеметчики стрелять?

— Это хорошая рота, — заявляет генерал и добавляет, что уже отдано распоряжение двигаться сюда роте Егерского запасного, надо ее тоже взять под командование.

И началась для Кутепова гражданская война! Он еще, конечно, этого не понял. Думал: беспорядки, можно успокоить. О том, что народ больше не хочет ни правительства, ни оппозиции, ни офицеров ему в голову не могло прийти. Собственно, он знал, что солдат-новобранец всегда трудно начинает, но потом втягивается. Значит, надо втянуть. Кого силой., кого словом. Он солдат не боялся.

Кутепов взял кексгольмцев и преображенцев. Правда, преображенцы вчера не ужинали и по сей час ничего не ели. Он распорядился купить ситного хлеба, колбасы и накормить людей на первой остановке.

Потом на Невском около магазина Елисеева остановил роту пулеметчиков. Они несли тяжелые пулеметы и коробки с лентами на плечах, сгорбившись от усталости. А где же пулеметные двуколки? Мало их не было, но и пулеметы, оказалось, не готовы к стрельбе: ни воды, ни масла нет. Кутепов приказал штабс-капитану послать за всем необходимым и изготовить пулеметы к бою.

Он не мог предположить, что его приказание останется невыполненным.

Дошли по Невскому до угла Литейного. Городовые стояли на местах, народу было меньше обычного.

Кутепов спросил у городового о роте егерей. Не проходила.

Тут на извозчике подъехал полковник Аргутинский-Долгоруков, быстро выскочил из саней и побежал к Кутепову, путаясь в длинной николаевской шинели.

Через него Хабалов передавал новое распоряжение: взбунтовавшиеся солдаты и рабочие подожгли Окружной суд и теперь идут к Зимнему дворцу, Кутепову надо вернуться.

— Неужели у вас в Петрограде только и имеется что мой, так называемый, карательный отряд? — насмешливо спросил Кутепов. — Значит, генерал Хабалов отменяет свое первое распоряжение?

— Да, прошу тебя поспешить к Зимнему, — волнуясь, сказал Аргутинский-Долгоруков.

Что ж, возвращаться? В голове у Кутепова прочертился иной ход: повернуть по Литейному, затем по Симеоновской улице к цирку Чинизелли и к Марсову полю. А там где-нибудь он и пересечется с толпой.

Пошли. Он шел впереди, за ним кексгольмцы, пулеметчики, преображенцы.

На углу Литейного и Артиллерийского переулка стояла группа офицеров Литовского полка, а дальше было видно: в казармах бьют стекла, выламывают рамы, выскакивают солдаты. Что такое? Кутепов остановил отряд. Из той группы подошел полковник, оказался командиром Литовского запасного батальона, поведал, что во двор казармы ворвалась толпа солдат, литовцев и волынцев, во главе со штатскими и стали подбивать присоединяться к ним. А сам полковник был бессилен им помешать.