— На твоем месте я бы держался подальше от этой клетки, — ответил ему голос цыгана.

У нас над головами уже виднелась половина неба с мерцающими сквозь ветви дубов звездами.

— Да ну? Это почему же? — поинтересовался проводник.

— Старину Кровопийцу уже несколько дней не кормили, — ответил цыган. — Обычно люди ему не по вкусу, но, проголодавшись, он становится менее переборчив!

И тут раздался звук, от которого у меня захватило дух. Это был рев гигантского медведя. В это было невозможно поверить, но он раздавался внутри клетки, как будто медведь находился среди нас. Я услышал изумленный возглас кинолога, и он, волоча за собой скулящего от испуга пса, с грохотом заспешил вниз по доскам, ведущим от клетки на землю.

Я и представить себе не мог, как медведь мог попасть в клетку, но точно знал, что от него надо держаться как можно дальше. Прижавшись к прутьям, я увидел Оливию, сунувшую крохотный кулачок себе в рот в попытке заглушить вопль ужаса.

Снаружи другие солдаты смеялись над проводником собаки.

— Идиот! — рявкнул он, скрывая неловкость. — Только цыгане способны держать такого зверя посреди табора!

Наконец я собрался с духом и оглянулся. Никакого медведя в клетке не было. Но откуда этот жуткий рев?

Солдаты продолжали обыскивать табор и к нашей клетке больше не подходили. Несколько минут спустя мы услышали, как они снова запрыгивают в кузов грузовика. Завелся двигатель, и они наконец уехали.

Брезентовое полотнище соскользнуло с клетки. Все цыгане собрались вокруг нас. Я держал яйцо в дрожащей руке, задаваясь вопросом, придется мне его бросать или нет.

Вперед шагнул вожак.

— Вы в порядке? — спросил он. — Простите, если это вас испугало.

— Мы живы, — настороженно ответила Эмма, — но где же медведь?

— Вы тут не одни с необычными способностями, — отозвался молодой человек, стоявший с краю толпы.

И он тут же принялся то реветь, как медведь, то подвывать, как дикая кошка. Незаметными поворотами головы он так перебрасывал звуки из одного места в другое, что казалось, звери окружили нас со всех сторон. Справившись с потрясением, мы разразились аплодисментами.

— Кажется, ты говорила, что они не странные, — прошептал я Эмме на ухо.

— Таким фокусам можно обучить кого угодно, — отозвалась она.

— Прошу прощения, — снова заговорил цыганский вожак, — я, кажется, не представился. Меня зовут Бехир Бехаманатов. А вы наши почетные гости. — Он низко поклонился. — Почему вы не сказали нам, что вы syndrigasti?

Мы даже рты открыли от удивления. Он произнес древнее название странных людей, которому нас научила мисс Сапсан.

— Мы уже где-то встречались? — спросила Бронвин.

— Откуда вы знаете это слово? — спросила Эмма.

Бехир улыбнулся.

— Если вы воспользуетесь нашим гостеприимством, я вам все объясню.

С этими словами он снова поклонился и подошел к клетке, чтобы ее отпереть.

Мы сидели рядом с цыганами на красивых, домотканых коврах и в мерцающем свете двух костров беседовали и ели рагу. Я бросил ложку, которую вручили нам хозяева, и, позабыв о правилах поведения за столом, жадно хлебал прямо из деревянной миски. Жирный и невероятно вкусный бульон приятно согревал мои внутренности и струйкой стекал по подбородку. Бехир расхаживал между нами, следя за тем, чтобы каждому было удобно и чтобы нас накормили и напоили досыта. Он беспрестанно извинялся за состояние нашей одежды, теперь покрытой клочками грязного сена из клетки. После того как мы продемонстрировали цыганам свои необычные способности, он полностью изменил свое отношение к нам. Всего за несколько минут мы превратились из узников в почетных гостей.

— Мне очень жаль, что мы обращались с вами не слишком вежливо, — произнес он, опускаясь на подушки между кострами. — Когда речь идет о безопасности моих людей, я стараюсь предпринимать все возможные меры предосторожности. Сейчас по дорогам бродит много подозрительных людей. Эти люди выдают себя не за тех, кем являются на самом деле. Если бы вы сразу сказали, что вы syndrigasti…

— Нас научили никогда и никому об этом не говорить, — ответила Эмма.

— Никогда, — подтвердила Оливия.

— Кто бы вас этому ни научил, он поступил очень мудро, — кивнул Бехир.

— Откуда вы о нас знаете? — спросила Эмма. — Вы говорите на древнем языке?

— Я знаю всего несколько слов, — ответил Бехир, не сводя глаз с костра, в пламени которого на вертеле обжаривался кусок мяса. — У нашего народа с вашим давнее взаимопонимание. Мы мало чем отличаемся друг от друга. Мы тоже вечные изгои и странники — души, оттесненные к границам этого мира. — Он отщипнул с вертела кусок мяса и принялся задумчиво его жевать. — Мы в своем роде союзники. На протяжении столетий цыгане время от времени принимали к себе и воспитывали ваших детей.

— И мы вам за это благодарны, — ответила Эмма, — и за ваше гостеприимство тоже. Мы не хотели бы вас обидеть, но, к сожалению, нам придется сейчас же покинуть вас. Нам очень важно как можно скорее добраться до Лондона. Мы должны спешить на поезд.

— Чтобы вылечить вашего больного друга? — спросил Бехир и, приподняв брови, посмотрел на Хью, который уже давно перестал притворяться и теперь самозабвенно уплетал рагу. Пчелы радостно кружили вокруг его головы.

— Вроде того, — кивнула Эмма.

Бехир понимал, что мы что-то скрываем, но оказался достаточно тактичным и не стал настаивать на том, чтобы мы поделились с ним своими секретами.

— Сегодня ночью поездов уже не будет, — сообщил он, — но мы встанем на рассвете и отвезем вас на станцию к первому утреннему поезду. Это вас устроит?

— Нам придется с этим смириться, — ответила Эмма, обеспокоенно наморщив лоб.

Хотя мы и сэкономили время, прокатившись на повозке, вместо того чтобы идти пешком, мисс Сапсан все же потеряла целый день. Теперь у нее в лучшем случае оставалось два дня. Но зато сейчас мы согрелись, насытились, и нам ничего не угрожало.

Мы быстро подружились с цыганами. Все стремились загладить неприятные подробности нашего знакомства. Бронвин попыталась извиниться перед мальчиком, которого взяла в заложники, но он только отмахнулся от ее извинений. Цыгане безжалостно нас закармливали — мою миску наполняли снова и снова, невзирая на мои попытки отказаться от добавки. Когда мисс Сапсан выбралась из-за пазухи Бронвин и громким криком напомнила о том, что у нее тоже есть аппетит, цыгане накормили и ее. Они подбрасывали в воздух кусочки сырого мяса и радовались, когда она подпрыгивала, чтобы поймать их на лету.

— Она хочет есть! — смеялась Оливия, хлопая в ладоши при виде того, как птица разрывает когтями свиную ножку.

— Ну что, ты рад теперь, что мы их не взорвали? — шепотом поинтересовалась Бронвин у Еноха.

— О, пожалуй, — откликнулся тот.

Цыганский оркестр заиграл очередную песню. Мы ели и плясали. Я убедил Эмму потанцевать со мной у костра. И хотя обычно стесняюсь делать это на людях, в этот раз я дал себе волю. Наши ноги взлетали, а руки хлопали в такт музыке. На несколько лучезарных мгновений мы забылись в этом танце. Мне удалось забыть о том, какой опасности мы подвергаемся, о том, как совсем недавно мы едва не угодили в руки тварям и в пасть пустоте, готовой обглодать наши кости и выплюнуть их в пропасть. В этот момент я был очень благодарен этим цыганам и животной части собственного мозга с ее бесхитростностью. Горячего ужина, хорошей песни и улыбки дорогого мне человека оказалось достаточно, чтобы отвлечь меня от всего этого мрака, пусть и ненадолго. Затем песня окончилась, и мы вернулись на свое место. В воцарившейся тишине я ощутил, как меняется настроение. Эмма посмотрела на Бехира и спросила:

— Можно вас кое о чем спросить?

— Конечно, — отозвался он.

— Почему вы рисковали ради нас жизнями?

Он отмахнулся.

— Вы сделали бы то же самое.

— Я не уверена, что мы поступили бы подобным образом, — не согласилась с ним Эмма. — Я просто хочу понять. Это потому, что мы оказались странными?