Теперь о пользе, приносимой другой стороной. Получая от водорослей кислород, гидра образует из него в своем теле углекислоту, которая так нужна водорослям, и они ее получают от своего сожителя в изобилии. Кроме того, находясь в организме гидры, водоросли имеют еще одно жизненное преимущество: они избегают опасности быть проглоченными многочисленными водяными хищниками… Это один из многочисленных примеров мирного сожительства, сожительства, направленного к общей выгоде обоих участников, что в науке обозначается именем «симбиоза». Из вышеизложенного следует…

— Следует, что я должен пустить в ход свою палку, — включил Николка в речь врача полную глубокого смысла фразу.

Увлекшийся лектор не замечал, что почти с середины его речи их суденышко упорно атаковал комар, вернее, мошка, превосходившая наших приятелей раз в десять. Николка долго терпел, не желая прерывать интересной лекции, но как только мошка, совсем обнаглев, ткнула его острым хоботком в голову, он решил реагировать.

— Смажьте ее в глаз, — посоветовал Скальпель, проникаясь вдруг кровожадностью из соображений академического порядка.

До глаза Николка не достал и удовлетворился тем, что «смазал» мошку по хоботу, но так увесисто, что последний перегнулся пополам, а мошка, отчаянно визжа, закрутилась на одном месте. Визг ее был настолько резок, что врач потерял настроение продолжать лекцию. В довершение всех неприятностей мошка упала в воду рядом с перышком, продолжая кружиться и взлохмачивая поверхность саженными волнами. Вокруг нее не замедлили собраться водяные хищники. Это породило новую бурю…

— Смотрите, как нужно быть осторожным, — хмуро резюмировал врач. — В этом миру малые причины порождают большие следствия…

Он снова оказался пророком. Громадное животное — по всей вероятности, лягушка (приятели не могли охватить ее глазом) — обеспокоенное скоплением в одном месте большого количества живности, покинуло недра лужи и, высунув морду, слизнуло с взбаламученной поверхности десятка три из нарушителей порядка. В этот же миг камнем упало сверху еще более громадное животное — очевидно, птица; лягушка повисла в крючковатых лапах ее, продолжая делать плавательные движения. Птица, хлопнув крыльями по воде, вместе со своей жертвой торжественно-плавно вспарила кверху. Перышко приятелей, плясавшее дикую тарантеллу на гребнях волн уже в момент появления лягушки, при появлении воздушного хищника оторвалось от воды, выкинуло пассажиров, как ненужный балласт, и скрылось неизвестно куда… Пассажиры были подхвачены водоворотом событий и воздушным смерчем, взревевшим, как две тысячи котов… (Последнее сравнение не гиперболизировано: ведь наши путешественники слышали звуки от столкновения бесчисленных молекул-частиц, из которых состоит воздух).

Повторяя во всех деталях программу, выполненную ими целиком во время первого полета со стакана, они понеслись с быстротой метеоров, успевая, однако, делиться впечатлениями.

Врач говорил, вращаясь вокруг воображаемой оси и не замечая, что встречные молекулы крали у него окончания слов и целые: слова:

— Музык… не из… прият… да… тим?.. Как дума?., дем… вод?..

Это нужно было так понимать:

— Музыка не из приятных… Куда летим? Как думаете? Упадем в воду?..

В интересах истины следует отметить, что Николка понимал его хорошо без всяких комментариев. Представляя точную копию своего товарища, уподобившегося новообразованному звездному телу, он отвечал:

— Ерунда!.. Первое животное — это лягушка, а второе — цапля… Я знаю наверное!..

Их воздухоплавание закончилось на усике комара, реявшего в туче себе подобных. Сюда они сели с выключенным мотором, т. е. проглотив от страха языки, планирующим спуском.

Заметив, что комар совершенно игнорировал их и без всякой предвзятости, так как он был слишком громоздок, чтобы замечать прибыль в весе, приятели успокоились и осмотрелись.

— Тихая пристань, — сказал врач, — здесь бы я согласился побыть немножко больше…

— Это притон разбойников, — прокаркал Николка, — увидите, что мы снова попадем в переделку.

Кто из них был прав, покажет будущее.

Тучи комаров вились в осоке и над нею, трубя звонкую песнь любви; от этой песни приходилось затыкать уши. Ниже москиты справляли свой праздник, сплошной завесой повиснув над поверхностью воды. Стрекозы — пестрые, красные, сине-вуалевые, как гигантские «Юнкерсы», либо резали заполненное жизнью пространство, разгоняя всех с дороги, либо стояли неподвижно в воздухе, едва шевеля крыльями. Все участники осеннего праздника, каждый по-своему, выражали свои чувства: трубили, жужжали, звенели; а в общем, составляли многоголосый и дружный хор, отвратительно действующий на нервы невольных слушателей.

— Знаете, друг, — пытаясь рассеять пессимистическое настроение Николки, сказал врач. — Мы с вами попали на малярийного комара…

— Надеюсь, он нас не укусит? — кратко ответствовал тот, крепко сжимая свое единственное оружие — дубинку врача, с которой он решил не расставаться, несмотря ни на что.

— Нет, этого он не может сделать при всем своем желании… А знаете ли вы, как отличить малярийного комара от обыкновенного?

— Не знаю. — Николка не был склонен к разговору.

— У малярийного комара пятнистые крылышки, и еще…

Николка плохо слушал, и врач оборвал свою речь, решив выждать перемены настроения друга.

Между тем невнимательный слушатель не имел дурного настроения, как можно было вывести из его лаконичности, он просто с головой ушел в наблюдения. Он следил за той очередью, по которой комары, реющие вверху стаи, вдруг опускались в середину и затем в ее нижние пределы, в то время как снизу в той же последовательности взамен их поднимались другие. Он ждал, когда дойдет очередь до их комара, и приблизительно даже высчитал этот момент.

— Ага! Так я и знал! — наконец промолвил он с большим удовольствием, когда ожидаемый момент настал. Врач похвалил его за наблюдательность и, так как внизу открылось обширное водное пространство, с места в карьер приступил «к исполнению своих обязанностей».

— Видите ли вы, — начал он старым трафаретом, — вон те ладьеобразно сложенные кувшинчики, плавающие в воде?.. Это — яички, из которых выводятся обыкновенные комары…

— В воде? — недоверчиво переспросил Николка. — В воде выводятся? Комары?

— Ну да. Не думаете ли вы, что комары из любви к чистоплотности держатся около стоячих вод? Ошибаетесь в таком случае. Вода (стоячая вода, а не текучая) — родина комаров. Здесь проходит их детство, отрочество и юность… Детству как раз соответствует стадия яичек, отрочеству — стадия вон тех волосатых гусениц, что держатся под водой, но около самой поверхности; они выводятся из яичек, в науке их принято называть личинками; юности соответствует стадия куколок — вон они рядом с личинками, очень похожи на куколок бабочек. И лишь зрелый возраст комаров проходит в воздухе…

— Так… А вот те яички, что сложены звездообразно и в ленточки, тоже комариные?

— Я хотел о них говорить. Эти полосатенькие яички — тоже комариные. Но из них выводится уже малярийный комар, наш заклятый враг, причиняющий столько вреда человечеству…

— Доктор, как это происходит, что комар заражает человека?

— О! Весьма просто! Здесь получается, некоторым образом, заколдованный круг. Комар сосет кровь человека, больного малярией. Вместе с кровью он высасывает из него малярийную заразу, так называемых малярийных плазмодиев — они тоже относятся к знакомым нам простейшим одноклеточным животным. Плазмодии эти живут только в крови человека и в комаре, в другом месте их нигде не встретишь… Так вот: насосавшись такой крови, комар через некоторое время садится на здорового человека, кусает его и вместе со слюной выпускает в его кровь малярийных плазмодиев… Видите, какой круг получается!..

— И этот круг нельзя разорвать?

— Можно. И можно разорвать в двух местах. Первое, это — излечить человечество от малярии. Малярия лечится хинином. И как только перемрут все зараженные комары, новые поколения их уже не смогут заражаться, ну и, ясно, не смогут заражать. Это — одна возможность. Другая: уничтожить всех комаров. Тогда некому будет передавать заразу от больного человека к здоровому. А больных можно лечить исподволь.