Но вот поднялся Острый Нос и, не глядя на Лоока, сказал:

— Мурр был стар, это шакалы загрызли его, а ты отнял падаль у рыжих трусов.

Лоок рванулся к топору, Острый Нос схватился за копье, Мохнач изогнулся как для прыжка, подняв дубину. Остальные охотники по-прежнему сидели на корточках и молчали, ожидая, разрешит ли вождь поединок или нет.

Оэл поднял жезл, знак власти, и сказал:

— Когда гривастый издает свой клич, рогатые не бьются между собой, а выясняют — велика ли опасность. Урсы тоже должны знать, кто эти люди в повязках с бахромой, много ли их, идут ли они на нас или устраиваются на зимнюю стоянку.

Вождь запрещал поединок. Он приказал самым выносливым охотникам утром в поисках врагов углубиться в лес, а Лооку идти вниз по реке. Мужчины поддержали решение вождя…

Пока охотники сидели у костра, женщины разделали льва и зажарили его жесткое мясо. Сердце оставили сырым. Вождь разрезал его острым кремневым ножом на мелкие кусочки и роздал мужчинам — отведав львиного сердца, они должны стать сильнее. Шкуру могучего хищника, испорченную в нескольких местах шакалами, взяла Эрри. Черные когти забрал вождь и повесил себе на шею. Теперь у него был амулет, предохранявший от самого сильного зверя.

Лоока не интересовал этот дележ. Он прилег у крайнего костра и, глядя в звездное небо, молча переживал обиду. Почему многие поверили Острому Носу, что мурр почти издох от старости? Разве у людей нет глаз? Разве они не знают Лоока? Он все готов сделать для племени, не жалеет себя, участвуя в загонах, а некоторые ведут себя на охоте трусливо и первыми спешат урвать лучшие куски после охоты. Почему вождь разрешил Острому Носу ворочать грязным языком, но не разрешил ему, Лооку, отплатить обидчику?

Да потому, что он его сын!

Постепенно гвалт в стоянке затих, лишь потрескивали сучья, которые подбрасывали сторожевые в костер.

Неожиданно Лоока позвали шепотом. Он вздрогнул. Вглядываясь в темноту, понял, что это зовет Илла. Она схватила его за руки и тревожно зашептала:

— Твой след накроет Мохнач. Он хочет убить тебя. Его посылает Острый Нос.

Илла заплакала. Лоок погладил плечо девушки. Она разрыдалась.

— Тебе жалко Лоока?

— Если ты не вернешься, я тоже умру, чтобы встретиться с тобой в далекой стране.

— У меня есть топор из чудесного камня, я никого не боюсь.

— Мохнач сильный, как мохнатый хозяин Леса.

— Он глуп и плохо видит. Я одолею его.

Илла сняла с себя ожерелье из продолговатых раковинок и надела на шею Лоока. Это было знаком того, что она, Илла, согласна всегда быть с ним.

Лоок чуть не закричал от радости на всю стоянку: «Оре-ре!» И если бы Илла сказала сейчас, что нужно опять идти к далекой скале, где его поджидает свирепый мурр, — он, не колеблясь, снова пошел бы туда и сокрушил могучего зверя.

«Если ветер дует от зверя, — иди на него, он тебя не слышит…»

Так сказал Одинокий Рогач. Вождь понял совет старейшего урса. Он послал в разведку самых выносливых охотников.

Рано утром, чуть зарумянился восток, Лоок покинул родную стоянку. Кроме топора, он взял с собою костяной нож с отверстием для ремешка.

Лоок шел быстро, обходя колючие заросли шиповника и терновника. Он старался держаться поближе к реке, но иногда ему встречались широкие трясины, и тогда приходилось углубляться в лес. Несколько раз Лоок останавливался и, затаившись, какое-то время наблюдал, не крадется ли по его следам Мохнач. Но волосатого урса не обнаружил.

В полдень разведчик почувствовал сильный голод, однако, вспомнив, что разжигать костер нельзя, не стал охотиться, а поел ягод. Затем, напившись холодной воды из пробегавшего вблизи ручья, продолжил путь. Перед закатом солнца он вышел на небольшую зеленую лужайку, где решил отдохнуть. Кругом было спокойно. Слышался звонкий щебет птиц и стрекот невидимых в траве кузнечиков. В воздухе порхали пестрые бабочки да парили, поблескивая крылышками, разноцветные стрекозы.

Лоок залег в густой траве на краю полянки и задремал. Открыв глаза, он увидел на другой стороне оленя с большими ветвистыми рогами. Серовато-коричневый рогач стоял неподвижно, готовый мгновенно исчезнуть. Вдруг из леса послышалось хрюканье кабана и треск валежника, но олень в ту сторону даже не посмотрел, только чуть повел ушами. Но вот застрекотали сороки. Олень бесшумно пропал, мелькнув желтовато-белым пятном вокруг хвоста, а на полянку вышел тигр.

Лоок невольно залюбовался им. Мурр был ярко-желтого цвета с черными поперечными полосами и светлым брюхом. Зверь принюхался, недовольно ударил себя упругим хвостом по боку и замер: на лужайку вышел громадный вепрь. Он тряс головой, а в его пасти еще подрагивал темный хвост змеи. Увидев изготовившегося к прыжку тигра, кабан остановился, пригнул голову к земле, угрожающе выставив острые клыки. Глазки его злобно поблескивали, темная щетина вздыбилась.

Хищник раскатисто зарычал и начал вкрадчиво подбираться к щетинистому зверю. Казалось, он вот-вот прыгнет. Однако вепрь не пошевелился, лишь змеиный хвост продолжал трепыхаться в его пасти.

И тигр не выдержал такой стойкости, отступил. Он был молод, но знал, что небольшие клыки кабана могут вспороть ему брюхо. Злобно фыркнув, хищник удалился, а секач еще постоял немного, принюхиваясь черным пятачком к запахам и прислушиваясь к лесным звукам, ожидая подвоха со стороны коварного тигра, затем заковылял своей дорогой.

«Слабых зверей спасают от когтей и зубов мурров рога, быстрые ноги и хитрость, не то бы они перевелись на этой земле, — думал Лоок, продолжая путь. — А человек защищается от могучих зверей огнем, копьем, камнем. И одолевает любого зверя. Почему? Потому, что всех их умнее».

Перед заходом солнца Лоок остановился в том месте, где лес вплотную подходил к реке. Пора было подумать о пище и ночлеге. В мелком протоке поймал рыбину и съел ее сырой. Потом сидел и смотрел на небо в той стороне, куда ушел на покой Уола. Как и большинство урсов, Лоок хорошо различал цвета и даже их оттенки. И сейчас, глядя на закатное небо, он любовался его многоцветьем. Над самой землей оно было огненно-красным, чуть выше — алым, еще выше — бело-розовым, таким, какими весной бывают деревья в цвету. А над головой юноши небо стало зеленоватым. И пока совсем не стемнело, он сидел на берегу, удивляясь умению Уолы так раскрашивать голубую землю.

На ночь Лоок взобрался на высокое дерево, примеченное им до наступления темноты, и в тревожной дреме просидел на нем до рассвета.

Ночью лес не спал. Неумолчно слышался писк, свист, клекот, хлопанье крыльев, крики и стоны, визги и завывания. Бегающие, летающие и ползающие лесные обитатели и спасались от сильных врагов, и сами нападали на слабых.

Лоок знал лес, был смелым охотником, однако неожиданные или незнакомые крики пугали его. И когда среди ночи раздался страшный вопль, он чуть не свалился с дерева. Но вспомнил, что так устрашающе кричит коротколапый барсук. И почему этот небольшой серый зверь так пронзительно вопит? Кого пугает? А может быть, призывает подружку? Зачем этот не очень сильный зверь выдает себя? Разве у него нет врагов?

А когда немного рассеялись сумерки, раздался рык льва. И снова молодой урс задумался: зачем гривастый мурр тоже выдает себя? Ведь вся добыча разбежится. Неужели мурр так глуп, что не понимает этого? А может быть, он вспугивает рогатых, чтобы по стуку копыт определить, в какую сторону они подались? Сколько в лесу удивительного и непонятного!