Испуг прошел, и Сур совсем не удивился, что волки топчут его след. Звери, наверное, знали, что это он привел сюда людей. И Сур заговорил — спокойно, с достоинством глядя на волков:

— Людям моего племени давно нечего есть. Настало время Кусающих морозов… Вы хозяева здешних лесов, и я многое знаю о вас. Вы приходите друг к другу на помощь. Мы тоже охотимся вместе. Сегодня, если Духи пошлют нам удачу, вы получите свою долю, потому что мы пришли сюда, услышав вашу песню, потому что вы сказали нам про оленей. Вы получите свою долю… Это говорю я, Сур, Великий Охотник племени.

Волки смотрели на человека в упор. Сур хотел встретиться глазами с Иччи — это ведь она пела песню охоты, но волчица только бросала на него короткие взгляды и сейчас же отводила светлые глаза в сторону.

Вдруг волки, словно повинуясь неслышному приказу, вскочили на ноги и неторопливо, не оглядываясь, затрусили в глубь леса.

Сур облегченно вздохнул и посмотрел в сторону оленьего стада. Между стволами деревьев было видно — животные перестали кормиться. Тревожно всхрапывая, временами начиная бежать, олени шли в сторону заката.

Сур пронзительно закричал. И сейчас же, вынырнув из снега, появились охотники. Гортанные, хриплые голоса понеслись над лесом, сливаясь в жуткий вой.

Стадо заметалось. Олени сталкивались друг с другом, сухо и звонко стучали рога. Но куда бы животные ни поворачивали, повсюду на их пути вставали из снега люди, одетые в звериные шкуры, размахивали копьями, бросали камни. И тогда олени, сбившись в тесную кучу, понеслись к вечернему красному солнцу…

Сур обогнал всех охотников. Он не слышал своего голоса, не слышал, как бешено колотилось сердце. Глаза его блестели, пот стекал к подбородку по скулам.

Бегущие впереди олени вдруг остановились, но задние напирали — храпя, обезумев от страха. Облако мелкого, истертого копытами снега поднялось над стадом. А охотники были рядом и их копья летели в оленей.

Стадо вдруг стало уменьшаться. Сур бросился вперед. По крутому склону ущелья катилась лавина из оленей, камней и снега. Земля ушла из-под ног, и Сур тоже полетел вниз, задыхаясь от жгучего ветра, разбросав в стороны руки, судорожно пытаясь за что-нибудь ухватиться. Потом все исчезло…

Очнулся он уже в стойбище, в жилище, у костра. Нестерпимо болело тело. Сур попытался сесть, и удалось ему это сделать с трудом.

— Надо позвать Великого Заклинателя, — зашептали вокруг. — Пусть придет Лосось…

Сур свалился на шкуры. Сознание то возвращалось к нему, то гасло. И когда он снова открыл глаза — прямо над собой он увидал лицо Великого Заклинателя.

— Ты вернулся из страны мертвых, Сур, — ласково сказал Лосось. — Значит, духи разрешили тебе еще пожить на земле… Значит, они так хотят, и ты будешь жить.

Старик помог Суру сесть и напоил его из берестяного ковша теплой, пахнущей дымом водой.

— Я осмотрел твое тело… Я сказал — если духи захотят… Они захотели… Зачем, я не знаю… — грустно и просто сказал Заклинатель. — У тебя умерла нога. Духи камня раздробили кость. Ты больше никогда не будешь Великим охотником и как ты станешь жить — я не знаю…

Сур с ужасом посмотрел туда, где были его ноги. Кто-то укрыл их оленьей шкурой.

— Лосось, покажи… — задыхаясь попросил он. Заклинатель отбросил шкуру.

Сур увидел — перетянутая в щиколотке широким ремнем, распухшая лежала левая нога. Ступня, черная от запекшейся крови была неестественно вывернута в сторону.

Вмиг потух перед глазами Сура костер, и пришла ночь. А когда сознание вернулось к нему, он долго лежал, боялся открыть глаза.

Мысли путались, и были они бессвязными, отрывочными, и Сур никак не мог решить, что ему делать дальше и как поступить. По обычаю племени он сам должен был сказать — останется он на земле или попросит людей помочь ему уйти к небесным охотникам. Здесь каждый решал свою судьбу сам. Больной, калека, старик становились в тягость племени. Их никто не осуждал, не прогонял, с ними делились едой, когда она была, но если наступали тяжелые времена, они должны были уйти, чтобы выжили сильные.

Что сказать людям? Они ждали его слова. Так и не найдя решения, Сур открыл глаза. Мужчины, женщины, дети склонились над ним с жадным любопытством и ужасом в глазах.

— Лосось… — позвал Сур.

Лицо Заклинателя выглянуло из-за плеча близко сидящего охотника.

— Лосось, — повторил Сур. — Пусть будет справедливость… Раз духи захотели, чтобы я жил — я стану жить. Ты сам сказал об этом… Так захотели духи… Сделай, чтобы мне не было больно.

Заклинатель торопливо развязал висевший на поясе мешочек и достал горсть сморщенных сушеных грибов-мухоморов и протянул их охотнику.

Медленно, не чувствуя вкуса, Сур жевал тугую мякоть. Чьи-то руки подавали ему берестяные чаши с водой, и он жадно пил ее, проливая мутную влагу на грудь.

Потом он видел, как Лосось наклонился над костром и губы его шевелились. Но уже совсем не было страшно и боль отступила.

Сур на миг опустил отяжелевшие веки и сейчас же вспыхнул ослепительный красный свет, словно в жилище вошло огромное солнце. Кто-то большой и сильный навалился ему на грудь, на руки, прижал к земле, и не было сил сопротивляться. Тело Сура обмякло.

Он не видел, что делал с его ногой Заклинатель. Видели это только охотники, крепко державшие его. А может, и они не видели, потому что в глаза их вошел страх.

Так было две зимы назад… Больше Суру вспоминать не хотелось. Две зимы и два лета он словно ходил по краю обрыва, где с одной стороны была жизнь, с другой — смерть…

Сур открыл глаза и оглянулся. Мужчины давно ушли из стойбища. Наступила пора женщин. Сейчас они выберутся из жилищ и отправятся в лес за сучьями, к ручью за водой.

Тяжело поднявшись с земли, Сур пристроил за спиной лук с пучком стрел и наваливаясь на древко копья, заковылял в сторону, противоположную той, куда ушли охотники, — он шел вверх по долине. Сур теперь всегда охотился один, потому что не мог угнаться за охотниками и не должен был им мешать.

Глава III

Сур шел по своей вчерашней тропе. Изредка на свежем снегу он видел следы зверей и птиц. Коротко оглядываясь на них, охотник безошибочно определял, кто из обитателей леса и когда пересек его путь. Скоро ему встретился след маленькой лесной козы. Коза прошла ночью, и Сур не свернул на ее тропу. Он больше не мог преследовать добычу. Вся надежда оставалась на случайную встречу, и здесь все зависело от его быстроты, ловкости и меткости.

Перевалив невысокий водораздел, Сур вышел к Каменной речке, где вчера поставил силки. Из-под низкого обрыва, громко хлопая крыльями, взлетела стайка куропаток. Он заспешил. Две белые птицы бились в петлях.

Мелкие легкие перья кружились в воздухе. Сур жадно бросился к добыче…

Спрятав под меховую рубаху на груди теплые тушки птиц, он оглянулся. В низком кустарнике мелькнуло красное пятно, и Сур подумал, что он пришел вовремя. Еще немного — и лисица отняла бы у него добычу.

Хотелось есть, но Сур умел терпеть голод. И снова, проваливаясь в снег, он заковылял вперед.

Сур не знал куда и зачем идет. В нынешней жизни его единственным другом была удача. Инстинкт охотника гнал его вперед. Он верил — не знающий усталости бывает удачлив, беспрестанно ходящий обязательно встретит удачу, потому что она, как и хороший охотник, не сидит на месте, не знает долгого сна и долгой лени. Может быть, она тоже кого-то ищет и хочет встречи?

Сур шел целый день и только дважды садился на поваленные стволы деревьев, чтобы отдохнуть и поглотать рыхлого свежего снега — это уменьшало чувство голода.

Края долины стали круче. Солнце всю дорогу не покидало его. Когда Сур уставал и дыхание его становилось хриплым, солнце останавливалось вместе с ним на отдых. Охотник улыбался солнцу, и на душе его становилось теплее.

Звериные тропы он угадывал чутьем. Порой ему казалось, что он даже видит утоптанные узкие полоски земли сквозь снег. Мудрые тропы лесных обитателей, минуя глубокие пропасти, обходя лесные завалы, уводили его все дальше в горы.