«…учреждается Монастырский приказ, контролирующий церковное имущество. Как итог деятельности только этого приказа — с 1701 по 1710 годы государство получило дополнительный доход более миллиона рублей» [43, с. 210].

Корова стоила 1,5 рубля. Таким образом, это будет ровно: 666 666 коров. Что-то сильно напоминающая цифра…

Помимо того налоги были введены по следующим пунктам:

«1. «Орленая» бумага (все официальные документы, от договоров по мелким сделкам до прошений в гос. учреждениях, должны были подаваться на гербовой бумаге).

2. Сбор на рождение (родился ребенок — плати).

3. Сбор на похороны (помер близкий — плати).

4. Сбор на заключение брака.

5. Сбор на составление завещания.

6. Налог на пшеницу.

7. Налог на свечи.

8. Налог с владельца лошади.

9. Налог на конскую шкуру (сдох у тебя конь, ободрал ты его — плати).

10. Налог на конские хомуты.

11. Налог на упряжные дуги.

12. Налог на ношение бороды.

13. Отдельный налог на ношение усов.

14. Каждый десятый поросенок от каждой свиньи должен сдаваться в казну.

15. Налог на домовладение (в Москве).

16. Налог на ульи (по всей России).

17. Сбор с покупки кровати.

18. Банный сбор (с каждой баньки).

19. Мельничный сбор и сбор с владельца постоялого двора.

20. Трубный сбор (есть у тебя печь с трубой — плати) [вот откуда берет начало проевшая нам сегодня всю плешь черная хата!!! — А. М].

21. Сбор с дров, купленных для собственного употребления.

22. Налог на орехи (купил орехи, а в их цену включен и налог).

23. Налог на арбузы.

24. Налог на огурцы.

25. Налог на питьевую воду.

26. Налог на продажу лошадей.

27. Налог на частные рыбные ловли.

28. Налог на покупку гробов.

Кроме того, источником вышибания денег стали так называемые казенные монополии на тот или иной продукт или товар, над производством или продажей которого государство осуществляло контроль и по своему усмотрению регулировало на него цену. В этот перечень входили: все виды спиртного, смола, деготь, рыба, рыбий жир, масло, мел, ворвань, поташ, ревень, свиная щетина, сибирские меха, шахматы, игральные карты, лен, табак, соль (что до соли, ее указом от 1705 г. предписывалось продавать со стопроцентной «накруткой», и люди, которым не по силам было платить бешеные деньги, из-за отсутствия соли болели и умирали).

Однако и этого не хватало, чтобы прокормить государственных монстров, отрицавших все нормальные законы экономики, грянуло невиданное в России новшество — подушная подать, как и многие иные нововведения Петра, позаимствованная во Франции. Вместо принятой раньше податной единицы, «двора», отныне брали с каждой живой души — от младенцев до стариков. Эту систему отменил лишь в 1887 г. Александр III…

Петр тем не менее не достиг в увлекательном деле измышления все новых податей подлинных высот. Во время Отечественной войны немецкие оккупанты в Белоруссии брали налог за каждое окно в избе, а также налог на собак и кошек. В свое время Петр отчего-то не обратил внимания на столь заманчивые статьи доходов, и, слава Богу, не исключено, что в этом случае на Руси вовсе перевелись бы собаки и кошки [но сначала перевелись бы люди — А. М]…

Стоит еще добавить, что попутно сдирали колокола с церквей, дабы переплавить их на пушки, забривали в солдаты монахов…

Подобное налоговое ярмо требовало драконовских мер для его выполнения, а потому по всей стране были расквартированы войска, которые и взяли на себя функцию сборщика налогов.

Выглядело это так. Была произведена «раскладка полков на землю», и по всей стране разместили воинские части, которые население обязалось взять на полное содержание. Денежки должен был вышибать особый комиссар, избиравшийся из дворян данной губернии. Полк, разместившийся в конкретной местности, не только жил за ее счет, но и брал на себя массу полицейских функций…

Тяжелее всего приходилось при сборах подушной подати, которую собирали земские комиссары с прикомандированными к ним воинскими отрядами. «Каждый объезд продолжался два месяца; шесть месяцев в году села и деревни жили в паническом страхе под гнетом или в ожидании вооруженных сборщиков».

В Казанской губернии менее чем через два года этакого военно-финансового хозяйствования полк не досчитался при очередной ревизии 13 000 душ — более половины всех числившихся по бумагам налогоплательщиков. Народишко попросту разбежался…» [15, с. 377–380].

Вот какова была цена лишь одного из всех перечисленных взиманий финансовых средств с русского человека. На людей, не пожелавших расстаться со своей бородой:

«…указ о брадобритии, выпущенный Петром после возвращения из Голландии… предусматривал откуп — 100 рублей в год с купцов, 60 рублей с бояр, 30 рублей с прочих граждан» [14, с. 146].

А ведь это очень большие деньги. Мало того, грабеж граждан, упрямо остающихся непреклонными, продолжался до тех самых пор, пока они не ломались и не становились в строй к царю-антихристу.

Но как такие сумасшедшие деньги мог набрать простой крестьянин?!

Так от него, понимая что это безполезно, брадобрития особо и не требовали:

«…крестьяне платили сумму совершенно несопоставимую: всего 1 копейку при въезде в город и при выезде оттуда. А в деревнях… на бороды никто не покушался» [14; с. 146].

Так что зря нам сегодня пытаются внушить, что непреклонно остались в вере отцов исключительно лишь староверы, единственные якобы в ту пору носители бород. Сбрил свои бороды, что выясняется, выделившись из среды русского народа, обасурманившись, лишь правящий класс:

«…смена одежды и брадобритие касалось от силы 3 % населения» [14, с. 146].

Исключительно лишь эту прослойку общества тогда заставили и переодеться:

«…подвергалось пени русское платье. У городских ворот приставленные целовальники брали за него с пешего по 13 алтын 2 деньги, с конного по 2 рубля» [51, с. 650].

Много это или мало?

Этими драконовскими мерами у конного, не желающего превращать себя в ряженого клоуна, практически отбирали его лошадь! Вот что грозило русскому человеку за нежелание попугайствовать загранице. Потому естественно, что правящее сословие, не желая постоянно подвергаться таким грабежам, постепенно переоделось по требуемой Петром моде. Но отступление в малом всегда порождает отступление и в большом:

«После Петра служилые верхи и податные низы понимают друг друга все хуже. У них складываются разные системы ценностей и представления о жизни, и они все чаще осознают друг друга как представителей едва ли не разных народов» [14, с. 147].

Так и была Петром поделена Россия на два враждебно друг к другу настроенных лагеря. Одним из них стала обритая, переодетая и переобученная в инородчину некая наднациональность, состоящая из правящего страной сословия. Их интересы защищала так же переодетая и так же обритая армия. Всех их объединяло и еще одно свойство: отречение от веры отцов, что, собственно, и являлось стержнем произведенного Петром реформирования. И вся энергия раскручиваемого маховика этой пресловутой «России молодой» была направлена на подавление исконной веры русских, а так же на подавление всех, этому противящихся.

Потому население страны, чтобы отбить у него охоту к сопротивлению, для начала требовалось обобрать до нитки: голодный человек, что прекрасно известно все смуты затевающим «мудрецам», просто обречен на поражение при любом даже самом отчаянном сопротивлении. Ведь большевики именно так и поступили с захваченным ими населением огромной страны. Но большевики не являются первооткрывателями в данной области. Все это прекрасно знал еще Петр. Чем и занялся, учреждая просто кабальную систему налогообложения: даже монгольские баскаки не могли бы похвастаться тем разором, который принесла его экономическая политика. И это все потому, что:

«Прежде Петра никто не додумался до оккупации собственной страны…

…Петровская армия вела себя в России, словно в завоеванной…» [15, с. 380–381].