Разошлись мы уже после полудня, довольные друг другом. Как шепнула мне Нина Викторовна, она, кажется, уломала фон Тирпица, и он будет не против того, чтобы возглавить правительство Германской империи. Осталось дело за малым — убедить кайзера сделать своему адмиралу это предложение. Эту задачу Нина Викторовна взяла на себя.

Ну а мне предстоит большая работа со Степаном Осиповичем Макаровым и Алексеем Николаевичем Крыловым. Кстати, надо вместе с адмиралом нанести визит нашему знаменитому ученому — ведь Опытовый бассейн, где проводятся исследования корпусов новых проектируемых судов, всего в двух шагах от дворца великого князя Александра Михайловича. Знаю только, что работы всем будет непочатый край. В условиях новых политических реалий нужно определить параметры большой кораблестроительной программы и начать создавать новый флот, наибольшим образом соответствующий этим новым условиям.

8 МАРТА 1904 ГОДА, УТРО.

КИТАЙСКАЯ ПРОВИНЦИЯ ШАНЬДУН, НЕМЕЦКОЕ КОЛОНИАЛЬНОЕ ВЛАДЕНИЕ ЦИНДАО.

Кабинет губернатора капитана цур зее Оскара фон Труппеля.

Губернатор германской колонии Циндао Оскар фон Труппель выглянул в окно своей резиденции, из которого хорошо просматривалась гавань. На внутренний рейд медленно входил корабль непривычных очертаний, на мачте которого развевался Андреевский флаг. Сердце генерал-губернатора забилось чаще. Это был один из тех самых кораблей. Схватив лежащий на рабочем столе бинокль — вещь, без которой не мог обходиться ни один моряк, Оскар фон Труппель направил его на русский корабль. Точно, боевые повреждения, пробоина в рубке и брезентовый пластырь на левой скуле, наверняка прикрывающий дыру от снаряда. Больше ничего, но для такого корабля и этого много. Капитан цур зее терялся в догадках, как могло случиться, что такой совершенный корабль подпустил противника на дистанцию артиллерийской стрельбы.

— Наверняка опять какое-то чисто азиатское коварство, — пробормотал себе под нос Оскар фон Труппель и начал собираться, чтобы нанести традиционный визит вежливости.

Личный катер губернатора всегда находился под парами, в полной готовности к выходу в море. Так что стоило коляске фон Труппеля подкатить к пристани, как на мачте поднялся губернаторский вымпел, и, пачкая бледно-голубое небо жирным угольным дымом, катер сорвался с места. Вздымая перед носом белопенный бурун, он понесся навстречу русскому кораблю.

Сорок минут спустя СКР «Сметливый» уже ошвартовался правым бортом к причальной стенке. Почти сразу же на него поднялась бригада немецких рабочих, обслуживающих корабли Восточно-Азиатской крейсерской эскадры. Кстати, возглавлял их инженер, представленный как Макс Шмидт, подозрительно похожий на флотского офицера, полчаса назад надевшего рабочий комбинезон. Старший офицер «Сметливого», капитан 3-го ранга Ивлев, на это только пожал плечами. Ничего другого от немецких камрадов он и не ждал. Дружба дружбой, а служба — службой…

Скорее всего, герр Шмидт был старшим механиком на одном из дислоцированных в Циндао крейсеров. Не теряя времени даром, немецкие специалисты приступили к осмотру повреждений. Особенно плохо дело было с пробоиной в борту. «Сметливому» повезло, что пока он шел к Циндао, погода стояла хорошая, и волнения на море практически не было. Достаточно было даже не очень сильного шторма, чтобы у экипажа начались большие неприятности.

Больше всего гостей поразил сварной корпус корабля. Совершенно не годился стандартный для этих времен метод ремонта, когда рабочие, срубая заклепки, удаляли поврежденные листы обшивки, а потом на их место заново приклепывали новые. Дыру в борту предстояло заваривать, что приводило немцев в определенное возбуждение.

Тем временем губернатор Циндао, сидя в капитанской каюте «Сметливого», прихлебывал из фарфоровой чашки обжигающий чай и с ужасом и восхищением выслушивал от капитана 1-го ранга Гостева историю, которой знаменитому писателю Карлу Маю хватило бы на пару приключенческих романов.

«Жизнь, если захочет, как бык овцу кроет самую бурную человеческую фантазию, — думал он. — Кто мог подумать, что томми выдумают такой изощренно-коварный ход, чтобы подобраться поближе к грозному врагу! И самое главное, если у них хватило нахальства проделать всё это с русским кораблем, то чего же тогда ждать от них нам, бедным немцам?»

Попутно Оскар фон Труппель познакомился с всемирно известным американским писателем Джеком Лондоном, который, как выяснилось, тоже оказался свидетелем тех событий. Американец воспользовался случаем и попросил губернатора переправить вместе с дипломатической почтой в Европу и Америку несколько плотных пакетов со статьями и фотографиями. Между прочим, один из пакетов был адресован германской газете «Берлинер Цайтунг».

Душа губернатора Циндао возликовала: Британия теперь может получить крупные неприятности, а ее репутация на мировой арене после подобной выходки должна быть сильно подмочена.

Потом разговор зашел о текущей военно-политической ситуации на Дальнем Востоке, где боевые действия между Англией и Россией могли начаться в любой момент.

8 МАРТА (23 ФЕВРАЛЯ) 1904 ГОДА, 08:05.

ЯПОНИЯ, КУРЕ.

КРЕЙСЕР «ЦУСИМА».

Политик, дипломат и премьер-министр маркиз Ито Хиробуми.

Как, должно быть, унизительно для японских военных моряков выходить в море не под родным «восходящим солнцем с лучами», а под белым флагом мира и капитуляции! Впрочем, гордые самураи тешили себя, что это флаг парламентеров. Но замки с орудий были сняты, а боезапас полностью выгружен.

Команда крейсера и персонал базы в Куре без устали работали почти целые сутки. Но зато когда премьер-министр и личный представитель императора маркиз Ито Хиробуми вышел из вагона спецпоезда, на «Цусиме» уже были разведены пары, а команда готова к походу. На берегу оставили всех артиллеристов и минеров — зачем они нужны на фактически разоруженном корабле? Зато из берегового экипажа базы взяли двойной комплект кочегаров и механиков, чтобы как можно дольше держать пар на марке и идти полным ходом.

Крики чаек над серо-стальной водой, и такие же крики провожающих на берегу. «Цусима» идет в свой первый поход, по странному стечению обстоятельств — в поисках не войны, а мира. Те, кто месяц назад начал ее на этих берегах, вынуждены сегодня кланяться вчерашнему врагу и извиняться за вероломное нападение…

Последний раз бросив взгляд на удаляющийся в туманной дымке берег, маркиз Ито зябко закутался в теплый плащ и удалился в свою каюту. Примерно через пару часов крейсер выйдет из вод Внутреннего моря. А там дальше, отрезая остров Кюсю от остальной Японии, крейсируют русские канонерки во главе с одним из кораблей-демонов. Сколько ни пытались японские миноносцы прорвать блокаду, всё заканчивалось одинаково. Каждый раз их расстреливали из скорострельной четырехдюймовки, невзирая на кромешную тьму и густой туман. Тут и в самом деле поверишь во всевидящих демонов.

Маркиза мучили вопросы, на которые он не находил ответа. Что будет, когда «Цусима» встретит русский флот? Даже если всё пройдет мирно, и переговоры начнутся, то что ему скажет великий князь Александр Михайлович, и что — князь демонов адмирал Ларионов? Не придется ли и ему после заключения мира совершить ритуал сэппуку из-за непереносимого позора? Чем еще кроме потери территорий и приравнивания православных к синтоистам грозит Японии новый мирный договор? Какова будет величина и срок выплаты контрибуции, и какую армию и флот Япония сможет позволить себе после этого поражения?

Чтобы подготовить душу к неизбежному, маркиз сначала погрузился в чтение лучших образцов японской классической поэзии хокку и танка. А от него перешел к долгой беседе с русским священником отцом Николаем, пытаясь понять загадочную русскую душу и дальнейшую судьбу своей страны.

А оно, неизбежное, было уже совсем рядом. Около полудня, когда зимние облака почти совсем рассеялись, над палубой «Цусимы» разнесся крик марсового. Высоко в небе, ярко блестя металлом, разматывала за собой белоснежную нить следа сверкающая точка.