Мне не раз приходилось выступать на всяких юбилеях, презентациях и торжествах, но обычно было легче, потому что виновниками торжеств, как правило, выступали старшие товарищи. В школе вдолбили: старших надо уважать. Выходишь себе и уважаешь. Сегодня же виновник — человек моего поколения. Простым геронтологическим уважением не обойтись. Нужны другие факты.

Первый факт: Филатов — знаменит. Остальные факты о знаменитостях — в "Энциклопедии". Открываем. "Филадельфия", "Филарет"… Так! "Филатов… Александр Павлович. Видный сов. парт. деят. Член КПСС…" Не то. Еще Филатов. "Офтальмолог… Герой Труда…" Не член КПСС — уже ближе… "Филатова Людмила, народная артистка, меццо-сопрано…" Член-таки КПСС… Рядом, рядом… "Филатова болезнь"… "Филатовы — семья укротителей… медвежий цирк…" Совсем близко, но не то… Филатовы в словаре кончаются, дальше идут "Филдинг" и "филер".

Придется опираться на оперативные источники.

Наш Филатов родился в Казани, где имел уникальный шанс — быть исключенным из Казанского университета. Но Леня пошел другим путем — переехал в город Пензу (жел. дор. узел, дизельный и компрессорный заводы, фабрика пианино). Кстати, есть в Леониде Филатове нечто музыкальное. Кажется, вот-вот он подойдет к пианино и непринужденно сбацает Шопена. Но он все не бацает…

После Пензы была столица. Я имею в виду столицу Туркмении, которая долго неправильно называлась Ашхабадом, а теперь стала правильно называться Ашгабад. И лишь потом Москва, где Филатов Леонид Алексеевич (сорок шестого, русский, из служащих, что не порочит) поступил, окончил и пригласил нас на сегодняшний вечер.

На этом факты кончаются — и слава богу, потому что начинаются ощущения, которые в отличие от фактов, не врут. Из ощущений нужно выделить главное, ключевое. Во-первых, конечно же внешность. Небрежно-элегантный, стройный, светский. (Особенно хорош в черной тройке, при галстуке, руки в карманах. Практически Ленин. Не зря, в конце концов, играл Чичерина, тоже большого любителя пианино. Филатов и Чичерин — прямо как Ленин и печник…) Глаза серые, взгляд пронзительный. Женщинам спасенья нет, но они и не ищут. Говорит быстро, уверенно, без колебаний используя деепричастия. Остроумно-ироничен. Вообще-то сегодня вокруг толпы иронистов. Ирония призвана скрывать бездонные глубины иронизирующего. Но Леня Филатов и здесь идет впереди — он способен иронизировать над собственной иронией, это уже высший пилотаж. Еще факт. Художник всегда — в оппозиции. Филатов по природе своей — художник. Поэтому такое ощущение, что он постоянно в оппозиции. Спросите его — за какую он часть "Таганки"? Он ответит, что не помнит, но помнит, что на стороне оппозиции.

И вообще, в облике Филатова есть нечто фехтовальное. Джентльмен, дуэлянт, демократ… Потому-то мы им и любуемся. И ключевое слово к нему это слово "острый". Острый взгляд, острое слово, острый ус. И острое шило в ижстном месте, которое заставляет его заниматься разными талантливыми вещами одновременно. Мы можем насчитать как минимум три источника, три составные части Филатова: театр, кино, словесность.

В театре он всегда стремился играть героев, равных ему по масштабу. Отсюда роль Чернышевского, который, как и Леня, писал книжки. Эти кошмарные сны Веры Павловны снятся нам всем до сих пор… В родном своем театре на Таганке Филатов вообще уникален — он там единственный артист, который не хрипит и не умеет петь.

Лично на меня сильно повлияло то, что он делал в кино. После его работы в фильме "Забытая мелодия для флейты" зрители до сих пор мучают меня вопросом: "Как вы относитесь к Филатову? Ведь ваша жена с ним там…" Отвечаю: мне еще повезло, что это был Филатов. На его месте мог быть Ширвиндт или Брондуков…

Суммируя, можно бы сказать про Филатова, что он интеллигент, но, боюсь, он огорчится, ибо сегодня слово "интеллигент" означает "человек без валюты".

Но особенно интересен Филатов — и это серьезно — как литератор. Все мы помним его стихотворные пародии. По-моему, они были лучшие из всех, что я слышал. А впервые я услышал их где-то в конце шестидесятых. Он читал их с неслыханным триумфом. С тех пор и по сей день он отважно выходит с ними на сцену и раздает эти художественные пощечины Михалкову и Гамзатову. Оба уже просто поседели. Леня, пощади, напиши новые! Хватит рифмовать "Таганка" хулиганка", она давно уже не хулиганка, склока — это другое… Но написано, повторяю, здорово. Острый язык, острый слух. Верная рука — друг индейцев… Зависть берет… А еще его нашумевшая сказка, где и стих замечательный и фольклор глубоко национальный. Не случайно сказка так и называется: "Про Федота-стрельца, удалого молодца". Как всегда остро и точно. Он ведь не назвал ее ни "Про Гурама-стрельца", ни "Про Ашота — удальца", ни "Про Арона — молодца"…

И вот естественное продолжение — книга, из-за которой мы и собрались здесь. Прекрасное название: "Сукины дети". Название совпадает с названием фильма, снятого режиссером Леонидом Филатовым, что свидетельствует о буйной фантазии Филатова-писателя. Но книга, действительно замечательная. Остроумная, тонкая, глубокая. Лично я даю ей самую высокую оценку. Больше того, возможно, я даже ее прочту.

Короче. Хотя на этот раз короче мне трудно. Потому что Леня Филатов представитель моего поколения. Поколение — странное. Уже не шестидесятники, но еще и не эти, которые моют стекла машин на перекрестках и за которыми будущее. Мы — между. Но мы — не хуже. Мы сможем это доказать на любом суде. И среди вещественных доказательств мы предъявим суду Леонида Филатова. Его острый взгляд, острый ус и острый ум. И мы докажем, что без таких острых людей наше существование выродилось бы в совсем уже тупую тоску, что не есть игра слов, а точный факт. А именно поиск фактов и был целью моего выступления.

Что же касается "Энциклопедии", то Леня рано или поздно займет там свое место среди Филатовых, но этот факт пусть радует "Энциклопедию".

А нас пускай радует своим существованием наш приятель, наш современник и сукин сын — Леонид Алексеевич Филатов.

Несколько лет назад возникли друзья из газеты "Московские новости": "Предлагаем постоянный контракт".

Слово "контракт" звучало реформаторски и демократски. Я говорю: "А что надо будет делать?" — "Ты обязуешься писать в первую очередь для нас". — "А вы что обязуетесь?" Друзья озадачились, потом сказали: "Печатать, наверное".

Идея контракта понравилась. И "Московские новости" были близки — как по направлению, так и по месту жительства. И в "МН" возникла рубрика "Искренне ваш" с моим портретиком. Я на нем чрезвычайно мудрый.

Вообще, читать вчерашнюю прессу нелепо — кому нужна злоба вчерашнего дня? Или позавчерашнего?

Но когда проходит много времени — интерес опять возникает. Уже исторический. Отсюда все эти рубрики типа "О чем писал наш журнал сто лет назад".

Тут, правда, предлагается не столетней давности коллекция, а лет за пять. Так ведь и время у нас идет с другой скоростью…

Во мне ничего не происходит.

Читаю — зависть берет: во всех происходит. В одном происходит, в другом. Во мне — ни черта. Возникает вопрос: а чего тогда пишешь? Ответ: именно из зависти.

Вообще еще недавно аж раз были иллюзии, что процессы протекают именно внутри меня. Какие-то обольщения и разочарования, приливы и откаты. Теперь понял: это не во мне — это лишь отражения, отзвуки и отголоски вышележащих рубрик. "В мире" и "В стране" отражаются "Во мне". Стих получился… Кстати, очень наша иерархия. Сперва "В мире", потом "В стране", потом в трудовом коллективе, в отряде, в лестничном комитете, а потом уже в личности гражданина. "Я" — демократично последняя буква.