Джон уже собирался прервать связь, когда Элизабет спросила его о чем-то.

— Я помню, что обещал это еще вчера, но мы сейчас едем к вам. Скоро увидимся. До встречи. — Он сунул мобильник в карман. — Что мы ей скажем о тебе?

— Обо мне?

— Я не говорил ей о том, что два дня ты пропадала невесть где.

Рейчел устало улыбнулась.

— Моя тетя — милая старушка, однако если она узнает, что со мной случилось, то сойдет с ума.

— Но ты же хочешь, чтобы Элизабет рассказала тебе обо всем? А это значит, что нам придется довериться ей.

— Может быть, — вздохнула она. — Посмотрим по обстоятельствам.

Всю дорогу до тетушкиного дома Рейчел не могла отделаться от странного ощущения, будто враждебный взгляд, который она почувствовала на зеленых холмах Уайтмонта, давно оставленных позади, по-прежнему преследует ее.

Глава семнадцатая

Когда они въехали в Гленвилль, Рейчел узнала знакомые дома из серого гранита и вспомнила прежние времена. Тогда здесь было намного меньше жителей, а сегодня улицы выглядели многолюдными. Гленвилль был городом ее детства, полной противоположностью Парижа, где родилась и выросла ее мать и куда они ездили по меньшей мере раз в год — чтобы навестить родственников. Девочка обладала способностями к изучению иностранных языков и довольно свободно говорила по-французски, однако Париж ей никогда особо не нравился.

В Гленвилле она знала всех. Дженни Дугал исполнилось всего восемь, когда ее родители перебрались сюда из Абердина. Рейчел была на год младше Дженни, но они быстро стали лучшими подругами. Вскоре они уже казались неразлучными, однако именно Дженни решала, что они будут делать. Уже тогда она задавала тон в их дружбе.

Они проехали мимо заброшенного дома на Адроссан-стрит. Его окна были заколочены, а там, где когда-то находился аккуратный маленький садик, росли сорняки. Джон равнодушно скользнул по дому взглядом, а Рейчел уставилась на него, вспомнив женщину, которая некогда жила здесь.

У миссис Уайт были круги под глазами, похожие на мешки с песком, как они с Дженни тогда шутили. Иногда Рейчел сталкивалась с миссис Уайт в бакалейном магазинчике на углу Адроссан-стрит, где та покупала «Джонни Уокер Ред Лейбл».[13] Продавщица Сандра Мойр точно знала, что предпочитает Беверли Уайт, и любила поболтать с ней. А вот тетя Элизабет ненавидела Беверли всей душой. Она неоднократно запрещала Рейчел разговаривать как с ней самой, так и с ее мужем Диком, которого презирала еще сильнее.

Рейчел всегда слушалась тетю, но, заметив однажды, как Беверли пропалывает свой маленький садик, все-таки подошла к ней. Беверли поинтересовалась, как поживает маленькая соседка, и, похоже, ей действительно было интересно. Вскоре после того Рейчел обнаружила, что все чаще заговаривает с Беверли, а потом даже стала помогать ей в саду.

Когда в один прекрасный день Беверли предложила угостить ее лимонадом, Рейчел впервые изнутри увидела дом, где жили супруги Уайт. Передав девочке стакан с напитком, Беверли решила побаловать себя глоточком виски, но потом взглянула на маленькую гостью и воздержалась.

— Думаю, не сегодня, — сказала она и составила компанию Рейчел, налив себе лимонаду.

Рейчел подружилась с Беверли Уайт и никогда не видела, чтобы та пила виски в ее присутствии. Не исключено, что женщина хваталась за бутылку, стоило девочке выйти за порог, но, пока Рейчел была у нее в гостях (что случалось частенько), такого не происходило.

А потом, через несколько лет, ей сказали, что Беверли увезли в больницу. Рейчел навещала свою знакомую так часто, как могла. Миссис Уайт была серьезно больна: у нее обнаружили опухоль мозга, и ее здоровье быстро ухудшалось. Единственной, кто мог шутить по этому поводу и уверять всех, что скоро вернется домой, была сама Беверли.

Болезнь стремительно прогрессировала. Но Беверли до конца сохраняла присутствие духа, не запрещая Дику и Рейчел приходить к ней. Лишь в самые последние дни у нее стали случаться перепады настроения, которые перемежались агрессивным поведением, — естественное следствие заболевания.

Промозглым, дождливым утром телефон зазвонил очень рано. Убитым голосом Дик сообщил Рейчел, что ночью его жена умерла.

— Ты была одной из ее лучших знакомых, она считала тебя своей подругой, — выдавил он, и Рейчел заплакала.

Даже сегодня, когда она ехала в гости к тетке, при мысли об этом слезы выступили у нее на глазах.

У Элизабет Крейг по-прежнему была густая копна каштановых волос, в которых не проглядывало ни одной седой волосинки, но она явно похудела — быть может, подумала Рейчел, села на диету, о которой говорила так давно. Да и сутулилась тетя сильнее, чем в марте прошлого года, когда Рейчел видела ее в последний раз.

Элизабет тепло встретила гостей и пригласила их в дом. Первым делом она поинтересовалась, почему Рейчел не приехала раньше. Девушка туманно ответила, что у нее возникли срочные дела.

Элизабет пристально изучала ее.

— Ты плохо выглядишь, — посетовала она. — У тебя царапины на лице и руках, а глаза покраснели и воспалились. О, и на затылке у тебя шишка. Как это произошло?

— Дурацкий несчастный случай, — соврала Рейчел. — Я упала с лестницы. — Она едва не добавила, что это случилось еще дома, в Англии, но вовремя вспомнила, что на похоронах в понедельник была целой и невредимой. — Это случилось позавчера.

Тетка одарила ее подозрительным взглядом, но больше ничего не сказала. Вместо этого она заговорила о Дженни. И о Грейс, ее матери. О том, что все ужасно и что вся деревня шокирована этим происшествием. Бедная, бедная Грейс! Такого не заслужил никто. Ни она сама. Ни Дженни. Ужасная, поистине ужасная трагедия.

— К счастью, — заключила Элизабет, — за ней ухаживает Бетти.

— Бетти Мюир? — уточнила Рейчел. (Бетти была соседкой Грейс.)

— Да, она очень беспокоится о Грейс. А когда ты собираешься навестить ее?

Ага, значит, я еще не ездила к ней.

Элизабет выставила на стол тарелки, столовые приборы, хлеб и холодные закуски. Затем отправилась в кухню, чтобы закончить приготовление овощного супа, и Рейчел присоединилась к ней.

— Очень странно, тебе не кажется, — небрежно заметила она, — что Дженни сорвалась со скалы? Как такое могло случиться?

— Это было ужасно, — согласилась тетка, качая головой. — Такая трагедия!

Рейчел пришла к выводу, что тетя, подобно всем остальным, не задавалась вопросами о гибели Дженни.

— Когда я узнала об этом, мне показалось, будто весь мир рухнул в одночасье, — продолжала Рейчел, хотя и не помнила ничего подобного.

— По крайней мере, ты снова разговариваешь, — заметила тетка. — В понедельник ты в основном молчала.

В основном молчала?! Этого мало, чтобы разобраться в ситуации.

— Ты была очень опечалена, — продолжала Элизабет. — Да и я чувствовала себя ужасно. Мне было невероятно жаль тебя, Рейчел. Твоя прощальная речь в церкви звучала так трогательно и прекрасно! Ты говорила о том, что Дженни была полна жизни, и о том, как много она для тебя значила. Это навело меня на мысль о…

Элизабет умолкла, задумчиво глядя на морковку, которую чистила маленьким ножиком. В кухне воцарилось неловкое молчание. У Рейчел свело живот, когда она поспешно схватилась за деревянную ложку и принялась помешивать суп.

— На какую мысль, тетя?

Элизабет судорожно заморгала, словно пытаясь скрыть неожиданно нахлынувшие чувства. Рейчел положила руку ей на плечо.

— С тобой все в порядке?

Тетя утерла слезы.

— Прости меня, Рейчел. Что-то я расквасилась. Я так рада тебя видеть! Правда, очень рада.

— Я понимаю, тетя. Но все-таки, о чем ты подумала? — настаивала она.

Элизабет взяла себя в руки и продолжала куда более твердым голосом:

— Я думала, что вы отдалились друг от друга, ведь тебя так долго не было. Но оказывается, время и расстояние не имеют значения. Вы продолжали вести себя как сестры-близнецы.