Несмотря на этот анекдотический случай, Патрик Гордон был храбрым и честным воякой. В 16году он получил чин полковника. Потом ездил послом к английскому королю Карлу II. С 1667 по 1686 год большая часть службы шотландца проходила на Украине. Несколько лет он прожил в Киеве. Став генералом, он участвовал в двух походах на Крым при царевне Софье, взятии Азова при Петре Первом, подавил стрелецкий бунт, когда Петр находился в заграничном путешествии. Царь-реформатор очень любил Гордона, считал его своим учителем в военном деле, а когда генерал умер в 1699 году, проводил его такими, словами: «Когда б не Гордон, Москве было бы бедствие великое. Я даю ему только горсть земли, а он дал мне целое пространство земли с Азовом».
Всю жизнь генерал вел дневник, описывая исторические события, в которых участвовал. Он никогда не стеснялся правды, какой бы неприглядной она не была. Воспоминания Гордона — самое интересное чтение по истории России и Украины конца XVII столетия. Полный перевод их вышел только несколько лет назад в Москве.
Глава 4.
Когда на Украине было жить хорошо
Начавшись в 1648 году на экономическом подъеме, восстание Богдана Хмельницкого завершилось экономической катастрофой. Первоначальные успехи плавно переросли в бесконечную казачью междоусобицу.
Гетманы расплачивались собственным народом за военную помощь татар. Польские карательные отряды выжигали местечки. Так продолжалось ни много ни мало три десятилетия! Южная граница христианского мира, проходившая по Украине, оказалась открытой — сюда хлынули турки, захватившие Каменец-Подольский и Чигирин.
Правобережная Украина на полвека запустела до самого Львова. Даже через несколько поколений тут можно было наглядно увидеть плоды эпохи, начавшейся после смерти гетмана Богдана и названной современниками Руиной. Казачий историк Самуил Величко, побывавший в этих местах уже на заре XVIII века, оставил описание страшной картины разрушения: «Проехал я Волынь и княжество Русское (так официально называли тогда Галичину. — Авт.) до Львова, Замостья, Бродов и дальше, и перед моими глазами предстали многочисленные обезлюдевшие города и замки, пустые валы, когда-то насыпанные человеческим трудом... Все они служили тогда за пристанище дикому зверью. Я заметил, что крепости, попадавшиеся нам на пути в военном походе (в Челганском, в Константинове, Бердичеве, Збараже и Сокале), одни стоят малолюдные, другие совсем опустели — разрушенные, заросшие землей, заплесневевшие, обсаженные бурьяном и полные только червей и змеев, что там гнездились. Присмотревшись, увидел я покрытые мхом, камышом и зельем просторые тамош-ние украино-малороссийские поля и просторые долины, леса и большие сады, красивые дубравы и реки, пруды и запущенные озера. И это был край, который воистину когда-то, уже жалея за утратой его, называли поляки раем мирским — был он перед войной Хмельницкого словно другая земля обетованная, что кипела молоком и медом. Видел я, кроме того, в разных местах много человеческих костей сухих и голых — их покрывало одно только небо, я спрашивал тогда себя: «Кто они?» Насмотрелся я всего этого — пустого и мертвого, переболел сердцем и душой — ибо сделалась пустыней эта прекрасная когда-то и переполненная всякими благами земля, часть отчизны нашей украино-малороссийской».
Нормальная жизнь сохранилась только на Левобережной Украине — в Малороссии, которая оказалась под властью московского царя. Десять казачьих полков, составлявших Гетманщину, процветали. «Богат и славен Кочубей, его поля необозримы», — напишет об экономическом могуществе «новых украинцев» того времени Пушкин. Его слова — не преувеличение. Гетманская Украина не платила налогов в царскую казну. Земельные наделы после того, как Хмельниччина смела польскую шляхту, разделили с помощью очень нехитрого приема— так называемой «займанщины». Кто первым прибежал и огородил участок — того и земля. Естественно, что больше всех огораживала старшина.
Царское правительство заботилось о своих новых подданных. Вместо дырявых пикетов запорожцев на границе с Крымским ханством оно построило Украинскую линию. Под ее защитой можно было богатеть и разлагаться, сколько душа пожелает. От сытной жизни сразу же расцвел алкоголизм. «Малороссияне, — констатировал в 1761 году гетман Разумовский, — не только пренебрегают земледелием и скотоводством, от которых проистекает богатство народное, но еще, вдаваясь в непомерное винокурение, часто покупают хлеб по торгам дорогою ценою не для приобретения каких-либо себе выгод, а для одного пьянства, истребляя лесные свои угодья и нуждаясь от того в дровах, необходимых для отапливания их хижин».
Полунезависимая гетманская держава очень напоминала нынешнюю Украину. Везде процветало взяточничество и кумовство. Очередной обладатель булавы растыкивал ПО хлебным местам своих близких и родичей. Образование пребывало в упадке. Армия разложилась. Казачьи полки не представляли никакой реальной боевой силы. Для поддержания хоть какого-то порядка гетманы нанимали два-три сердюцких полка из полууголовного сброда. Это была тогдашняя «прохвесийна» армия.
Но ни с кем воевать она не могла — только с собственными обывателями.
Некоторые отмазывались от военной повинности,. становясь «бобровниками» и «пташниками».
На этой службе, вместо того, чтобы подвергать себя походным тяготам, можно было ловить бобров и стрелять дичь для гетманских нужд. На момент ликвидации гетманства таких ценных для общества людей насчитывалось несколько тысяч дворов! Они не платили податей даже в украинскую казну и вели вольготную жизнь браконьеров в законе — благо зверья еще хватало.
Именно в это время сложился тип нашего земляка, старающегося не утруждать себя излишним трудом. «Сама природа, расточая с обилием дары свои в плодоносном сем краю, — писал в «Истории малой России» Дмитрий Бантыш-Каменский, — производит беспечность, вялость в жителях. В то время, как на севере хлебопашец, расчищая неудобные места, унавоживает и в поте лица обрабатывает землю сохою, в южной Украйне земледелец не помышляет о удабривании, орет плугом и беззаботно пожинает плоды занятий кратковременных».
Еще бы! Ведь в распоряжении бездельника был лучший в мире чернозем!
Старшина постоянно пыталась подстегнуть этого лежебоку, и когда Екатерина II предложила сделку: вы отказываетесь от автономии, а мы сравниваем вас в правах с русским дворянством и подтверждаем документально присвоенные вами самозахватом земли, — «украинская элита» радостно согласилась. Этот размен совпал с удачными войнами Российской империи на юге. Уничтожение Крымского ханства подарило Украине огромные пространства новых пахотных земель. Тяготы крепостничества тут же смягчились возможностью сбежать на Целину. Новороссии — в Таврические степи. Кто не ленился, так и делал.
Несмотря на все «ужасы» крепостного права, на протяжении всего XIX века в Украине продолжается демографический взрыв. Да и что это были за ужасы? Продать крестьянина без земли при Николае I запрещал закон — только целым поместьем. Разрывать крестьянские семьи правительство не позволяло. За тем, чтобы помещики не безобразничали, строго следила государственная администрация. Так называемые «Уставные правила» предписывали, что работать на пана крестьянин должен не более трех дней в неделю, еще три дня — на себя, а в воскресенье — на Бога, то есть молиться и отдыхать.
Но многие предпочитали церкви корчму. В школе детям рассказывают, как страдали земляки Тараса Шевченко. Хотелось бы добавить немножко статистики. По описи 1845 года, в Кирилловском имении пана Энгельгардта значилось 29 шинков и постоялых дворов, куда, в отличие от барщины, силой никто не гнал. Эта цифра свидетельствует, что у крестьян были деньги, которые они с удовольствием спускали на пьянку. Давайте задумаемся, отец Шевченко промышляет чумачеством. Следовательно, панская администрация не перетруждала его работой. А сам маленький Тарас до 13 лет или ходит в школу, или пасет общественный крестьянский скот. Как трудовая единица он совершенно не интересует управляющего поместьем. Значительная часть крепостных Энгельгардта вообще находилась, по документам, в бегах!