Деньги, ставшие идолом буржуазного общества начала XX века не отвечали его духовным запросам, определившим в качестве главной человеческой ценности труд на благо «нового общества». Совпадая в своей оценке с О. Шпенглером, назвавшим Маркса «отчимом социализма», Ратенау считал труд не товаром, а моральной категорией. Путь, по которому надо идти — это подъем жизненного уровня низших слоев населения для получения досуга, который заполнялся бы духовной пищей.

Особенно критике подверглась теория прибавочной стоимости К. Маркса, о которой Ратенау писал: «Смысл прибавочной стоимости и прибыли вообще заключается не в эксплуатации и обогащении, а в хозяйственном накоплении. Совершенно все равно, кто ее берет или кто ею управляет, она не может быть отменена, поскольку без этого источника нельзя улучшить жизнь какого-то отдельного индивида. С каждым приростом хозяйства связан прирост власти, к кому попадает прирост власти тот производит раздел потребления… государство должно подключиться к проблемам экономики, оно вполне в состоянии выровнять процесс потребления», а «время свободного хозяйства не способствует социальной справедливости, буржуазной свободе, ценностям самоотверженности».

Главным для повышения жизненного уровня граждан Германии, Ратенау считал не изменение отношений собственности, а модернизацию производства через «механизацию», понимаемую им как форму материальной жизни человечества, которая объединяет мир в общее производство и хозяйство, поскольку будущее покоится на общности борьбы против сил природы, что ни хорошо ни плохо, а необходимо. Он отказывает ницшеанскому индивидуализму, потому что «с расширением поля борьбы интеллектуальных сил растет и возможность азартной игры, интеллектуального обмана, нравственной комедии». Средством достижения свободы Ратенау провозгласил технический прогресс, освобождающий индивиду время для раскрытия творческих способностей.

В свое понимание свободы Ратенау закладывал мысль о том, что «человеческая свобода — есть самостоятельно избранная и соблюдающаяся ответственность каждого человека по отношению к обществу». Возможно, под влиянием староеврейских верований Ратенау полагал, что «не только один человек может иметь душу, но общество может иметь одну единственную «общую душу», в любом случае его понятие «срединное общество» — «миттельвельт», которое будет покоиться на материальном, а достигнет совершенства в возвышенном, можно считать предтечей западного понятия «средний класс». Хотя личный биограф Ратенау — Г. Кесслер, сопровождавший его во всех поездках, считал, что реализация идей Ратенау предполагала построение бесклассового общества «в котором нет пролетариата, нет имущественного угнетения, и не будет рожденных от привилегированной касты». В «свободном народном государстве» право на самоопределение рабочих и служащих будет гарантировано участием в прибылях предпринимателей. Автор монографии о В. Ратенау — П. Берглар подчеркивает: «Популярность и сила трудов Ратенау и сейчас заключаются в том, что он не был бедняком, революционером, пролетарием, социалистом. Самое замечательное таится в том, что не раб свергает рабство» [17].

При этом Вальтер Ратенау фигура, политически весьма весомая. В свое время Ратенау-старший, воспользовавшись купленным у Эдисона патентом, основал немецкий аналог General Electric — Allgemeine Elektrizitat Gesellschaft». Вальтер Ратенау был главой компании AEG, залившей светом всю Германию, а за счет долевого участия зарубежных банков организовавшей электрическое освещение и в такие города как Мадрид, Лиссабон, Генуя, Неаполь, Мехико, Рио-де-Жанейро, Иркутск и Москва. Он был доверенным советником кайзера Вильгельма II, который бывал у Ратенау дома [58]. Однако идеи Ратенау лишь исключение из общего строя, что и определит его трагическую судьбу. С начала 1915 года один за другим немецкие союзы промышленников, аграриев и «среднего сословия» принимают резолюции экспансионистского по отношению к России характера. В начале июля 1915 года 1347 германских профессоров подписали меморандум правительству, в котором обосновывалась программа территориальных захватов, оттеснения России на восток до Урала, немецкой колонизации захваченных русских земель [59][60]. Гинденбург и Людендорф выдвинули идею сепаратного мира на Западе для концентрации усилий на Востоке: «Сепаратный мир с Францией и Бельгией на основе сохранения статус-кво. Затем все сухопутные вооруженные силы против России. Завоевание 10 тыс. кв. миль, изгнание всего населения… Создать Восточную империю во главе с Эйтелем Фридрихом. Бесплатное распределение необъятных земель среди миллиона или больше ветеранов, которые захотят стать колонизаторами… Эта война, возможно, будет стоить нам одного миллиона людей… Что значит по сравнению с этим изгнание 20 млн. человек, среди которых много таких подонков, как евреи, поляки, мазуры, литовцы, латыши, эстонцы и др.?» [61] — писали они в своем меморандуме.

Особой концентрации усилий не понадобилось, февральский переворот, спровоцированное, а скорее всего нефальсифицированное отречение Николая II привели к изменениям, горячо приветствовавшимся основателем ФРС, президентом США Вудро Вильсоном: «То, что в России появилось новое правительство… содействует отказу от наших сомнений относительно возможности установления союзнических отношений с российским правительством, которое мы до этого справедливо считали тираническим и коррумпированным» [2]. Новому «свободному» правительству Ротшильды тут же предоставили «Займ свободы» [62]. В США тогда еще не закрепили за собой звание «самого свободного государства», а Рузвельт клеймил «бездельников, отказывающихся покупать облигации «Займа свободы», одного из которых, выступившего в своем собственном доме о том, почему он не хочет покупать облигации «Займа свободы» привлекли к суду [63]. «Займ свободы» после прихода к власти большевики объявили недействительным [64]. Дело к революционным изменениям шло давно, всего за период с 1887 по 1913 год Россия получила 1 783 млн. золотых рублей, в этот же период из нее вывезли 2 326 млн. золотых рублей. Ежегодно астрономические суммы уходили в виде выплат по кредитам [65]. Об этих суммах можно судить по следующим данным: с 1888 по 1908 годы Россия имела положительный торговый баланс с остальными странами в сумме 6,6 млрд. золотых рублей, т. е. ежегодно на 330 млн. золотых рублей вывозилось больше, чем ввозилось. По тем временам сумма в 6,6 миллиарда рублей в 1,6 раза превышала стоимость всех российских промышленных предприятий и их оборотных средств в 1913 году [66].

После февральской революции, в июле 1917 г. новый канцлер Германии Георг Микаэлис обсуждал создание «независимого герцогства» Литвы во главе с германским герцогом, появившимся украинским националистам обещана Восточная Галиция [20]. Еще до подписания Брестского мира, в феврале с Украинской Центральной Радой подписан договор, по которому Германия получала Украину с неопределенными границами на востоке, а Прибалтика, Белоруссия и Польша были к тому моменту захвачены де-факто. Украинская Республика была немедленно признана французским генералом Табуи, английским представителем П. Бэджи, а 23 декабря в Париже Клемансо, Фош, Мильнер и Роберт Сесиль заключили конвенцию о разделе сфер влияния в России.

В Германии было вложено 600 000 марок в синдикат, занимающийся поставками с Украины, успели вывезти 56 000 лошадей и 5 000 голов скота. Людендорф собирался уже было оказать Раде военную помощь, чтобы «подавить большевизм и создать на Украине условия для извлечения военных выгод и вывоза хлеба и сырья» [2], но время самого Второго рейха уже подошло к концу. Как писал о ситуации Уильям Ф. Энгдаль: «Морган сотоварищи забеспокоились о том, что может произойти немыслимое, и Германия выиграет войну».