В итоге побеседовав с врачом, который назначил кучу анализов, которые мне предстоит завтра рано утром сдать, меня записали на десятое февраля, при условии положительных результатов, на прерывание беременности. Иначе говоря: на аборт!

Вернувшись домой, мы не говоря друг другу ни слова, разошлись по разные комнаты: Андрей в кабинет, а я в спальню. Я приняла горячий душ, так как хотела согреться. Но причину блуждающего по телу озноба я так и не смогла распознать: то ли это из-за накалившихся отношений с Андреем, то ли из-за мороза за окном.

Неделя пролетела в странном режиме: то мы ездили, сдавали анализы, то я, как ни в чем не бывало, посещала занятия в университете, как будто это не я через несколько дней собиралась убить ребенка. А положительные анализы подтвердили данный факт!

Десятого февраля, мы в назначенное время подъехали к Центру. Я вышла из машины и достала сумку с заднего сиденья.

- Ты уверена, что мне лучше ждать тебя в машине? Это ведь не на полчаса.

- Уверена! Как только я проснусь, мы поедем домой.

Я вошла в здание, оставила верхнюю одежду в гардеробе, подошла к администратору, сообщив о том, что у меня запись на десять часов. Приятная женщина, лет сорока на вид, проводила меня до нужной комнаты.

- Вот шкафчик, здесь можете оставить свои вещи. Пока переоденьтесь, а я предупрежу доктора Орехова о вашем появлении. За вами примерно через час придут.

- Спасибо. – Когда женщина прикрыла за собой дверь, я села на кровать и начала оглядывать ненавистную мне комнату, в которой стояла всего одна кровать, тумбочка по правую сторону от нее, небольшой диванчик слева от двери, шкаф, в который я кинула свою сумку, предварительно достав из нее халат и сорочку. Напротив кровати была дверь, за которой, как я понимаю, находилась уборная.

Спустя полчаса ко мне вошел Владимир Иванович (доктор Орехов).

- Здравствуйте, Милена! Ну, так что? Всё-таки прерываем? – Я кивнула в ответ. – Так, ладно! Тогда пойдемте со мной!

Я вышла за доктором, который провел меня до конца коридора и, открыв для меня дверь, пропустил в комнату, посередине которой стояло кресло. Я встала как вкопанная и смотрела на ужасный предмет медицинской мебели, и из глаз начали катиться слезы.

- Милен, мы ведь можем все отменить!

- Нет, не надо! Сразу сюда? – кивнула я головой в сторону кресла.

- Да, снимай халат, ложись. Сейчас придет Валентин Самойлович, наш анестезиолог.

Я последовала инструкции врача, в это время как раз зашел пожилой мужчина лет пятидесяти, о чем-то переговорил с Владимиром Ивановичем и, подойдя ко мне, взял мою правую руку и побил пальцами по пульсу на внутренней стороне локтевого сустава.

- Готова, дорогая?

- А это больно?

- Ты только почувствуешь, как я вставляю иголку тебе в вену и всё! Дальше ты погрузишься в сон.

Я кивнула головой и обратила свой взгляд на потолок, где яркий свет ламп ослеплял меня, и, почувствовав, как иголка пробралась мне под кожу, меня моментально унесло в сон.

***

- Милена, ты меня слышишь? Открой глаза! – я почувствовала легкие шлепки по своим щекам. Я попыталась открыть глаза, но у меня это не получалось.

- Милена! Открой глаза! – Мои щеки снова дрогнули от слабых ударов, и я открыла глаза, увидев перед собой доктора, который кивнул только головой.

- Везите её в палату номер тринадцать.

Тринадцать… Вот это ирония! Андрей живет на тринадцатом этаже… Почувствовав как мое тело словно взлетело и направилось куда-то вверх, я снова погрузилась в небытие.

***

- Вот и надо оно тебе? Такая молодая и уже на аборт пошла! Что, парень бросил? Да, ну и плюнула бы на него! Судя по комнате, в которой ты лежишь, ты из состоятельной семьи, неужели сама бы не смогла позаботиться о ребенке?

Я слышала женский голос, который прорывался в моё подсознание, и потихоньку, начала приходить в себя.

- Бедная! Как же теперь с таким грехом на душе и сердце жить-то будешь?

Я открыла глаза и увидела женщину в белом халате, которая протирала пыль на окнах, тумбочке. А затем, увидев меня, подошла.

- Ну, как ты, дитя?

Я хотела сказать, что все нормально, но мое горло пересохло и я попыталась все таки выговорить одно слово, так как мучившая меня жажда не покидала моих мыслей.

- Воды…

- Ох, да, милочка, конечно! – женщина подошла к графину с водой, я прикрыла глаза и услышала шум наливающейся в бокал воды. Я потянула руку в сторону, из которой доносился шум, но мою руку словно ударило током. Я посмотрела направо, где к моей руке был прикреплен катетер, и увидела, что от него отходит тонкая трубочка. Я прикрыла снова глаза! Капельница!

- На, дорогая, попей. – Я с трудом приподняла онемевшие веки, взяла дрожащими руками бокал с водой и поднесла к губам. Каждая капля, которая попадала внутрь, будто возрождала мое тело, давала сил. Я отдала пустой бокал даме, и устремила взгляд в потолок.

- Если что-то понадобится, милая, нажмешь на кнопку справа от твоей головы. – Я кивнула в ответ. Услышав отдаляющиеся шаги, я приложила левую ладонь к животу. Мне казалось, что я чувствую образовавшуюся внутри меня пустоту. Повернулась на бок и свернулась калачиком, начав плакать о потере ребенке, причем я сама пошла на все это, о потере интереса ко всему происходящему вокруг… Мне было абсолютно всё равно, что творится в мире, за пределами этой больницы, ждет ли меня Андрей… Мне хотелось только одного: попасть в мамины объятия… Но даже этого я не могла сделать, так как она меня просто растерзала бы за такое решение, а Женька… А Женька просто убил бы Свиридова.

Стены пастельных оттенков давили на меня, я никогда не любила больницы, мне хотелось быстрей убраться из этого жуткого места, поэтому я, дотянувшись пальцами левой руки до катетера, выдернула его из себя и, взяв лежавшие на тумбе рулон ваты, оторвала толстый кусочек и приложила к ранке, из которого сочилась кровь.

Быстро собравшись и незаметно покинув помещение, я оказалось на свежем воздухе. Мои ноги еле волокли мое бренное тело к машине Свиридова, которую я увидела стоявшей на том же месте, что и несколько часов назад. Андрей, заметив меня, вышел на улицу, кутаясь в пальто, взял мою сумку, пальцами притронулся к моему лицу.

- Ты в порядке?

- А ты как думаешь? Я хочу домой! – Как можно спрашивать в порядке ли я, если я только что убила нашего ребенка? Вернее, мы убили!

Он подхватил меня на руки и, открыв заднюю дверь, уложил меня на сидение. Как только мы тронулись, я снова погрузилась в сон.

Очнулась я от того, что по моей чувствительной коже больно били капли воды. Я открыла глаза и осмотрелась: свернувшись калачиком, я лежала в душевой кабинке, а рядом, за ее пределами сидел Андрей, который смотрел на меня, губами упираясь в кулак. Я несколько раз моргнула, а потом попыталась принять сидячее положение. Андрей быстро протянул руки и помог мне.

- У тебя кровь… не прекращается…

Я осмотрела пол вокруг себя и увидела, как из-под меня вытекают ало-багровые потоки. Я приложила тыльную сторону ладони ко рту и начала всхлипывать.

- Ну, тихо-тихо, милая, я уже позвонил Владимиру Ивановичу. Он уже едет сюда. Ты почему не сказала, что смылась, никого не предупредив?

- Андрей… я… – боль в сердце снова проснулась, я смотрела на Андрея и умирала от желания к нему притронуться, запутаться пальцами в его взлохмаченных волосах… но в то же время мне хотелось убежать от него куда подальше, потому что меня пугали такие желания после всего, что мне пришлось ради него пережить. Я боялась, что утону в нем, потеряю себя, что весь мой внутренний мир будет заполнен только им одним, что я буду им дышать и им жить… Но… по сути, такой момент уже настал! Я не видела себя без него, мне казалось, что если его не будет рядом, то я просто умру… Нет, не физически… Мое тело будет и дальше существовать, но душа… Душа будет бродить по просторам Вселенной под названием Андрей. Я этого не хотела, я боюсь такого наваждения. Как я могу сейчас, после этого гребанного прерывания беременности хотеть попасть в его объятия? Рядом с ним я чувствую себя цветком, растущим на обрыве, стоит только пойти дождю, и вода смоет границы, и я полечу в никуда.. в неизвестность… – … я хочу домой.