Она начинала дрожать при мысли о том, какую боль должен был испытать этот человек, чтобы превратиться в жестокого, бесчувственного тирана, каким его видел весь мир. Но она почему-то была убеждена, что мир видел совсем иного Рогана.

«Я люблю его, — подумала она. — Люблю всем сердцем и душой, всем своим существом и, помоги мне Боже, сделаю все, чтобы и он полюбил меня».

Она поднесла руку к его щеке, погладила щетину, теперь уже мягкую, поскольку он, похоже, брился не чаще раза в неделю. Она сделает все, чтобы стать ему нужной. Сделает так, чтобы в его глазах при виде ее всегда светилась нежность, даже когда она одета.

При этой мысли Лайана улыбнулась и потянулась к Рогану. Он прижал ее к себе, и она ощутила его нарастающую страсть. Продолжая гладить ее по спине, он завладел ее губами. Поцелуй продолжался долго, а потом губы Рогана скользнули по ее горлу и, наконец, по груди. Лайана выгнулась и тихо вскрикнула от удовольствия.

Роган понял, что и она охвачена страстью, но на этот раз, помня о том, что произошло в ванне, сумел держать в узде свое желание. Женщины, которых он не задумываясь брал, были либо испуганными девственницами, либо готовыми на все опытными особами, но всегда хотели угодить ему. Конечно, ни одна не предлагала вымыть его, ни одна не оставляла в его комнате перо и бумагу. Может, это было просто желанием отдать долг, но он утопал в блаженстве, ощущая, как эта женщина извивается под его жадными руками. Ее наслаждение давало наслаждение ему.

А за пальцами следовали губы, и он с радостью вдыхал ее запах, ощущал вкус, такие свежие и сладкие, не то что у его наложниц, от которых иногда несло так, что он пинками выпихивал их из постели. Эта девушка пахла древесным дымом и травами.

Втайне он поражался силе своего желания. Она вцепилась в его плечи и, когда он вошел в нее, приподнялась, чтобы встретить его с такой же силой и настойчивостью.

Никогда еще он не проводил столько времени в постели с женщиной. Она была невероятно пылкой и чувственной и в какой-то момент толкнула его на спину, а сама оказалась сверху. Ее волосы накрыли их обоих мягким золотым покрывалом.

Раньше Роган не заботился о женском наслаждении, но эта женщина с ее выкриками и стонами, порывистыми движениями довела его желания до лихорадочного пика, пока он не посчитал, что умирает. И когда он излился в нее, мир, казалось, разлетелся в осколки, а испытанные ощущения потрясли его.

Он мешком свалился на девушку и вместо того, чтобы оттолкнуть ее, как всех остальных, прижал к себе с такой силой, словно тонул, а она была последней соломинкой, способной вынести его на сушу.

Лайана прижалась к нему, чувствуя себя на седьмом небе.

— Это было чудесно, — прошептала она. — Лучшего со мной еще не случалось. Я знала, что наша супружеская жизнь будет такой.

Роган отпустил ее и отодвинулся к другому концу кровати, но Лайана последовала за ним и положила голову ему на плечо, руку — на грудь, а ногу — на бедро. Она была так счастлива! Невозможно, невероятно счастлива!

И понятия не имела, какая буря бушует в душе Рогана. Он хотел убраться из комнаты, но не мог пошевелиться.

— Каким был твой брат Уильям? Рыжим, как ты?

— Я не рыжий! — вознегодовал Роган.

— В солнечном свете твоя голова выглядит охваченной огнем, — парировала Лайана. — Так был Уильям похож на тебя?

— Наш отец был рыжим, но я унаследовал темные волосы матери.

— Значит, вы оба рыжие.

— Я не… — возразил Роган, но, опомнившись, улыбнулся. — Значит, охвачена огнем?

Все остальные женщины уверяли, что у него черные как смоль волосы, без малейшего рыжего оттенка. Уверяли, потому что именно это он хотел слышать.

— Как насчет твоих братьев? Они тоже были рыжими?

Он вспомнил о своих погибших братьях, таких юных, таких сильных. Как хорошо они умели драться! Он никогда не думал, что станет главой рода и примет на себя всю тяжесть ответственности!

— У Роуленда, Бэзила и Джеймса мать была брюнеткой, так что они родились темноволосыми.

— А Северн и Заред?

— Мать Северна была блондинкой, как…

Он осекся. Она взяла его руку и теперь смотрела на их сплетенные пальцы. Что за странное поведение? Ему следовало бы столкнуть ее с постели и немного поспать, вместо того чтобы воскрешать мучительные воспоминания. Но когда мысленно видишь братьев живыми, это вовсе не так больно.

— Как я, — улыбнулась Лайана. — Она была и матерью Зареда? Но Заред смуглый и темноволосый.

Она не видела, как Роган улыбнулся в полумраке.

— Да, у его матери были темные волосы. Мать Северна умерла в родах.

— Значит, у твоего отца было четыре жены и семеро сыновей?

— Да, — чуть поколебавшись, ответил Роган.

— Как, должно быть, здорово — иметь братьев. Я всегда жалела, что мать больше никого не родила. Вы часто играли вместе или были отданы на воспитание в другие семье?

Она почувствовала, как он сжался, но не поняла, что такого сказала.

— В нашей жизни не было игр. И нас никуда не отдавали, — холодно бросил он. — Нас готовили к войне с того времени, как мы могли стоять. Говарды убили Уильяма, когда тому было восемнадцать, Джеймса и Бэзила — в двадцать и двадцать один, Роуленд погиб два года назад, не дожив до тридцати. Теперь я должен защитить Северна и Зареда. — Он вдруг стиснул ее плечи и, приподняв, заглянул в глаза. — Это я убил Джеймса и Бэзила! Убил из-за женщины и умру сам, прежде чем позволю такому случиться еще раз. Убирайся от меня и больше не подходи!

Роган снова толкнул Лайану на перину, встал и принялся натягивать одежду.

— Роган, я не хотела… — заговорила Лайана, но он уже исчез. — Черт, черт, черт! — выпалила она, ударяя кулаком по подушке.

Немного успокоившись, она повернулась на спину и уставилась в белый потолок. Что он имел в виду, когда сказал, что убил братьев из-за женщины?

— Какой женщины? — спросила она вслух. — Я съем ее на завтрак!

Эта мысль немного утешила ее, а мысль о предстоящей ночи даже развеселила. Но сильнее всего она хотела выиграть пари. Если крестьяне выдадут ей воров, Роган станет ее рабом на целый день. Что она намеревается сделать с ним? Довольно и того, что они целый день будут вместе. Он останется с ней и, может быть, ответит на ее вопросы.

Она незаметно для себя задремала.

Наутро она поднялась рано, собираясь найти мужа, но временно забыла о Рогане, забредя в зал, где жили слуги. Раньше она сюда не заходила и не удивилась тому, что здесь было так же грязно, как в остальной части замка. В огромном зале, в два раза больше парадного, за сальными столами на скользких от грязи скамейках сидели около двухсот человек, завтракая хлебом с песком и запивая все это кислым вином. Никто не обратил внимания на хозяйку. Все продолжали кричать, ругаться, рыгать, почесываться и пускать ветры.

Хорошее настроение и ощущение довольства мигом оставили Лайану. Она тихо покинула зал и вышла на солнечный свет.

Северн стоял около южной стены, поглаживая грудку большого сокола-сапсана.

— Где мой муж? — спросила она.

— Утром уехал в Бивен, — ответил Северн, не поднимая глаз.

— Бивен? Где погибла его семья?

Северн искоса глянул в ее сторону и посадил птицу на насест.

— Тот самый.

— Когда он вернется?

Северн пожал плечами и отошел. Но Лайана, подхватив юбки, побежала за ним.

— Уехал? Не сказав никому ни слова? И не сообщил, когда вернется? Я хочу, чтобы ты разрешил людям осушить ров.

Северн остановился, повернулся и уставился на нее.

— Осушить ров? Ты в своем уме, женщина? Говарды могут…

— Пройти по нему, как по мосту, пока он находится в таком состоянии, — парировала Лайана. — Когда вернется мой муж?

Глаза Северна лукаво блеснули.

— Мой брат уехал на рассвете, сказав только, что отправляется в замок Бивен. Если ты просила его осушить мост, думаю, его отъезд связан именно с этим.

Лайана не ответила.

— Боишься? — ухмыльнулся Северн.