Моей стихией была вода: мокрый снег, дождь, река, озеро. Так получилось, что за всю свою жизнь на море я не была ни разу. Летом – дача в лесу или лагерь. Позже отпускам я предпочитала компенсации, совмещая отдых с учебой или командировками. Но видеть море, слышать шум волн было моей потребностью, и я замирала перед телевизором, внимая передачам о странах на берегу морей и океанов. В жару я подолгу стояла под прохладным душем, впитывая порами влагу. С самого детства поверх сарафанов приходилось носить хлопчатобумажные кофты с длинными рукавами и панамы с большими полями, дарившими тень моему лицу, спасавшими кудри от выгорания, а голову – от солнечного удара.

В общем, лето я не жаловала. Любила позднюю осень и раннюю весну. Зима тоже радовала мало: я постоянно мерзла, а моя кожа шелушилась от ветра и мороза.

До встречи с Правдолюбом еще полдня. После того, как ателье приказало долго жить, мой день выглядел скучно. Но в этой неприкаянности я впервые ощутила смысл и ответственность. Все, что я делала или не делала, касалось только меня одной. Я могла изменить это или продолжать с этим жить. Невесты перестали преследовать меня. Свадьбы я лишь изредка видела на экране или читала о них в книгах, тут же выбрасывая их из головы.

Как-то в бистро в обеденный час-пик за мой столик сел мужчина. Обычный мужчина, чуть старше меня. Я наблюдала, как он ест, и думала, заливаясь краской, что мой мир так долго состоял из одних женщин (не считая Дробота и женихов моих клиенток, всегда остававшихся за кадром), что я совсем забыла, как это – быть рядом с мужчиной. Есть с ним, говорить с ним, касаться его. И тут же мужчина оторвал глаза от тарелки и спросил меня:

– Не возражаете, я возьму соль?

Набор «соль-перец-уксус» почему-то стоял не посередине, как обычно, а на моей стороне стола. Я кивнула, и он, протянув руку, взял солонку. На безымянном пальце у него бледнел след от широкого кольца. Мы доели свои порции в молчании, он – чуть раньше меня. Когда мужчина встал из-за стола, я поймала его взгляд: в нем не было интереса, лишь признание того факта, что незнакомка остается сидеть, а он уходит.

Не знаю почему, но его невидящий взгляд задел меня. Несколько дней я вспоминала эпизод в бистро с досадой и закипавшими слезами. Какого черта я погребла себя в четырех стенах, в городе, который трухлявой беседкой рухнул мне на голову и оставил жить?

Я слонялась по нагревающимся комнатам, пытаясь навести порядок. Убрала белье с дивана. Подняла рассыпавшуюся стопку журналов. Унесла на кухню забытые в кабинете чашку и блюдце. Начала готовить завтрак, неуклонно приближающийся к обеду. Но все это делала машинально. Мыслями я была на набережной, в кафе, которое заранее представлялось мне карикатурой на место, сыгравшее в моей жизни такую странную роль. Только сейчас мне стало интересно, кем был этот Правдолюб А. – женщиной или мужчиной? До этого момента я вообще над этим не задумывалась.

После завтрака (апельсиновый сок, тост с сыром и йогурт), я села проверить почту. Несколько запоздавших писем от поставщиков тканей. Письмо от юной невесты с такими стильными фото, что они сделали бы честь любому глянцу. Я равнодушно просмотрела их, после чего написала девушке пару вежливых строк. Для ответа от мамы было рано. Больше ждать писем неоткуда. Я сидела, кликая на строчки новостей, читая и закрывая их, просматривая все новые и новые, без разбора. И вдруг неизвестно зачем я набрала в поисковике имя и фамилию Вита. Высыпалось внушительное количество ссылок:

«Вит Горчак. Пресс-конференция на открытии Берлинского книжного салона. Фото писателя».

Ссылка трехлетней давности. На фото Вит, такой же, как во время визита в наш город – энергичный, задумчивый, элегантный.

«Мои романы – стопроцентный реальный вымысел. В детстве я зачитывался писателями-фантастами, пока не наткнулся на «Смерть Ивана Ильича».

Это я помнила. Вит рассказывал мне, что у его отца была хорошая библиотека фантастики, а книжная полка мамы, под самым потолком, состояла из классиков. На эту полочку, поверх всех книг, мама прятала от сына любимые книжки, которые Вит читал в ущерб урокам. Обнаружив тайник, Вит неудачно выдернул пару книжек в первом ряду и чуть было не получил по голове томиком Толстого. Томик раскрылся на «Смерти Ивана Ильича». С тех пор фантасты были забыты. Отныне Вит Горчак в ущерб урокам поглощал русских классиков.

«Роман Вита Горчака „Героиня“ не принес автору ожидаемых дивидендов. Критики сочли книгу претенциозной и тяжеловесной, а читателей разочаровали бесконечные самоповторы и полное отсутствие сюжета».

По иронии судьбы, время выхода неудачного романа совпало с расцветом нашего свадебного предприятия. Получается, что после той самой книги рассказов в фиолетовой обложке, Вит выпустил лишь один роман. «Красивое название. Нужно прочитать», – подумала я, удивившись тому, что думаю о Вите совершенно отстраненно. Как, например, о существующем где-то далеко писателе Коэльо.

«Роман „Героиня“ я посвящаю жене». Интервью писателя В. Горчака каналу «Литература и время».

Здесь можно было посмотреть ролик, и я нажала на кнопку. Стоит ли говорить, что при звуке голоса Вита я привычно впала в состояние оцепенения, которое испытывала с первого дня нашего знакомства. Но это чувство быстро улетучилось. Голос Вита изменился: сочный и хорошо поставленный, он шел к его поплотневшему лицу, отросшим, модно подстриженным волосам, мягкому серому пиджаку и большим рукам, которыми он закруглял каждую мысль. Этот голос уже не принадлежал ни одержимому учителю моей юности, ни начинающему писателю, покоряющему столицу. Вит выглядел отобедавшим пушистым котом, урчащим на коленях хозяйки. Из интервью я узнала, что идея романа принадлежала супруге Вита. Они познакомились в поездке по странам Северной Африки.

Героиня романа примеряет на себя разные эпохи, платья, мужчин и образ мыслей, она – мираж, посещающий в пустыне отставшего от группы писателя, который чудом спасается и решает перенести этот «знойный бред» на бумагу. На ироничные вопросы журналиста по поводу расплывающегося повествования, многочисленных заимствований, а также провала у читателей и холодного приема у критиков, Вит отвечал спокойно и снисходительно (я вспомнила нашу встречу в Москве). Казалось, ничто не могло вывести его из благодушного состояния.

Как выглядит его жена? Но Вит не назвал ее имени. Пройдя по оставшимся ссылкам, я нигде так и не увидела его в обществе какой-либо женщины. В основном, это были фото с презентаций и автограф-сессий, а девушки и женщины – читательницы, о чем безошибочно свидетельствовали их робкие улыбки и книги в руках.

Я выключила компьютер. Виртуальная слежка за Витом заняла два с половиной часа.

На улице буйствовало солнце, из окон пахло расплавленным асфальтом. Каждое лето я давала себе слово поставить кондиционер, и каждое лето находила отговорки, чтобы этого не делать.

История моего знакомства с Витом превратилась в мираж из его книги. К тому же, комната сейчас напоминала если не пустыню, то раскаленную консервную банку. Спастись можно было только в кондиционированном воздухе какого-нибудь кафе, и я надеялась, что Правдолюб предусмотрел эту важную деталь при выборе места встречи.

Мне захотелось надеть маску. Выглядеть сногсшибательной рыжеволосой ведьмой. Холодной красавицей без страха и упрека. В крайнем случае, милой чудаковатой мечтательницей. Только не той, которая смотрела на меня из зеркала в прихожей – бледной растерянной женщиной без возраста, застигнутой врасплох за чем-то предосудительным.

Я достала из морозилки лед, заполнила им доверху стакан, плеснула в него остывший фруктовый чай. В голове вертелись строчки из интервью Вита. Он ловко ввернул их, когда рассказывал о героине книги. Это была цитата, кажется, я уже слышала её от него или читала где-то. Знакомые слова были засыпаны в моем мозгу множеством других бесполезных фраз, но именно Вит заставил меня смахнуть с них пыль: