Изменить стиль страницы

МАЛЕНЬКАЯ ВЕРА

Лето было жаркое. Трава выгорела, пожухла и стали бесцветной, как дорожная пыль.

Шоссе шло по степи. Николай Семенович, обливаясь потом, жал на педаль газа, обгоняя легковые автомашины, которые то и дело появлялись перед его грузовиком.

Наконец показались одноэтажные белые домики в гуще садов и пятиэтажные блочные дома. Начинался город, а за ним плескалось такое недосягаемое сейчас для Николая Семеновича море.

На проспекте Металлургов из-за троллейбуса неожиданно вышел светловолосый парень в майке и шортах в цветочек. В последнее мгновение Николай Семенович успел вильнуть рулем, и в боковом окне мелькнули остекленевшие от испуга глаза.

Не снижая скорости, Николай Семенович минуты две матерился, а потом пришел к выводу, что давить таких надо. Особенно ему не понравились оранжевые цветы у парня на шортах.

Подъехав к своему дому, Николай Семенович поставил машину во дворе под деревом и пошел к подъезду. Но вспомнив что-то, плюнул с досадой и вернулся. Открыв дверцу, он вынул из-под сиденья авоську с бумажным свертком.

Из магнитофона популярная певица орала песню на всю квартиру. Навстречу Николаю Семеновичу выскочила жена Рита.

— Полюбуйся на нее! — закричала она.

Но Николай Семенович пошел в кухню, где поставил на стол авоську и развернул бумагу. Под газетой оказалась трехлитровая банка с прозрачной жидкостью.

— Школу кончила! В голове неизвестно чего наложено! — продолжала тем временем Рита. — Выросла!.. Подожди, сейчас котлеты разогрею… Звоню тебе, звоню, у вас там все время занято! Чуть с ума не сошла! Что делать-то?!

Их дочь Вера только что помыла голову и теперь стояла на балконе, сушила на солнце волосы и ела черешню из стеклянной банки, сплевывая косточки вниз.

— Как отца родного встречаешь, нахалка! — перекрывая магнитофон, доносился до нее голос матери. — Вот видишь! Ты во всем виноват! Задницу ей в детстве целовал, а теперь!.. Неизвестно теперь, что будет!..

Через двор проходила ветка железной дороги. Тепловоз тащил платформы с железными ржавыми трубами.

В комнате Николай Семенович выключил магнитофон и сказал строго:

— Вера! Поди сюда!

Вера доела последнюю ягоду и обреченно вошла в комнату.

— Здравствуй, папа, — насмешливо сказала она. — С утра не виделись!

Отец набрал побольше воздуха, чтоб произнести что-нибудь гневное, но его перебила Рита:

— Обед на столе!

— Иду! — откликнулся он и начал: — Вера! Ты соображаешь, что делаешь?! Вместо того чтоб нам помогать, ты шляешься со своей Чистяковой! Это она! Она тебя всему научила! Так чтоб я не видел ее больше! Чтоб ни на метр к нашему двору не приближалась! Какой у нее телефон?

Засунув руки в карманы своего старенького ситцевого халата, Вера тупо смотрела на сервант, где стояла фотография, покрытая лаком по дереву и изображавшая маленькую капризную девочку с надутыми губами и огромным бантом в жидких волосенках. Рядом была фотография серьезного, обритого налысо мальчика.

— Телефон какой, спрашиваю?!

— Она говорит, у Чистяковой нет телефона! — крикнула из кухни Рита.

— Я проверю! В школу зайду и узнаю! И телефон! И адрес!.. Ну как тебе не стыдно! Мы с мамой в твои годы уже работали! — Николай Семенович сделал паузу, чтоб эта мысль глубже вошла в сознание Веры. — А ты! Мы из последних сил бьемся, чтоб вас с Виктором на ноги поставить? Виктор, слава богу, человеком стал. А ты?! Ты подумала, что из-за этих твоих дел Виктора с работы могут выгнать?

В комнату вошла мать.

— Сегодня же чтоб в милицию пошла и все честно там рассказала! — Она закашляла, щеки ее покраснели.

У Веры дрогнули губы.

— Ну что ты молчишь?! — не выдержал отец.

— А чего говорить-то?!

— Во! Еще издевается! Все! Сейчас я буду звонить в Москву Виктору! — сказала Рита. — Пусть он ей скажет! Коля, иди кушай, все остынет!..

Рита принялась настойчиво крутить диск телефона, а отец пошел в кухню, где радио бубнило о достижениях трудящихся на прокатном стане-3000. Около него на полке стояла пустая бутылка с яркой этикеткой. Из бутылки много лет назад выпили иностранный напиток — джин и теперь хранили для красоты.

Через широкую красную воронку Николай Семенович осторожно переливал жидкость из трехлитровой банки в эту бутылку. Запах сивухи разнесся по всей кухне. Самогон отец пил всю жизнь — это было дешевле, а магазинная водка доверия не вызывала, потому что делалась из химии. И еще страна начала бороться за трезвый образ жизни. Поэтому очереди у винных отделов тянулись часами из-за того, что мест, где продавали выпивку, стало меньше. Там, говорят, иногда затаптывали нерасторопных старушек, которые делали свой бизнес на перепродаже спиртных напитков, но мешкали у входа в магазин.

С четвертой попытки Рита наконец дозвонилась.

— Это кто? Соня? — закричала она в трубку. — Чего давно не звоните? А Мишенька как? Здоров?.. У нас жарко. У вас дожди? Ой как не повезло! А вы бы приехали к нам с Мишенькой! Я соскучилась ужасно! Фруктов бы поел… Ну у вас на рынке дорогие, наверное… Мишенька!!! — Рита просияла от нежности. — Мальчик мой, маленький! Лопотусечка! Ну скажи что-нибудь бабушке! Ой! Он «баба» сказал! — радостно повернулась Рта к Вере. — А как поет мой маленький? Та-та-та, поет!.. Соня, а зубок у него новых не вылезло? Ну ничего, вылезут?.. Соня, а Виктор дома? — Голос Риты начал приобретать строгость. — Позови, пожалуйста… Витя! Здравствуй! Я насчет Веры звоню… Я тут к ней в сумку полезла за ручкой, смотрю, у нее там какая-то бумажка странная валяется. Зелененькая… Я ее развернула! А эта Витя, доллары! Двадцать иностранных долларов! — Рита достала их из кармана, будто хотела показать этот ужас Виктору. — Я ее спрашиваю, где взяла? Откуда у честного человека могут быть доллары?! — Она с отвращением потрясла купюрой. — Говорит, нашла! На улице валялись! Представляешь!.. Это с каких это пор у нас на земле доллары валяются?.. Я ей говорю, иди в милицию, признайся во всем…

Вера подошла к матери, вырвала доллары и заперлась в ванной.

— Витя! Она издевается над нами! — визжала Рита. — Коля!.. Вытащи ее оттуда!

Николай Семенович оторвался от обеда и принялся колотить в дверь. Гулкие удары сотрясали стену. С потолка посыпалась штукатурка.

— Открой! Открой немедленно! Кому сказано!

Вера распахнула дверь. Выставив перед носом у отца руки, она разорвала доллары и спустила их в унитаз.

На несколько мгновений родители онемели…

Крякнув, отец вернулся к обеду.

Одновременно с раздражением он почувствовал облегчение и даже легкую благодарность к Вере. Раз нет больше этой проклятой бумажки, значит, не стоит об этом думать и что-то предпринимать.

«Ну надо же, сучка, — почти с восхищением думал он о дочери. — Раз! И — в канализацию! Даже рука не дрогнула!» Он старался не размышлять о том, где Вера могла раздобыть эти деньги. Он знал, что долларами расплачиваются с проститутками. Но Вера?.. Нет!.. Сказала «нашла», пусть будет так, достаточно ему своих проблем.

— Витя!.. Я не знаю, что с ней делать! — причитала мать с новой силой. — Она шляется неизвестно где! Курит! Нас не слушается!.. Сынок, поговори с ней! — И Вере строго: — Поди сюда!

— Привет! — равнодушно произнесла в трубку Вера. — Ага… ага… ага… Пока… — Она швырнула трубку и вышла на балкон.

За ней вышел отец, встал рядом, поковырял спичкой в зубах.

— Ну что тебе Виктор сказал?

— Не кури — это вредно. Слушайся родителей, — ответила Вера, глядя на проходящую по двору соседскую Иру.

Ира считалась красавицей. У нее были вытравленные перекисью длинные прямые волосы, махровые ресницы под тонкими бровками и кукольный пунцовый ротик. Она рано вышла замуж и жила с мужем хорошо — скандалов соседи не слышали. Только вот недавно муж Иры утром после ночной смены, находясь дома в одиночестве, спутал дверь на балкон с окном в кухне и выпал с третьего этажа в палисадник. Все были на работе, из соседей никто, кроме Веры, этого полета не увидел. Она вызвала «скорую помощь», спустилась. Муж Иры смотрел на пролетающий в небе самолет, плакал и смеялся. От предложенного Верой стакана с брагой отказался, сообщив, что дозу свою он уже принял. Теперь Ира ходила к мужу в больницу…