— Никак невозможно, сударыня, — Хомяк отказывался брать коробочку.

— Почему же никак невозможно? — с ласковой улыбкой спросила Софья Николаевна.

— Родичи мои у колодцев проживают, — объяснил Хомяк. — У того, что возле Пикузов, старшая моя сестра с шестью детьми и мужиком-инвалидом, у колодца, который возле крупорушки, — средняя сестра…

— Если не всыплешь до рассвета порошок, — произнесла Софья Николаевна, — я твоих сестер с ихними детьми через мясорубку… — Недоговорив, она перетянула Хомяка плетью по спине.

Хомяк улыбнулся и почесал спину.

— Если уж такое от вашей красивой милости приказание, то сделаем!

За селом на холме в старой заброшенной церквушке томился взаперти Бумбараш. Виднелось в зарешеченном оконце его лицо. На крыльце Совков читал толстый том «Капитала».

— Громче читай, Совков, — просил Бумбараш, — буду вместе с тобой к учению приобщаться.

— Не мешай, бандюга, — ответил Совков, не отрывая глаз от страницы.

Ему на голову свалилось воронье гнездо.

Совков вскочил и, подбежав к оконцу, заглянул в церквушку.

Там было пусто. Недоумение на лице Совкова. Куда же девался арестованный?

И тут на голову снова свалилось воронье гнездо. Совков поднял голову.

На карнизе звонницы, пристроенной к церквушке, высоко над землей сидел Бумбараш. Он хохотал.

— А ну слазь в помещение! — заорал Совков. — Слазь или стрелять начну!

— Сперва попади! — ответил с карниза Бумбараш.

Вдруг он стал серьезным и тут же исчез.

Совков вздохнул с облегчением.

А Бумбараш появился в оконце в двух шагах от Совкова. Но смотрел не на своего часового, а мимо.

Смотрел на спешащую к церквушке Варвару.

Совков тоже ее увидел.

— Назад! Стой, бандитская жена!

От таких слов Варвара остановилась… Совков преграждал ей дорогу винтовкой с примкнутым штыком.

Варвара ловко поднырнула под штык и, оставив за спиной Совкова, подбежала к зарешеченному оконцу.

— За что тебя, Бумбараш?

— Подозревают из-за шинели, — ответил он.

Варвара отшатнулась от оконца. Ужас в глазах.

— Так то ж я шинелю принесла!

— С убитого комиссара та шинель, — сказал Бумбараш. — А как докажешь? Потому…

Совков не дает ему договорить. Притащил откуда-то крышку от старого гроба и закрыл оконце.

А Бумбараш появляется вверху на крыше церквушки. Пританцовывает от счастья, машет Варваре руками, поет:

Совков целится в Бумбараша.

Но тот видит внизу, у кустов сирени, только худенькую подростковую фигурку Варвары.

Она ему что-то кричит, он не может разобрать — так высоко забрался.

Тогда Варвара стала показывать что-то руками, звать его к себе.

Бумбараш стянул с груди ладанку и бросил вниз.

Но ладанка, пролетев полпути до земли, зацепилась за выступ на стене.

Висит, раскачивается ладанка.

Тогда Варвара сдернула бусы и изо всей силы подбросила вверх. Слабая надежда, что долетят до Бумбараша.

Не долетели. Повисли рядом с ладанкой.

Раскачиваются вместе — и бусы и ладанка.

Бумбараш и Варвара…

Она на земле,

Он — высоко, на карнизе церквушки.

И оба начинают разговаривать.

Жестами он говорит ей, что не виноват, что скоро недоразумение разъяснится, он придет к ней и все у них будет хорошо.

Жестами она отвечает ему, что ждет его. Подбадривает улыбкой.

И он улыбается ей в ответ.

Заплатин чистил маузер, когда перед ним появилась Варвара. Решительная, она подалась вперед и твердо сказала:

— Это я! Я это!

— Ну да!.. Ты — это ты, а чего еще? — улыбнулся он, не поднимая головы от стола, на котором были разложены детали маузера.

Варвара подошла еще ближе и почти выкрикнула:

— Я шинель!..

— Ты — шинель? О-ого-о-о! — протянул Заплатин, отрывая глаза от маузера и с интересом рассматривая Варвару.

— Отпусти, командир, Бумбараша! — требовала Варвара. — Я во всем виновата! Шинель я ему дала!..

— Какую шинель? — не сразу понял Заплатин.

— Комиссара вашего, — ответила Варвара.

— Вот-те на!.. — только и успел ответить Заплатин. С улицы донеслись голоса и отвлекли его внимание.

Красноармейцы подталкивали прикладами Хомяка. Одновременно они защищали его от кричащей толпы крестьян.

— Отраву, бисов сын, сыпал!

— Колодезь отравлял!

— Да мы скотину поим! Сами воду берем! Пользуемся!

— Убью! Убью, отравитель! Хуже конокрада ты!

— Повесить гадюгу проклятого!

Красноармеец отрапортовал:

— Товарищ командир! Этот бандитский элемент задержан сознательными бабами. Отравлял колодцы!

Перепуганный насмерть Хомяк бормотал:

— Не, не, не…

Не ко времени спокойно Заплатин повторил:

— Отравлял, значит, колодцы…

И Хомяк, смелея, изобразил на лице удивление — и даже попытался оправить усы.

— Кто отравлял? Никто не отравлял! Да вы что? С глузду съехали форменным образом?

Во дворе вертелся Иртыш. Заплатин подманил его пальцем и шепнул что-то на ухо. Иртыш выбежал со двора.

— Да тише вы! — прикрикнул Заплатин на кричащих крестьян. И вежливо сказал Хомяку: — Садись, а то притомился, вижу!

Хомяк, ничего не понимая, осторожно уселся на краешек скамейки.

Появился во дворе Иртыш. Бережно, будто динамит, он нес кружку с водой и поставил на стол между Заплатиным и Хомяком.

— До чего ж вкуснющая вода в вашем селе, — сказал Заплатин Хомяку. — Так что выпей за мое здоровье, не ленись!

— Так я ж сегодня ничего соленого не ел, — несчастно улыбнулся Хомяк и отодвинул кружку.

— Выпей, выпей, — настаивал Заплатин, — чистая водица, с родниковой прозрачностью!

Хомяк покачал головой:

— Все равно я вам ничего не скажу — хоть убейте!

Заплатин улыбнулся:

— Вот и хорошо! С какого колодца вода?

— С площади! — ответил Иртыш.

— Забить колодец на площади! — скомандовал Заплатин, и несколько красноармейцев выбежали со двора.

А Иртыш уже тащил в кружке воду с другого колодца.

— С околицы брал!

— С околицы, значит, — сказал Хомяк. Взял кружку и начал пить.

— Может, с околицы, — подмигнул Иртышу Заплатин, — а может, с площади!

Хомяк остановился…

— Ты пей, пей, — сказал ему Заплатин.

— Покуда не скажете, где берете воду, пить не стану! — закричал Хомяк.

— Будешь, папаша, будешь, — успокоил его Заплатин. — С каждого колодца пробу отведаешь!

Высоко над землей, опасно свесив ноги с карниза, сидел на крыше заброшенной церквушки Бумбараш.

Через кладбище мимо кустов сирени торопливо шла Варвара. Она несла горячую сковороду с яичницей.

Часовой Совков преградил ей путь.

— Не положено!

— А я вот как залеплю сейчас яешней твои стекляшки — и будет положено! — пригрозила Варвара.

— И залепи! — послышался голос Заплатина.

Он вышел к церквушке с другой стороны. Улыбается. Похлопывает Совкова по плечу:

— Совков, Совков! Давай без строгости! — Потом он подошел к зарешеченному оконцу и строго приказал Бумбарашу: — А ты, подозреваемый, отъедайся, отдыхай! А как приедет уполномоченный Особого отдела, разберемся по закону и справедливости!

Обрадованная Варвара кинулась к оконцу и, обжигая пальцы о горячую сковороду, начала кормить Бумбараша.

На срубе колодца крест-накрест лежали две винтовки. И двое часовых сторожили колодец, никого не подпускали близко.

С ведрами, бадейками, коромыслами стояли перед колодцем крестьяне.

— Нечего здесь околачиваться, — говорил часовой. — К речке идите, там вода проточная!

— К речке — далеко, — ответила ему Серафима. — Руки надорвешь нести…