Жуткий, непередаваемый вой огласил степь. Прозрачное нечто кружилось в центре новообразованного костра, завывая и пытаясь стряхнуть с себя пламя, которое упорно не сбивалось.

И вдруг все стихло. В какое-то мгновение тварь просто растворилась в воздухе. Головешки, прилипшие к ее голове и плечам, потеряв опору, упали на землю. Разоренный костер неторопливо принялся затухать.

Наступившая тишина была осязаемой: будто ваты в уши натолкали. Первым ее нарушил Семен:

— … … … …ь! Док, ты живой? Что это было?

— А я знаю? — кряхтя, я с трудом поднялся с земли.

— Это он же? Ну которого я подстрелил?

— Похоже на то! По крайней мере, по размерам подходит. И по повадкам. Только этот прозрачный был, а тот — нет.

— Палыч, а ты знаешь, эта тварь мне кого-то напомнила… я потому и замешкался с выстрелом, — задумчиво сообщил лейтенант.

— Да?! И кого же?

— Да не понял я. Лицо, понимаешь, прозрачное, черты расплываются. Но что-то знакомое, точно!

— Может, что-то из фильмов ужасов? — хмыкнул я.

Постепенно ко мне возвращалось чувство реальности.

— Да ну тебя! Я серьезно говорю: что-то знакомое, — обиделся Семен и, подхватив с земли горящую ветку, пошел в темноту. — Надо пистолет найти.

— Ладно, не злись. Все равно мы с тобой сейчас ничего путного не придумаем. Давай лучше костер обратно соберем, пока совсем не угас, — предложил я и, обернувшись к дороге, крикнул: — Оксана!

— Что?

— Как там Антон?

— Так же. Дышит спокойно, я трубочку держу!

— Молодец. Держите. Скоро уже вертолет должен прилететь!

Подтверждая мои слова, в небе послышался нарастающий рокот мотора.

Глава 2

30 сентября, 00.18,

Кобельки, участковая больница

Лейтенант допил свой чай и вздохнул:

— Веселый нынче денек вышел, верно, Палыч?

— Да уж! — согласился я мрачно. — День удался. А особенно — ночь.

Мы сидели в моем рабочем кабинете уже почти час. И чаевничали, обсуждая случившееся. Наша миссис Хадсон, она же Клавдия Петровна, едва успевала пополнять запасы кипятка и заварки. Деликатно не задавала вопросов, за что мы были премного ей благодарны.

— Знаешь, что меня интересует больше всего, Семен? — поинтересовался я.

Он уставился на меня:

— Теряюсь в догадках. Лично меня в этой истории интересует все!

— Если эта прозрачная тварь и есть наш маньяк, то почему он набросился на тебя? Почему не на Оксану? Нелогично получается как-то.

Лейтенант задумался.

— Да, нестыковочка. Хотя… допустим, он здраво рассудил, что из всех нас я представляю для него наибольшую опасность. Ну, хотя бы потому, что вооружен. Вот и решил сначала устранить меня, как досадную помеху, а уж потом спокойно, не торопясь, добраться до Оксаны. Резонно?

— Не совсем. Что ему мешало дождаться удобного момента, когда Оксана останется одна и завершить начатое? Почему он так спешил, вот что мне непонятно, — не согласился я. — Смотри, что получается: он преследует женщину, почти настигает. Тут, к счастью, появляемся мы с тобой. Ты стреляешь в маньяка и, похоже, ранишь его. По крайней мере, пули причинили ему сильную боль: вспомни, как он ревел тогда!

Семен кивнул.

— По идее, впервые получив такой отпор, он должен был затаиться на какое-то время, зализать раны. А вместо этого, буквально через несколько минут после ранения, тварь вновь нападает. И не на Оксану, а на тебя! К чему такая спешка? Почему он полез на рожон? Непонятно. Мне кажется, мы с тобой что-то упускаем из виду. Что-то важное, — закончил я свои дедуктивные выкладки.

Лейтенант пожал плечами.

— Возможно, упускаем. Даже наверняка. Мы ничего не знаем об убийце. Вернее — даже больше, чем ничего. То, что мы с тобой сегодня увидели и узнали, ничего не объясняет. Кроме отсутствия следов на месте преступления: если убивали эти фантомы, которые потом бесследно растворялись — понятно, почему мы не находили следов. Зато появляется один большой вопрос: убийца — он кто? Человек? Или нечто иное?

Теперь пришла моя очередь плечами пожимать.

— Семен, я не знаю. Как и ты. Могу лишь предположить: он — человек. Обладающий некими удивительными, необъяснимыми с научной точки зрения способностями. Человек, который может создавать себе двойников. Дублей. Ты Стругацких читал?

— Было дело, — кивнул лейтенант.

— «Понедельник начинается в субботу», помнишь? Там сотрудники НИИЧАВО себе дублей создавали. Только в книге — с мирными целями, а наш маньяк — с преступными.

— Так то ж фантастика!

— А то, что мы сегодня видели — это что?! Обычное дело для Кобельков? Пустяки, дело житейское, с кем не бывает?! — взвился я.

— Ладно, Палыч, не заводись. Может, ты и прав. Сейчас мы все равно этого не поймем: мало вводных. Давай лучше подумаем, что дальше делать будем? — примирительным тоном спросил Семен.

— А что делать? Оксану мы с мужем в Нероград отправили: туда, надеюсь, убийца не дотянется. Наверняка не дотянется, иначе убийства не ограничивались бы только здешними местами. Значит, у маньяка есть какое-то ограничение по расстоянию до цели. Уже хорошо.

— Угу, — лейтенант приканчивал очередную чашку чая.

— Далее, я, как и планировали, проверю архивы. Если выяснится, что все убитые наблюдались у Марии Глебовны, придется установить за ней наблюдение. Возможно, она нас выведет на убийцу. Кстати, теперь-то мы знаем точно, что она не убивала. По крайней мере, лично.

— Точно! — опять согласился Семен.

— Идем дальше. Надо будет срочно поднять списки всех беременных в окрестных селах… ну, в радиусе поражения нашего маньяка. И взять их под охрану.

— Сдурел?! — лейтенант поперхнулся чаем. — Где я тебе столько народу возьму? Ты хоть представляешь, сколько в округе может быть беременных?!

— С трудом, — честно признался я. — Но другого способа обезопасить их, пока ты не поймаешь убийцу, я не вижу.

— Пока мы не поймаем! — уточнил участковый.

— Мы так мы, — не стал возражать я.

Чего уж греха таить, заинтересованность лейтенанта во мне, как в носителе интеллектуального начала, мне льстила.

— Палыч, пошли спать! — неожиданно прервал мои разглагольствования Семен. — Утро вечера мудренее. У меня мозги уже отключились.

Я прислушался к себе — и понял, как смертельно устал.

— Пошли. Я тоже уже в кому впадаю.

Проводив лейтенанта до машины, я побрел в свою «квартиру». Улыбаясь в предвкушении встречи с Алей.

Но ее дома не оказалось. В растерянности я стоял над заправленной кроватью и чувствовал, как в душу проворно вползает пустота.

Не позволяя ей заползти целиком, я выскочил в коридор и устремился в приемное отделение.

Клавдия Петровна усердно и неторопливо крутила из нарезанных бинтов марлевые шарики. На столе перед ней накопилась уже изрядная куча.

— Клавдия Петровна, вы Алю не видели? — спросил я, стараясь быть спокойным. Получалось с трудом и неубедительно.

— Аленьку-то? Видела, как же! Она минут пять как вышла…

— Куда вышла?! С кем?! — мое показное спокойствие как рукой сняло.

— Одна, конечно. На крыльцо. Наверное, просто воздухом подышать…

Не дослушав фельдшерицу, я выскочил на крыльцо. Снаружи никого не было. Вряд ли Аля вышла подышать воздухом: было довольно холодно, да еще и ливень зарядил. Почти летний, с крупными, увесистыми каплями. Вот только холодный.

— Аля! — негромко позвал я и огляделся.

Никто не отозвался. Глаза уже привыкли к темноте, и я увидел вдалеке светлое пятно, удаляющееся в сторону леса.

— Аля! — позвал я уже громче и устремился за ней.

Далекий силуэт не приближался, несмотря на то, что я почти бежал. Правда, бежать по скользкой старой траве было весьма затруднительно: ноги разъезжались, я то и дело поскальзывался, а несколько раз — и вовсе падал. Но упрямо поднимался на ноги и продолжал погоню за светлым пятном в ночи.