— Семен, и что? По-прежнему никаких следов?

— Абсолютно никаких! Осмотрели все — тщательнее некуда! Следственная бригада приезжала, как и положено на суициды. И вот ведь какая закавыка-то еще: окна и дверь были закрыты изнутри! Никаких следов взлома. Дверь нам уже пришлось вскрывать, когда сестра убитой милицию вызвала.

— Это что же получается, убийца каким-то образом возник внутри дома, свернул жертве шею, повесил ее и таким же таинственным образом улетучился?! — я не верил своим ушам. — Это же бред полный!

— Бред! — согласился Семен, высвободил из моих рук штанину и вновь принялся носиться по кабинету.

Патологоанатом вздохнул и налил себе еще коньяку.

— Ты думаешь, эта смерть — из того же ряда, что и предыдущие? Все-таки три недели прошло, как все затихло. Да и сама смерть не вписывается в прежнюю схему: раньше-то несчастные случаи были, а сейчас — явное убийство, пусть и замаскированное, — с сомнением нарушил я затянувшуюся паузу.

— Так-то оно так… Знаешь, Палыч, я почти уверен, что это — продолжение серии. Да, сценарий другой. Но смотри: как не было никаких следов убийцы, так их и нет. А это — само по себе характерно, знаешь ли… Опять же — основной объединяющий признак жертв — все они были беременны, — лейтенант прекратил метания по комнате и тяжело плюхнулся на свой стул. — Нет, док, это работа одного и того же парня.

— Почему же обязательно «парня»? — вскинулся патологоанатом. — Помните, Семен Михалыч, мы с вами уже когда-то обсуждали тему возможной половой принадлежности убийцы.

— Обсуждали, помню. Но, учитывая сегодняшний случай, — это мужчина.

— Да почему же?

— А вы можете представить себе женщину, которая легко сворачивает человеку голову? Уверяю вас, без соответствующей подготовки это не так-то просто!

— А если предположить, что есть такая подготовка? — не унимался старик.

— Баба-спецназовец? — усмехнулся участковый. — Вот это уж точно бред!

— Ну, почему же обязательно спецназовец? — пришел я на помощь Абраму Мееровичу. — Может, она просто самбо занималась. Или каратэ… Не знаю, правда, в какой борьбе есть такой прием, чтобы шею сломать?

— Нет, друзья мои, придумывать вы, конечно, горазды, но наш загадочный убийца — мужчина! Зуб даю, — безапелляционно заявил лейтенант.

— Ладно, сейчас это не принципиально. Делать-то что? Твое начальство так и открещивается от возбуждения уголовного дела? — поинтересовался я у него.

— Ну уж нет! Теперь-то мы имеем дело с очевидным убийством, если верить Абраму Мееровичу. А я ему верю.

Патологоанатом благосклонно кивнул Семену и маханул очередную стопку.

— Так что теперь не отвертятся: это дело будет раскручиваться по полной программе. Но сильно подозреваю, что только это. От серии в районе и области будут отбиваться руками и ногами, — грустно закончил лейтенант.

— А нам-то что сейчас делать? — спросил я.

— Думать. Думать, Палыч. Мне ваши с Абрамом Мееровичем мозги нужны.

Патологоанатом крякнул.

— Последняя фраза в этих стенах звучит несколько буквально, милейший Семен Михалыч! — пробурчал он и указал рукой на застекленный шкаф, в котором рядами выстроились банки с заспиртованными органами. В том числе и с мозгами.

Лейтенант передернул плечами:

— Шуточки у вас, доктор!

— Работа такая! — виновато развел руками старик.

— Так вот, товарищи, давайте думать! Потому что у меня уже весь мозг скособочился, а версий как не было, так и нет.

— От чего плясать будем? Классика жанра — искать кому это выгодно? — поинтересовался я.

Патологоанатом кашлянул. Мы уставились на него.

— Предлагаю подумать о том, как убийца выходит на беременных женщин. Мне кажется, так мы сможем вернее его вычислить. Да и быстрее.

— То есть? — заинтересовался Семен.

— Объясняю. Видите ли, отнюдь не во всех случаях жертвы были на поздних сроках беременности. То есть когда уже имеет место быть большой живот. Более того, таких, помнится, было подавляющее меньшинство, — начал рассуждать Абрам Меерович. — Отсюда вопрос: каким образом убийца вычислял беременных на ранних сроках?

Мы с лейтенантом ошалело переглянулись: а ведь прав старик!

— Точно! Значит, надо искать того врача, у которого все жертвы наблюдались и состояли на учете! — встрепенулся я.

— Или акушерку, — мрачно заметил Семен.

Клацнув зубами, я захлопнул рот. Акушерка!

— Насколько я понимаю, все погибшие женщины наблюдались в вашей больнице, Пал Палыч? — тихо спросил патологоанатом.

Я молча кивнул, пытаясь принять совершенно неожиданную версию. Она упорно не осознавалась.

Мария Глебовна?! При всем желании я не мог представить себе ее в роли убийцы. Или наводчицы.

— Палыч, ты сможешь поднять архивы и уточнить, все ли погибшие наблюдались у Марьи? У Марии Глебовны то есть? — поинтересовался Семен. Вид у него тоже был убитый.

Я кивнул.

— Смогу, конечно. Если список дашь. Но… не знаю, этого просто не может быть!

Лейтенант невесело усмехнулся:

— Поверь мне, может быть все! Хотя, если честно, я тоже не верю, что Машка замешана в этом. Просто в голове не укладывается!

— Вот и у меня тоже! — согласился я.

— Стоп! Смурякову помнишь? Ну, которую вы с Кешкой в озере нашли? — встрепенулся Семен.

— Помню, конечно.

— Она-то уж точно у Марьи не наблюдалась! Потому, как в городе жила. К родителям как раз приехала, когда ее утопили!

— Ну да, точно! Значит…

— Да ничего это не значит! — вклинился в наш диалог патологоанатом. — У этой… как вы сказали? Смуряковой? Не важно: у женщины, утонувшей в озере, был уже приличный срок беременности. Точно не помню, но восьмой-девятый месяц, не меньше. Она даже родила в агонии, если вы не забыли.

Я поежился. Такое не забудешь!

— Стало быть, живот у нее был большой и вполне очевидный. Убийца мог просто случайно увидеть ее, догнать и утопить, — продолжил мысль Абрам Меерович. — Так что, друзья мои, тот случай никак не исключает причастности вашей акушерки к убийствам. Как бы вам этого не хотелось.

Мы с лейтенантом понурились. Старик опять был прав.

— Ладно. Палыч, как договорились: список жертв я тебе дам, а ты проверишь архивы. Дальше — по обстоятельствам. С этим решили, — стукнул ладонью по столу участковый.

— Меня все-таки очень интересует мотив убийств. Или мотивы, — задумчиво протянул патологоанатом. — У кого-нибудь есть идеи по этому поводу?

Повисла тишина. Идей явно не было. Хотя…

— Ну, если уж у нас идет мозговой штурм, надо выдавать на-гора любые версии, даже самые невероятные. Верно? — спросил я.

— Разумеется. Тем более что в этом невероятном деле иных версий и быть не может. По определению, — согласился со мной Абрам Меерович, печально глядя на почти опустевшую бутылку.

— Тогда слушайте. Недавно мне рассказали о жутковатом поверье…

В нескольких словах я передал слушателям рассказ цыганки. Минут пять после его окончания в комнате было тихо.

— А что, чем не мотив: железное здоровье, бессмертие, да еще и одно желание в придачу?! — криво улыбнулся лейтенант.

— М-да… интересное поверье! Никогда не слышал ничего подобного, — задумчиво произнес патологоанатом. — По моим ощущениям, это даже на цыганский-то фольклор мало похоже. Скорее что-то из средневековой Европы…

— Чем богаты… — я развел руками.

Семен взъерошил пятерней волосы и заявил:

— Ладно, совсем уж мистические версии мы пока рассматривать не будем. А что касается мотива — то его ведь может и вовсе не быть… Вдруг мы имеем дело с каким-то параноиком-шизофреником, который просто вбил себе в голову, что надо истребить всех беременных в округе? Вот и истребляет. Нет, товарищи мои дорогие, давайте-ка двигаться по намеченному пути. Проверяем Марью, а там уж, в зависимости от результатов, будем думать дальше. Принимается?

— Угу! — нестройно промычали мы с Абрамом Мееровичем.

— Вот и отлично! Голосовать не будем, — лейтенант встал из-за стола и протянул руку патологоанатому. — Все, Абрам Меерович, позвольте откланяться. Темно уже, а нам еще до Кобельков надо доехать. Спасибо за ценные подсказки: за мной должок!