И вот, сидя сегодняшним утром в своей полупустой квартире, смотря на стареньком, приобретенном на блошином рынке, черно-белом телевизоре один из трех установленных при помощи подручных средств, без покупки антенны, каналов, Борис Львович придумал хитроумный план, как пользоваться благами цивилизации абсолютно безвозмездно. Разбирающийся в электрике, Шитников решил наглым образом незаконно подключиться к кабельному телевидению соседей, для чего уверенными движениями стал подниматься по лестнице на крышу, в поисках нужного кабеля.
Полноватый крохобор залез на крышу, по которой многие годы не ступала нога коммунальщика. Когда заветный кабель был в руке прижимистого Шитникова, тонкий кусок рубероида, прикрывающий дефекты работы сотрудников городского хозяйства, треснул, и Борис Львович, не успев даже как следует выругаться, полетел вниз, сметая всё на своем пути, лишая семейство Ручкиных кровли над головой, а всех остальных жителей дома телевидения.
Видимо, Борис Львович родился в рубашке, так как за исключением уязвленного самолюбия, шишки на голове и пары царапин на ногах, обошлось без жертв. Шитников так и сидел с оторванным кабелем в руках, с выражением полнейшего шока в огромных глазах, когда его обнаружил дедушка, который, не смотря на свою глухоту, понял, что случилось что-то серьезное.
— Мира, нужно ехать в больницу. Серьезных травм нет, но необходимо взять анализы и оценить состояние потерпевших в отделении, — констатировал Зураб.
А подошедший Игнат, с сочувствием прошептал:
— Здесь всё равно оставаться нельзя.
Я посмотрела на разгром, творившийся в квартире: люстра валялась на полу, а чуть накрапывающий дождик, который сквозь дыру в потолке орошал остатки нашего скромного интерьера, смешивал строительную пыль в сплошную грязную жижу. Испуганный Афанасий забился в уголок аквариума, скрывшись в своем панцире-бункере, прикинувшись мертвым. Я пересадила оробевшее животное в коробку из-под обуви, заполненную морковкой, и отдала его Савелию.
— Пусть он пока побудет у тебя. Я заберу его, как только определюсь с местом жительства на ближайшее время, — Савелий принял из рук коробку с Афоней и предложил:
— Если хотите, можете первое время у меня пожить.
Зная и без того сложные жилищные условия Савелия, в которые, кроме того, нагрянули с визитом его тётушки из области, я поблагодарила Саву за отзывчивость, не надеясь на что-то большее, с грустью помахав черепашке вслед.
С работы в тот день меня, безусловно, освободили, благо основное начальство жарилось на югах. Я ждала дедушку в приемном покое городской больницы, нервно перебирая пестрые камни браслета. Слава Богу, что дед не пострадал! Но что теперь делать? Куда идти? Попробовать попроситься к Мэнди? Нет, не вариант. Её друзья дедулю до инфаркта доведут. Люба мне не настолько близка, чтобы впустить вместе с престарелым родственником на неопределенное количество времени. Решив в первое время потратить всю свою заначку на дешевую гостиницу, пока я подыщу доброго человека, готового нас приютить, я глубоко вздохнула, увидев дедушку, которого врач вывела из кабинета. Но я не успела встретиться с родственником, поскольку деда на полпути ко мне перехватил тот самый злополучный депутат, с коим я имела «счастье» общаться за последний месяц уже два раза.
— Как хорошо, что ветеран не пострадал! — сердито сказал Токарев мужчине с седой бородкой, стоявшему рядом с ним, который оказался начальником нашего районного ЖЭУ.
Владислав, словно большая грозная птица, схватил за плечи под свое крыло ничего не понимающего Григория Иннокентьевича, а начальник коммунальной службы стал извиняющимся голосом оправдываться перед власть имущим.
— Владислав Сергеевич, по бумагам ремонт крыши надлежащего качества давно был сделан, — но Токарев, не дав договорить, перебил мужчину:
— Вот именно, что на бумагах! А фактически? Да Вы знаете, что Ваша халатность могла стать смертельным приговором этому достопочтенному пенсионеру? — Влад действительно не на шутку разозлился, ведь одно дело играть на публику, а другое — представлять перед глазами, как кусок тяжелой кровли крыши падает на голову деду. — Если не хотите серьезных проблем, сделаете ремонт крыши в самые кратчайшие сроки!
— Конечно, конечно, Владислав Сергеевич. Всё сделаем в лучшем виде, — заверил Токарева начальник ЖЭУ, но Владислав уже отвлекся от него, полностью переключив свое внимание на пострадавшего Ручкина.
— Уважаемый Григорий Иннокентьевич, — Влад заранее узнал имя и отчество пострадавшего дедули, — Как Вы себя чувствуете? Вам есть куда идти?
— Нести? — переспросил дед, — Меня не надо нести, я сам дойду.
— Куда дойдете то? Может, Вам нужен стационар? — Влад понял, что диалог может стать увлекательным.
— Мне?! Ветеринар?! Да за кого Вы меня, молодой человек, принимаете? — дедушка вошел в раж.
Влад уже боялся произносить любое слово, чтобы не быть неправильно понятым этим странным старичком. Поэтому, Токарев, решив не тянуть кота за хвост, предложил напрямик:
— Я знаю, что Вам пока негде жить. Предлагаю на время ремонта переехать ко мне.
— К Вам? — дед был подглуховат, но далеко не дурак. Поняв, что он правильно понял этого молодого человека, Григорий Иннокентьевич быстро смекнул, что к чему, и сказал: — Ну, раз Вы так настаиваете, я, конечно, не против.
Влад мысленно усмехнулся, осознав, что дед то не промах, раз завел речь, о «настойчивости» Влада.
— Только у меня еще внучка есть. Без нее не поеду. А вот и она! Мирочка! — позвал меня дед, и несколько пар глаз повернулись в мою сторону.
«За что?» — подумал Влад, увидев свою старую знакомую. Он даже сделал маленький шажок назад, но, пожурив себя за нерешительность, смело шагнул вперед.
— Мирослава! Какая встреча! Я Вам так сочувствую, — мне стало стыдно, что я так плохо относилась к этому доброму, милосердному человеку.
— Здравствуйте. Спасибо. Как Ваша нога? — спросила я у депутата, одетого в строгий темно-синий костюм.
— Гораздо лучше, спасибо. Всё благодаря Вашим стараниям, — Влад знал, насколько важна вежливость при общении с электоратом.
Проходящий мимо врач попросил нас выйти из коридора, поскольку наше столпотворение мешало нормальной работе персонала. Мы вышли на улицу, когда на нас накинулась толпа репортеров, которых не впустили в больницу, желающих узнать у Токарева всё в мельчайших подробностях.
— Детка, этот удивительный молодой человек предложил нам пожить у него, на время проведения ремонта крыши, — сказал мне лучащийся от счастья дедушка.
И тут мне всё стало понятно. И к чему такая доброта, и к чему такое количество прессы.
— Это новый вид предвыборной агитации? — прошипела я на ухо Владу.
— А что, тебе есть куда идти? — он ответил вопросом на вопрос сквозь зубы, позируя на камеры.
Самое ужасное в этой ситуации, что он был прав. Деваться нам с дедом было абсолютно некуда. Что ж, придется получить максимум пользы от этого двухстороннего соглашения.
— Деда не обижать, ко мне должны свободное в любое время суток приходить мои друзья, и едим мы за Ваш счет, — нашептала я Токареву свои условия.
— Какая ты мелочная, — усмехнулся Влад. — По рукам.
В большой внедорожник Токарева мы залезли под восторженные возгласы дедушки:
— Как в танке! Только комфортнее. Помню весной сорок второго… — дальше я его уже не слушала, думая о том, что судьба подкинула мне прекрасный шанс, и не придется тратить кровно отложенные деньги для установки новых зубов дедушке, на съемное жилье или гостиницу.
Влад возвращался домой тоже в приподнятом расположении духа: его триумфальное выступление перед журналистами обещало в скором времени принести свои плоды, ну, а девчонка с дедом на пару недель — это всего лишь небольшое неудобство, не сильно помешающее ему.
— Проходите, — Влад открыл входную дверь своего большого дома, пропуская меня и деда вперед.
Я, не раз посещавшая на вызовах бригады загородные коттеджи, отметила элегантное оформление дома, с исключительным вкусом подобранную мебель и обои, в то время как дедушка просто встал в ступор от такой роскоши, но собрался и сказал обалдевшему Владу: