Пред богослужением приходил проститься Мори Гундзи; говорил, что еще не может принять крещение — веры не чувствует в себе. Я предупреждал его, чтобы не обольстили его протестанты. «Не обольстят», — говорит, — «катихизатор ихний уже приходил ко мне и толковал Священное Писание, но я сам понимаю его лучше, чем этот катихизатор; начнет что–нибудь толковать и как обезьяна свалится с дерева (сару–га ки ёри оциру тоори)». — О. Кавано должен бы был сегодня служить литургию, но просфоры нельзя было приготовить, говорит: «Закваску нужно дней за шесть приготовить, а ее теперь нет». Отчего же не подумал дней за шесть? Вообще, служение о. Петра отзывается небрежностью. Одно в нем не может не обратить внимание: вечно или наливает, или набивает брюхо, или курит; минуту не может просидеть, чтобы или не проглотить что, или не курить; это до неприятности поражает.

Богослужение было — обычная обедница; после нее проповедь о необходимости часто исповедаться и приобщаться, по поводу того, что в Исповедной росписи почти не единый янагавский христианин не отличен бывшим у исповеди и причастия; потом говорено о необходимости воспитания детей в духе благочестия, наконец — о ложности протестантства, по поводу распространения здесь его; кстати, были, как после узнал, некоторые протестантские женщины. — После обеда в два с половиною часа отправились на станцию железной дороги в Ябегава, полтора ри от Янагава; большая часть братьев и сестер распростились в конце города, остальные провожали до станции.

От Ябегава до Куруме тридцать минут пути; в пять часов мы были в Куруме. Остановились в гостинице, и о. Петр с катихизатором Давидом Норита пошли собирать христиан на молитву. Почти два часа я проскучал один. Наконец, явились они в сопровождении Павла Ивахаси. Пошли в дом его отца Игнатия, где нашли комнату, приготовленную для богослужения. Здесь и прежде совершались богослужения. Иконы, которыми снабжена сия Церковь для молитвенной комнаты, лучшие на всем Киусиу: Спаситель и Богоматерь — обе иконы в серебряных ризах и хороших киотах; иконы небольшие, но очень красивые; икона Спасителя совсем новая; столики, аналои с покровцами — все есть. Но малость числа христиан печаль наводит. Здесь ныне всех христиан 11; 9 было налицо, с тремя младенцами в том числе, двое не пришли. По метрике крещено здесь 38, прочие все в разброде по разным местам, семейство же Сибуя (где Вера Сибуя) ушло в протестантство; один ныне — в Сендайской гимназии мудрость почерпает, — А была здесь когда–то большая Церковь. Петр Кавано здесь трудился подряд лет шесть, и Церковь была тогда такая, что о. Яков Такая называл ее первою на Киусиу; человек 30 собиралось тогда к богослужению. Отчего же упадок? Да Кавано надоело на одном месте, так и пошел бродить в Сага, Катацу и прочие; здесь же — или совсем не было катихизатора, или были все молодежь и дрянь вроде Моисея Мацумото, Мабуци, Стефана Танака; слушавшие учение у Кавано ушли в протестантство и католичество, — и ушли хорошие люди, как сам же Кавано говорит; таким образом Кавано, не получая жалованья от инославных, работал на них, — вот это–то и есть «хедано денкёо», как я ему и говорил сегодня. Жаль, до боли жаль! А что поделаешь? Мне далеко — не видно, а они — и о. Яков, бывший тогда здесь священником, и старый катихизатор Кавано — вон настолько они влагают усердия и смысла в свое дело! Для них быть разбитыми и прогнанными, опозорить и свое проповедническое имя, и Христово — ничего не значит; они даже и не замечают этого! — После вечерни, я прямо и высказал христианам мою сердечную боль, что Церковь их по моему невольному недосмотру и по нерадению здесь служивших так опущена; обещал непременно прислать из Токио катихизатора сюда и просил их только помочь ему найти новых слушателей; христиане, видимо, усердные — обещались все сделать, что могут; просили только катихизатора поживее, чтобы мог отвечать на возражения, ибо здесь много учащейся молодежи — «чуть катихизатор затруднится ответом, тотчас осмеют и скажут — победили». Кончивши разговор и условившись завтра утром в семь часов вновь собраться, чтобы помолиться вместе, мы втроем в сопровождении Павла Ивахаси и Василия Кувано вернулись ночевать в гостиницу.

30 сентября/12 октября 1891. Понедельник.

Куруме. Оги — ночлег.

Вечно набивающий себе брюхо о. Кавано и на подъем от сна тяжел. Сегодня утром едва не проспал времени, назначенного для богослужения: я, уже совсем одевшись идти к Игнатию Ивахаси и зашедши за ним, нашел его глубоко спящим, хотя Норита, конечно, разбудил его, уходя туда.

Отслужил обедницу и панихиду по Петре и Иосифе, умершим в сей Церкви; Петр Номура был тот Номура, которого я видел девять с половиной лет тому назад совсем верующим, хотя еще не принявшим крещения; он недавно помер, оставив жену и троих детей; жена здесь была и пела с Павлом, Василием и катихизатором Норита, и какое пение было! Все врозь — какофония — заткни уши и беги! А все оттого, что Церковь опущена; поют смело, навыкло — значит, когда–то и ладно пели, да расстроились. После службы сказал небольшое поучение на слова Апостола, ныне чтенного, что «мы, христиане — члены тела Христова — Церкви, значит — одушевлены Самим Христом — главою, лишь бы мы сами старались сохранить усердие».

Затем объяснил значение панихиды и кутии. Подтвердил еще обещание прислать катихизатора. По угощении чаем вернулись в гостиницу, где ныне сие и пишется, в ожидании обеда и потом отправления в дальнейший путь, так как здесь больше делать нечего.

В 12 ч. 55 м. отправились в Карацу чрез станцию Тосу, где ждали час поезда в Сага. До Сага — по железной дороге. Местность ровная, превосходно возделанная; между прочим, множество дерева Хазе, из плодов которого делаются свечи. От Сага 13 ри до Карацу. В шесть часов прибыли в Оги, 3 ри от Сага, и заночевали. Пользуясь временем, переписал из исповедной росписи о. Петра христиан Карацу в свою тетрадь; оказывается, всего там налицо 12 с детьми, да 2 в отсутствии — вот и вся Церковь; да двое оглашенных в Карацу и трое в Хамазаки — почему–то, однако, медлящих крещением — вероятно, потеряли веру; из них особенно замечателен Канаёси, врач в Хамазаки, изучивший католичество, протестантство и православие и разумно избравший православие. Трое же православных в Карацу ушли в протестантство: о. Петр говорит, что не из–за учения, а для мирских выгод — кто в школу, кто в катихизаторы к протестантам; тем не менее, жаль и досадно.

1/13 октября 1891. Вторник.

Карацу.

В восьмом часу отправились из Оги. Дорога пролегает чрез местность, горы которой изобилуют каменным углем. Всякий, на земле которого есть каменный уголь, имеет право добывать его, взяв разрешение у Правительства; добывается по мелочам: в горах по обе стороны дороги виднеются отверстия внутрь; около же засыпано угольным мусором; люди, как кроты, роются, выбрасывая ненужное из норы и выламывая нужные куски угля. Слой угля здесь тонкий, так что добывающие должны гнуться и работать ползком. По дороге неугомонное движение: везут уголь к речке, откуда он в лодках идет в Карацу, где Правительство берет потребное для флота количество, прочее же идет в продажу; в прошлом году, при забастовках углекопов в Англии, здешняя местность очень выгодно торговала углем. Впрочем, замечательно, что таких бедных деревень, какие мы проезжали сегодня в углекопной местности, нигде еще я не видал; должно быть, бедных углекопов эксплуатируют мироеды, скупая уголь по низким ценам, или заставляя дешево работать. — В двенадцать часов прибыли в Карацу. Далеко до города виднеется сосенник, которым здесь заросло все прибрежье, — настоящее «мацуура», как и называется здешний округ. Катихизатор Яков Томизава и христианин Павел Мураками встретили в конце города, но, так как христиане в церковном доме еще не собрались, то мы проехали в гостиницу, где наскоро пообедали, думая, что Томизава тем временем соберет христиан. После обеда о. Петр Кавано пошел в церковный дом, обещая известить, когда пора мне прийти. Я и жду вот до сих пор этого известия: теперь уж половина четвертого часа; приходил Томизава, сказав, что христиане теперь обедают, еще не собрались, захватил черный чай к услугам Кавано, да вот и кейфуют там вместо того чтобы собрать кого можно (как я говорил) и известить меня, чтобы идти помолиться вместе и познакомиться с Церковью. Видно, что Церковь здесь еще почти не рождалась, да и чего ждать от таких плохих рождателей, как о. Кавано и Яков Томизава!..