Селифонтов называет в своем докладе Михаила Федоровича царем, хотя трудно поверить, что советник не знал, когда Михаил был избран на царство. Этим он, сам того не желая, указывает на основную проблему в исследовании сусанинской истории.

Каждому исследователю хотелось, чтобы костромской крестьянин спас именно русского царя или по меньшей мере претендента на престол. Однако достаточно вспомнить, что за Михаилом Федоровичем охотился не некий польский "спецназ", а банда обычных мародеров, вознамерившихся захватить отпрыска знатного рода с целью получения выкупа, как все встает на свои места.

Судя по всему, версия Селифонтова наиболее близка к истине. Свой подвиг Сусанин совершил в ноябре — декабре 1612 года, когда Михаил Федорович с матерью скитались по своим вотчинам, пытаясь найти убежище в разоренной стране. Этой неустроенностью объясняется и то, что у Михаила не было сопровождающей челяди. Ведь из Домнина в Перевоз он бежал в одиночку. Поляки же появились в окрестностях Домнина с чисто грабительскими целями, а не затем, чтобы пленить конкретно Михаила Федоровича Романова как будущего русского государя. О его будущем они в то время знать ничего не могли. Следовательно, Иван Сусанин ценою жизни спасал своего боярина, митрополичьего сына, стольника, но никак не царя, что, конечно же, не уменьшает ни его героизма, ни его патриотизма. Что же касается польского отряда, якобы заведенного Сусаниным в болотные топи и сгинувшего в них, это более поздняя легенда, появившаяся, скорее всего, в начале XIX века.

Справедливости ради отметим: утверждение Селифонтова, будто, выбравшись из овинной ямы, юный Михаил сразу направился в Ипатьевский монастырь, несколько сомнительно. Большинство современных исследователей считают, что будущий царь и его мать в Ипатьевском монастыре никогда не жили. Эта обитель просто использовалась для их встречи с официальным московским посольством в марте 1613 года. Инокиня Марфа с сыном могли жить в своих костромских вотчинах, скорее всего, в самой Костроме, где в старом посаде рядом с Воздвиженским монастырем у Романовых был свой дом и двор. Жизнь в городе была безопаснее, чем в подгородних поместьях.

Почему же из всех версий подвига Сусанина в русской истории возобладала самая сомнительная?

Судя по всему, версия Селифонтова отпугивала дореволюционных историков своей приземленностью. Возможно, им казалось, что прятаться от врагов в овинной яме унизительно для достоинства первого государя из рода Романовых. По свидетельству Селифонтова, рукопись титулярного советника Иорданского была тщательно выправлена и переписана четким писарским почерком. Уже в XVIII веке ее готовили к печати, но в свет она так и не вышла.

Для советских историков версия Селифонтова была вообще не приемлема. В тридцатых годах прошлого века Иван Сусанин вошел в официальный пантеон народных героев. В свете же этой версии Сусанин из могучего седобородого старца (по мнению некоторых современных исследователей, "старцу" едва ли было больше 36–38 лет), заводящего толпы врагов в дремучие леса и сотнями топящего их в трясинах, превращался в домнинского старосту, спасающего молодого барчука от лихих людей.

Впрочем, даже сегодня подвиг Сусанина для историка — тема неблагодарная, ибо усилиями талантливых русских поэтов, писателей и композиторов наш человек всегда будет представлять Ивана Сусанина таким, каким он изображен в опере М.И. Глинки "Жизнь за Царя".

ГЕРЦОГ БЕКИНГЕМ — ЭТЮД В ГОЛУБЫХ ТОНАХ

Великий Александр Дюма в своих "Трех мушкетерах" создал романтический образ герцога Бекингема, готового на любые безумства ради счастья увидеть обожаемую женщину — французскую королеву Анну Австрийскую. Увы, в действительности все было несколько иначе…

В 1614 году на одном из пышных балов, устроенном в лондонском дворце Уайтхолл королем Яковом I, танцоры под утро так устали, что еле передвигали ноги.

— Что же вы не танцуете? — закричал своим гнусавым голосом король. — Танцуйте же, черт вас всех побери!

При этих словах из толпы гостей выбежал недавно представленный ко двору двадцатидвухлетний Джордж Вильерс. Он с такой легкостью и грацией сделал несколько высоких и красивых прыжков, что восхищенный монарх сразу развеселился и, как отмечали очевидцы, почтил расторопного молодого человека "проявлением необычайной нежности и гладил его по щекам…"

С этого момента и началась головокружительная карьера Джорджа Вильерса, вошедшего в историю под именем герцога Бекингемского и ставшего вскорости самым богатым и влиятельным человеком при дворе Якова I. Этот монарх — сын знаменитой Марии Стюарт, казненной на эшафоте, — был человеком с большими странностями. Оккультист, алхимик, маг и богослов, он трепетал при мысли о злых чарах и ходил, обвешанный оберегами и амулетами. Опасаясь убийц, он носил камзолы, подбитые изнутри войлоком и усиленные стальными полосами, и едва ли не каждую ночь менял спальню. Опасаясь отравления, Яков в последние годы жизни питался одними сваренными вкрутую перепелиными яйцами, запивая их водой, которую он собственноручно доставал из колодца: Но самое важное для нашего повествования — это то, что, хотя король и был женат на датской принцессе Анне, он интересовался не женщинами, а красивыми молодыми людьми. Недвусмысленные знаки такого интереса к Вильерсу, продемонстрированные королем на балу, ввергли нового фаворита в гущу старой и чрезвычайно запутанной придворной интриги.

За несколько лет до появления Вильерса сердце Якова I похитил смазливый, но глуповатый шестнадцатилетний шотландский дворянин Роберт Карр. Вслед за ним при дворе появился его прежний любовник и совратитель Томас Овербюри — зрелый, неплохо образованный джентльмен, вознамерившийся сделать карьеру, пользуясь близостью своей "дамы мужеска иола" к королю. Замысел удался как нельзя лучше: Овербюри уже получил выгодную придворную должность, уже был посвящен в рыцари, как случилось невероятное — Роберт Карр влюбился. И влюбился в женщину — молоденькую красавицу Френсис Ховард, внучатую племянницу знатного вельможи.

Роман между ними развивался тихо и благопристойно, пока не обнаружилось пренеприятное обстоятельство: из Франции вернулся муж Френсис и потребовал от жены исполнения супружеских обязанностей. Френсис была замужем за знатным молодым человеком Робертом Деверэ. Они сочетались браком, когда ей было тринадцать, а жениху четырнадцать лет, после чего молодая жена вернулась в отчий дом, а муж отправился на учебу во Францию. Юная леди в ужасе бежала к родителям и засыпала Карра мольбами о спасении. Оказавшись в сложной ситуации, Роберт повинился перед Яковом I за свою измену и умолял ему помочь аннулировать брак Френсис. Король отнесся к измене любовника довольно благодушно и обещал поддержку в деликатном деле. Расторгнуть брак между Френсис и Робертом было не очень сложно, поскольку Френсис оставалась девственницей, следовательно, ее замужество могло считаться фактически несостоявшимся. Но тут на сцену явился разъяренный от ревности Томас Овербюри, устроивший Карру скандал в присутствии Якова, во время которого обзывал леди-разлучницу грязной шлюхой. Желая остановить истерику, король предложил буяну пост посла в России, но Овербюри сгоряча послал его величество куда подальше. Это дало Якову основание заключить невежу в Тауэр, как дворянина, уклонившегося от государственной службы.

Леди Френсис больше всего устроило бы пожизненное заключение обидчика, но, поскольку таких гарантий ей никто давать не собирался, она решила действовать самостоятельно. Через некую миссис Тернер — устроительницу всякого рода деликатных дел — она вышла на знаменитого лондонского черного мага, астролога и хироманта доктора Симона Формана, который, не уповая на власть колдовских чар, попросту вручил леди Френсис склянку с мышьяком.

У семейства Ховардов был в Тауэре свой человек, лейтенант Хельвис. Через него Френсис стала передавать Овербюри от имени Карра гостинцы, обильно сдобренные содержимым формановской склянки. Вскоре узник уже не мог встать с койки. Тем временем к нему приставили человека миссис Тернер, некоего Дика Уэстона, который периодически ставил ему клизмы с мышьяком и ртутью. Через месяц такого интенсивного "лечения" Овербюри умер. Это произошло 15 сентября 1613 года, а уже в декабре брак Френсис был расторгнут и она обвенчалась с Робертом Карром. В качестве свадебного подарка король пожаловал своему фавориту титул графа Соммерсетского и огромное имение в Честерфорде, в которое супруги отбыли немедленно после свадьбы.