Едва шевеля пересохшими губами, я матерился, матерился без конца, и проклинал, и гнал ее ко всем херам, но она только скалилась в ответ, не спуская с меня своих жадных пустых глазниц. А потом я увидел, что эти глазницы уже не были пустыми, это очень легко увидеть, достаточно только внимательно присмотреться. Там, внутри, уже был я, и она потихоньку глодала меня своими голыми внутренностями. Я снова и снова пытался выгнать ее, но она так и не ушла. Она и сейчас здесь. Она по-прежнему сидит вон в том углу, скрестив свободные от мяса голени, и пожирает то, что от меня осталось. Она будет со мной до конца.

Мы были с ней вдвоем в этом доме. Только она и я. В целом мире. Она знала обо мне все. А я знал о ней совсем немного. Но мне еще предстояло узнать все то, чего я пока не знал.

И я снова закурил и снова подбросил в буржуйку дров. И сигаретный дым, легкий и свободный, снова поднимался к потолку. И огонь в буржуйке тоже был свободный и легкий, и весело прыгал по тугим деревянным трупам. Мне так нравилось смотреть на это, что я швырял и швырял поленья в топку. Пока они не закончились.

Надо было идти за дровами. Надо было выползти наружу, преодолеть десять метров до поленницы и вернуться назад. Это было совсем несложно. И я это отлично знал. Подумаешь, десять метров! Плевое дело. Десять метров туда. Десять метров обратно. И снова — огонь. Тепло. Жизнь. Ведь согласитесь, ничего сложного нету в том, чтобы сползать за дровами к поленнице, расположенной в каких-то ничтожных десяти метрах от дверей. Верно?

Я не пополз за дровами. Потому что там, снаружи, могли быть ОНИ. Да нет, не «могли быть». ОНИ там были. На самом деле, понимаете? Я чувствовал это. Я знал это наверняка. ОНИ были там, снаружи. ОНИ стояли у дверей и ждали, когда я совсем свихнусь и выползу за дровами. Они ждали там, чтобы словить меня и убить снова, как это ОНИ уже один раз сделали. А потом, когда я снова замерзну от потери крови и выползу за дровами, ОНИ снова будут стоять у двери и ждать, чтобы убить меня опять, а потом, когда мне опять придется поползти к поленнице, ОНИ нападут на меня у входа и убьют, и потом, когда я открою дверь и выползу на снег, ОНИ будут тут как тут, чтобы… НЕТ! НИ ЗА ЧТО! Нашли дурака… Нанялся я вам, что ли?.. Я… я… я… лучше я здесь… А ОНИ пусть там… Пусть мерзнут…

Боже ты мой, вдруг обожгло меня, боже ты мой! ОНИ ведь могут войти внутрь!.. Я попытался дотянуться до засова, но острая боль в боку швырнула меня на пол. И я лежал у потухшей, холодной буржуйки, не сводя безумного взгляда с двери. Каждую секунду, каждый миг я ждал ИХ. Я считал их, эти секунды, я тасовал их без конца, я ворочал их, словно неподъемные туши на бойне, и каждую долгую секунду дверь могла открыться, впуская ИХ, могла открыться, но не открывалась… А она, эта сука, сидела напротив меня, скрестив ноги, и ухмылялась, даже не прикрывая рта затхлой костлявой клешней…

А потом была тишина. Густая, как кровь. И там, где была она, уже не было ничего другого. Тишина — это не отсутствие звука. Тишина — это то, что убивает звук.

Тишина — это не пустота, это что-то более плотное и массивное, чем любой звук. Огонь уже не трещал дровами, и у меня уже не было сил материться, и я все глубже погружался в эту тишину, и только иногда, чтобы не захлебнуться в ней, двигал каблуком по полу, Я делал это, чтобы хоть что-нибудь услышать… А потом она поднялась до самого потолка, и я утонул в ней…

Мне приснилось слово «ЧМО». Оно было вышито на бархатном знамени части, которое целовали уроды в хаки, а с полотнища на них текли вязкими блестящими лентами полоски крови. Оно проступало от ударов блях и всплывало в загаженных очках. Оно… Объемное, огромное, глубокое, оно было везде и всюду, весь мир был оно. Оно прорастало корнями, изъязвлялось ржавчиной, гнило, цвело, наполнялось, рвалось на части… Все это было во мне. Крутящиеся вихри, ломающиеся, раскалывающиеся на части и смешивающиеся пустоты, потоки вьющихся немыслимым хороводом искр, безумные всплески и бездонные мутные воронки — все это был я. И еще многое-многое другое, чему нет названия…

Наверное, Гуляев и Банник прибыли в батальон и рассказали обо всем, что произошло здесь. Только так можно объяснить звук, который я услышал утром. Когда солнце ткнуло свою белую обмороженную харю в окошко, осветив оставшиеся от меня кровавые ошметки, разбросанные по полу, тишину убил приближающийся рев шестьдесят шестого. Потом под чьими-то торопливыми шагами захрустел снег, и дверь со скрипом отворилась. Я поднял глаза и увидел сверкающий хром офицерских сапог, а над ним длинную мохнатую шинель с красными петлицами медицинской службы. Это были вы.

 СЛОВАРЬ

АКС — автомат Калашникова со складным прикладом,

АКСУ — автомат Калашникова со складным прикладом укороченный.

Балабас — физиономия.

Баш (плана) — твердый шарик или кусок другой формы приготовляемого из конопли наркотика, более крупный, чем кропаль (см.).

Бурый — крутой, наглый.

Бээмпэшка — БМП, боевая машина пехоты.

Бээрдээмка — БРДМ, боевая разведывательно-дозорная машина.

В падлу — см. западаю.

Вальтовать (шланговать) — отлынивать от работы.

Валет — тот, кто отлынивает от работы.

Васар — то же, что и шухер.

Вздрочнуть — см. дрочить.

ВТО — взвод технического обслуживания.

Губа (кича, кичман) — гауптвахта.

Дембель (реже — демобель) — 1) увольнение в запас; 2) солдат срочной службы, уволенный в запас.

Диза — дизентерия.

Дизель — 1) больной дизентерией; 2) дисциплинарный батальон (дисбат).

Дрочить (вздрочнуть, строить, застроить) — гонять кого-либо, используя физическое и/или иерархическое превосходство.

Дух (солобон, удав и др.) — солдат первого полугодия службы.

ДШБ — десантно-штурмовой батальон.

Забайкалки — широко распространенное в ЗабВО гнойное заболевание кожи.

Забить, забивать (на кого-либо или на что-либо) — отнестись с пренебрежением, не выполнить.

Замок — заместитель командира взвода.

Западло (в западло, в падлу) — действия, исполнение которых считается зазорным, недопустимым.

Западло кинуть — повести себя непорядочно, неподобающим образом.

Заскок — человек, неадэкватчо реагирующий на внешние раздражители.

Застроить — см. дрочить.

Защеканец — человек, по принуждению занимающийся орогенитальным сексом; наряду с пидаром — низшая ступень казарменной иерархии.

Зёма (реже — земеля) — земляк.

Зимник — один из видов плана (см.).

Кича — см. губа.

Кичман — см. губа.

Комбез — комбинезон.

Косой, косяк — сигарета, папироса с планом (см.).

Котел (черпак и др.) — солдат третьего полугодия службы.

Кропаль — небольшой кусочек приготовленного из конопли наркотика.

Кумар — 1) дым от наркотика, заполняющий комнату; 2) состояние наркотического опьянения.

КЭЧ — коммунально-эксплуатационная часть.

Мазута — солдаты общевойсковых линейных частей, чаще всего — чернопогонники.

Мосёл — младший сержант.

Натирка — четырехугольный кусок шинельной ткани, которым натирают полы в казарме.

Начкар — начальник караула.

Нулёвый (о неодушевленных предметах) — совершенно новый.

ОЗРДн — отдельный зенитно-ракетный дивизион.

ОМБ — отдельный механизированный батальон.

Опущенный — человек из категорий чмо, пидар, защеканец.

Параша — 1) емкость в камере, служащая отхожим местом, 2) пищевые отходы; в) ложь, недостоверная информация (запустить парашу — солгать).

Парашник — 1) человек, выносящий парашу из камеры; 2) падкий на пищевые отходы; 3) тот, кто запускает парашу.