ЛЕЙТЕНАНТ ТИМЧУН

Крохотное плато, на котором разместился военный гарнизон, как бы поднято над горами, и только далеко на горизонте возвышаются каменные пики со снежными наростами.

Горы наверху совсем голые и выглядят неприветливо. Огромное красное солнце низко висит над ними, словно это и не солнце вовсе, а какая-то незнакомая чужая планета. Даже радуга вокруг светила — будто кольца Сатурна.

Ветрено. В горах ветер несет с собой холод и неуютность.

Безостановочно крутятся на взгорке огромные ажурные антенны радара. Излучая невидимые электромагнитные волны, они «прощупывают» воздушное пространство на сотни километров вокруг. И ничто не минует их, не останется незамеченным: ни облако, ни птица, ни самолет. Даже от идущих по равнине поездов ложатся на экраны, у которых постоянно дежурят операторы, электронные тени.

Южный склон плато покат. Внизу, из расщелин в камнях, дыбятся диковинные деревья с толстыми, словно обрубленными стволами, покрытыми сухой и шероховатой корой. Разлапистые ветки усыпаны пыльной серо-зеленой хвоей, перекручены, как будто из них выжимали воду.

Вдали, километрах в десяти-двенадцати, у подножья скалы виднеется несколько крохотных белых домиков.

Вечером они обозначены коротенькой цепочкой огоньков. Там погранзастава. За заставой опять горы. Где-то очень далеко они почти сливаются с небом. За этими сумрачными горами чужая земля.

На маленькой спортивной площадке смуглолицые солдаты (в горах и зимой можно загореть) в нижних рубашках нетерпеливо толкутся возле снарядов. Одни, молодцевато покряхтывая, выжимают штангу, другие неумело дубасят друг друга старенькими боксерскими перчатками, а то и просто ожесточенно машут руками, стараясь согреться.

Лейтенант Тимчук, в парадном костюме, на ходу приглаживая темные, коротко остриженные волосы, торопливо прошел мимо солдат. В другое время он непременно бы остановился, выбросил бы штангу, навесив на нее еще «блинок» — другой — «для порядка», как он любит говорить, чтобы подзадорить солдат, а то скинул бы тужурку и единым махом взлетел бы над перекладиной. Но сегодня лейтенанту недосуг. С Большой земли поступила телефонограмма: офицеру Тимчуку срочно прибыть в штаб соединения.

Он, конечно, догадывается, зачем его вызывают. Начальство предложило его кандидатуру на должность командира отдельной высокогорной роты, в которой он служит сейчас. И вот теперь командование, очевидно, решило побеседовать с ним. Тимчук взволнован предстоящим разговором, ему хочется скорее спуститься с гор, скорее выяснить обстановку.

Через тридцать минут Тимчук уже качается рядом с шофером по бесконечной, запутанной, как клубок ниток, горной дороге. Тяжелая пятитонная машина с двумя ведущими мостами уверенно переваливает через хребты, спускается в ложбины, петляет по серпантинам.

Глядя на узкую, извивающуюся по ущельям и отвесным карнизам дорогу, лейтенант вспоминает… Сколько раз уже ему приходилось вот так же трястись в машине, выезжая по разным делам в штаб. Случалось отмеривать километры этой дороги и пешком, случалось ночевать в горах. Ночь в горах хороша летом, когда нагретые за день камни дышат солнечным теплом. Пахнет травами, а где-то вдалеке убаюкивающе журчит горный ручеек. Но когда здесь непроглядный туман или проливной дождь, когда свищет ветер, заметая ущелья и дороги снегом, когда машина выходит из строя — настроение бывает, как говорят, ниже среднего.

Думал ли Тимчук, что ему придется жить в этом каменном царстве? И не видеть месяцами никого, кроме своих сослуживцев? Летними днями жариться на горячем солнце, а зимними ночами клацать зубами от холода под двумя одеялами и шинелью? И долбить камень до седьмого пота для спецсооружений и корчевать крепкую, как секвойя, арчу на дрова, набивая кровяные мозоли на руках? И воду собирать по ущельям для питья, и постройки сооружать из щебенки, и хлеб печь, и сапоги точать? Самые заядлые романтики получают здесь от матушки-природы все, чего днем с огнем не найдешь в другом месте.

А с каким нетерпеньем ждут в роте человека о Большой земли. Ждут продуктов и запасных частей для установок, ждут писем, газет и журналов. Ведь только письма (бесконечное спасибо тому, кто их придумал) связывают здесь солдат с родными и любимыми.

Стоит только упасть в окно блику света от фары автомобиля, вынырнувшего на мгновение из ущелья, как солдаты тут же без сожаления бросают насиженные места у телевизора и высыпают на улицу. Ждут, прислушиваются… А машина, может быть, еще где-то очень далеко. Может, пройдет мимо, на пограничную заставу.

А тот, кто возвращается в роту, сердцем понимает, что надо во что бы то ни стало скорее доставить все вести в солдатские руки. И торопит шофера, и бредет, по колено увязая в снегу, навстречу пронизывающему до костей ветру. И когда, смертельно уставший, вваливается в казарму и видит радостные и счастливые лица солдат, усталость исчезает, на душе становится тепло и покойно, как может чувствовать себя человек в своей семье.

«А сколько еще предстоит мне ездить по этим дорогам», — думает Тимчук. Ведь он уже все давно решил, он, конечно же, даст согласие стать командиром этой отдельной роты. Что там ни говори, в двадцать три года приятно быть командиром. Но хватит ли у него пороху? Не рано ли взваливать на плечи такой груз? Ведь придется самому принимать решения, поступать, как того потребуют обстоятельства, отвечать за судьбы многих людей…

Он невольно вспоминает рассказ командира роты капитана Топчиенко, который теперь уезжает служить в другое место, о том, как здесь, в горах, было лет десять назад, когда только организовалась рота воздушного наблюдения, оповещения и связи — рота ВНОС, и один из ее постов находился на этом почти игрушечном плато, где сейчас их точка.

На посту жило лишь несколько человек во главе с командиром отделения — сержантом. Им было поручено, как и людям на других постах, следить за воздушной обстановкой.

Тогда не было здесь умных локаторов, от которых нельзя скрыться ни днем, ни ночью, ни в пургу, ни в дождь, которые видят за сотни километров. Все техническое хозяйство на КП ВНОС состояло тогда из самодельной деревянной треноги с курсовым планшетом и резиновой трубки для переговоров наблюдателя с радистом.

При появлении самолета наблюдатель, сидя в окопчике, определял с помощью планшета, установленного по компасу, направление полета и передавал это радисту, а тот сообщал обо всем на КП роты. Высота цели выяснялась довольно примитивно: расчетным способом с помощью простейших оптических приспособлений. Ночью, когда все вокруг обволакивало густой, как деготь, темнотой, направление полета узнавали на слух.

Жили наблюдатели в землянке, выдолбленной в камнях, воду для питья и пищи привозили из ущелья на ишаке.

Газеты и письма сюда доставляли два раза в месяц. Изредка солдаты по одному ходили в кино на пограничною заставу, которая находилась в десяти километрах от поста.

С появлением скоростных реактивных самолетов посты ВНОС уже не смогли обеспечивать противовоздушную оборону нужной информацией.

И вот тогда-то на плато создали радиолокационный пост. Наблюдение за воздухом теперь велось с помощью радара. Возвышенное место оказалось очень удобным для работы локаторов — радиоволны почти нигде не встречали препятствий на пути. Спустя год здесь уже размещалась рота. Число радиолокационных станций увеличилось.

Оборудование сюда привозили окружным путем, идущим вдоль границы, и на это уходило много времени. А между тем станциям постоянно требовалось горючее, запасные части. Тогда началось строительство «прямой» дороги через главный перевал, той самой дороги, по которой Виктор Тимчук ехал сейчас вниз. Трудное это было строительство. Саперы день и ночь взрывали красную горную породу, сооружали насыпи, или, как здесь говорят, «площадки» для разъездов и разворотов машин.