Повинуясь еле заметному знаку, Серко рванулся вперед, вставая на дыбы и угрожающе размахивая копытами. Меч Кутара описал в воздухе замысловатую кривую, и двое из пятерых врагов упали на землю с раскроенными черепами. Кровь окрасила булыжники и пыльную землю городской площади.

Один из трех оставшихся отважился замахнуться на него мечом, неумело зажав его обеими руками, будто дубину. Подставив под удар плоскость клинка, Кутар рассек плечо нападавшему, моментально высвободив оружие и оборачиваясь к последним двум. Но те в ужасе попятились, сперва переглядываясь друг с другом, а затем, еще раз увидев, что стало с их товарищами, не сговариваясь повернулись спиной и помчались, подобно перепуганным животным. Желание драться с этим огромным варваром в кольчуге, появившимся неизвестно откуда, моментально пропало; тем более что соотношение сил теперь было явно не в их пользу: всего-то двое на одного.

Спешившись, Кутар вытер меч об одежду одного из убитых. Горожане продолжали неподвижно стоять вокруг, все так же сжимая в руках охапки хвороста, будто не понимая, что им теперь с ними делать — то ли оставить, то ли положить у ног привязанной к столбу девушки.

— Она свободна, никто ее даже пальцем не тронет! — грозно зарычал Кутар, обводя их гневным взглядом.

— Пусть идет куда хочет. Нам в Сфаноле такие, как она, не нужны, — заявила какая-то женщина.

— Я забираю ее с собой в Алкарион.

— Да будет так, — кивнул один горожанин, который, судя по богатому наряду, был здесь главным. — Тогда уведи ее отсюда.

Варвар подошел к деревянному столбу и с силой дважды рубанул лезвием меча. Веревки, удерживающие девушку, лопнули, а сама она бессильно рухнула на руки своего спасителя. Тот, подскочив к столбу с быстротой дикого зверя, вовремя успел удержать ее.

Подняв голову, Стефания внимательно посмотрела на того, кто так вовремя явился, чтобы избавить ее от гнева горожан. Вблизи девушка показалась варвару еще симпатичнее. Слегка вздернутый прямой нос, губы, подобные сочному красному плоду, подбородок с ямочкой и широкий лоб, яркие карие глаза. Хвала богам, что он оказался сегодня в этой деревушке!

— Ты слышала их. Поедешь со мной, девочка.

— Да, варвар, — со вздохом произнесла она. — Только забери меня отсюда.

Поняв, что девушка уже может стоять сама, Кутар выпустил ее из своих объятий. Стефания повернулась и безропотно пошла к серому коню, на ходу стараясь насколько возможно привести свою одежду в порядок. Но коричневая туника оказалась настолько изодрана, что Кутар, идущий за ней, прекрасно видел ее загорелую гладкую спину и коричневой пятно над левой ягодицей.

Наконец она смогла завернуться в шерстяную ткань таким образом, чтобы та полностью прикрыла ее наготу. Подойдя к коню варвара, Стефания обернулась и послала поочередно каждому из горожан взгляд, полный презрения. Но забраться на коня самостоятельно у нее уже не получалось, так как она обеими руками придерживала остатки своей одежды.

Варвар довольно усмехнулся. Увиденного было достаточно, чтобы понять, что спасенная уже не ребенок. Вот и прекрасно: он насладится компанией этой симпатичной девицы по пути к Алкариону. Тем более, что это явно штучка с характером: если бы ей не надо было придерживать разодранную одежду, точно бы вцепилась зубами и ногтями в кого-нибудь из своих обидчиков. Во всяком случае в ее взгляде Кутар видел настоящую боевую ярость. Но сейчас необходимо убираться отсюда, пока побежденные не опомнились. Иначе количество противников, с которыми ему придется сражаться, может оказаться куда больше.

— Можешь ехать позади меня, девочка, — мягко сказал Кутар, приблизившись к ней. — Не беспокойся, эти люди больше не смогут тебя обидеть.

— Я их и не боюсь! — с вызовом ответила Стефания. — Я боялась того, что они собирались со мной сделать. Но в один прекрасный день я вернусь сюда, и тогда они все жестоко поплатятся за то, что они сделали с Зоккванором!

— Конечно, поплатятся, — согласился Кутар, легко, как пушинку, поднимая ее в седло, а затем забираясь туда сам.

Оказавшись позади него, спасенная прижалась к широкой спине варвара, крепко обняв его за талию, так что он ощутил мягкое прикосновение ее груди.

— Теперь они не увидят моего тела, — прошептала она. — Вперед!

Кутар подавил усмешку и тронул коня сперва шагом, а потом чуть быстрее. Уже покидая город, он с сожалением оглянулся на раскачивающуюся под ветром вывеску: «Таверна Звонящего Колокола». Слабый ветерок донес до ноздрей Кутара запах темного эля.

— А я-то надеялся пропустить кружку-другую меда, девочка, — с сожалением заметил он. — Мне пришлось долго ехать через пустыню и утолять жажду только водой.

— По дороге к Алкариону есть и другие места где живут люди.

— Да, но сколько еще ехать до ближайшего?

Она помолчала, держась за него, пока они не подъехали к развилке на пыльной дороге. А затем, когда Кутар уже готовился свернуть на северную дорогу, ведущую к Алкариону, она протестующее вскрикнула.

— Нет! Не этой дорогой! По правой!

— Алкарион же на севере.

— А дом, где я жила с Зоккванором, на востоке!

— К чему мне мертвый Зоккванор и его дом?

Соскользнув с коня, девушка спрыгнула прямо в дорожную пыль. Не обращая внимания на порванную одежду она уперлась загорелыми кулачками в бока и прожгла Кутара гневным взглядом. Порванная туника снова разошлась в разные стороны, предоставив варвару возможность любоваться прекрасным телом спасенной.

— Зоккванор жив! — отрезала она. — Иначе я б сама умерла.

— Что ты хочешь этим сказать, девочка? — озадачено переспросил Кутар.

— Зоккванор говорил мне, что на меня с рождения наложили чары. Покуда он жив, буду жить и я. А если он умрет, то умру и я.

— Чтоб такой великий чародей — да не смог снять такие чары? — насмешливо протянул Кутар. — Или он лгал, чтобы пустить тебе пыль в глаза, или он не более чем новичок в некромантии!

— Он великий маг! — отрезала Стефания, мрачно глядя на кумберийца.

— Тогда почему же он не снял те чары? — продолжал тот.

— Потому что Зоккванор их на меня наложил!

— И зачем ему это понадобилось?

Девушка смущенно потупила взор и принялась водить в пыли босой ногой.

— Чтобы я хорошо вела себя с ним… и не всадила ему кинжал меж ребер, пока он спит!

Шлепнув себя мускулистой рукой по бедру, варвар разразился громовым хохотом.

— Девушка, ты мне нравишься. Клянусь богами Туума, нравишься.

— Если бы я могла это сделать! — воскликнула Стефания, стряхивая с уголка глаза злую слезинку. — Он обращался со мной как со служанкой, приказывал делать для него всю домашнюю работу, а иногда мне приходилось помогать ему в чародействе. Он даже не интересовался, хочу я этого или нет!

С этими словами девушка смахнула рукой со лба длинную прядь темных волос.

— Поэтому мне и нужно вернуться в этот дом, северянин. Я должна спрятать его тело так, чтобы с ним ничего не случилось. Иначе я и правду умру, а этого так не хочется…

Некоторое время Кутар размышлял, напряжено вглядываясь вдаль. Обе дороги исчезали в густом лесу, который, если верить картам, простирался почти до Алкариона. Другая дорога должна была вести на восток в Маккадонию. В конце концов — решил Кутар, — ничего плохого не случится, если он уступит просьбе Стефании и заедет куда она хочет. Уж как-нибудь потом не заблудится.

— Так уж и быть, — проворчал кумбериец. — Мы спрячем тело твоего Зоккванора в надежное место, а затем сразу едем в Алкарион. Только не вздумай поступить со мной так же, как с ним. Со мной, знаешь ли, такие штучки не проходят.

— Конечно, я поеду с тобой, — ответила Стефания, опуская голову. — Это мой долг.

Глядя на свою спутницу, варвар терялся в догадках, что может таиться в глубине ее карих глаз — обещание или смертоносный блеск.

Стефания снова уселась на коня позади Кутара, обхватила его за талию и тихонько шептала ему на ухо, подсказывая куда направить коня. Около мили они ехали по узкой дороге, по обе стороны которой виднелись заросли высоких деревьев. Все это время они не обменялись ни одним словом, будто не решаясь нарушить величественную тишину леса. Затем дорога сузилась и превратилась в узкую тропинку, по которой с трудом мог пройти лишь один человек, и то рискуя оказаться исхлестанным ветками кустов, почти закрывающих тропинку. Наконец они выбрались сперва на опушку, а затем на широкую поросшую высокой мягкой травой равнину. Вдалеке виднелись развалины дома, от которых к небу еще поднимался черный дым.