Это «если» из уст Луиджи немало шокировало — но, потеряв свои пушки, он чувствовал себя еще более голым и беспомощным, чем Сара и я.

— Перед тем, как обвинять их, — тихо проговорила Сара, — следовало бы просто осмыслить ситуацию… Скажи мне, Джим, ты слышал о том, чтобы первые исследователи когда-либо пропустили целое племя разумных аборигенов?

— Нет. Но для всего когда-то бывает первый раз.

— Ты действительно думаешь, что они могли оставаться неоткрытыми, когда этот мир колонизировали — целое племя?

— Это кажется сомнительным, Сара. Но как же еще…

— Я, — заявила она, — ваш специалист в определенных областях. Я скажу вам сейчас, что психические эманации можно фокусировать, как свет — и, очевидно, это именно здесь и произошло. Чтобы разработать эту мысль, мне надо быть астрономом, но я не астроном — но мне кажется, что эта планета — хотя, может быть, не все время — в полной мере получает… тот страх, генерируемый примерно на дюжине колонизированных миров Приграничья. Именно пронизывающий все ужас и заставил колонистов требовать эвакуации.

— Теперь — что же это за страх? Он прост и примитивен. Это боязнь темноты. Это страх, который мы унаследовали от предков, живших примерно так же, как эти люди. Этот же невыносимый страх захлестывает эту планету, он вырвал этих людей из их времени и перенес в наше…

— Который мог бы, — медленно сказал я, — объяснить их исчезновение. Они исчезли не в пространстве, но во времени…

— Тогда почему же капитан Спенс их не заметил, а нашел только влажную краску? — спросил Риццио, радуясь, что может отвлечься от того, что его драгоценное оружие лапают эти чужие, грязные руки.

— Я думаю, что смогу это объяснить, — сказал я. — Он приземлился здесь, как вы помните, чтобы перекалибровать управление приводом Манншена. Темпоральные поля, сгенерированные его приводом, должно быть, отбросили аборигенов обратно в их время.

— Все очень интересно, — пробормотал он, — с академической точки зрения. Но, как вы напомнили нам, Сара, вы — телепат. Что они готовят? — он попытался невесело пошутить. — Может быть, это будем мы?

— Боюсь, что так, — ответила она. — Если только…

— Если только что? — резко спросил я.

— Может быть способ… — медленно проговорила она. — В конце концов, я специалист широкого профиля — и это часть проблемы. Я могу чувствовать то, что чувствуют те люди. Эти их рисунки, разумеется, обладают определенным магическим значением. Художник изображает охотников, убивающих животных — и таким образом заговаривает охоту на удачу. Кто-то — мы знаем, что это был капитан Спенс со своей командой — повредил рисунки и разрушил чары. По следам пещерные люди определили, что виновны в этом человеческие существа — поэтому художник сотворил новые магические изображения, чтобы привести виновных к расплате. По всем законам абсолютной этики они — пострадавшая сторона.

— Абсолютное шутовство! — рявкнул Риццио.

Он говорил слишком громко.

Один из пещерных людей оставил группу у костра, прошел к нам и сильно ударил его по губам. Риццио выплюнул кровь и сломанный зуб. Если бы взглядом можно было убить, то его глаза были бы гораздо более смертоносным оружием, чем даже пистолеты.

Мы все некоторое время молчали, прислушиваясь к бессмысленной для нас болтовне первобытных людей. Мы смотрели, как один из них втиснул свои огромные конечности в блузу и шорты Риццио, слушали смех, когда одежда лопнула по швам. Я подумал, что произойдет, когда они проявят чрезмерное любопытство к оружию. Вполне возможно, что в этом могло заключаться наше спасение. Но, похоже, они каким-то образом поняли, что это оружие, и обращались с ним с соответствующим уважением.

Я прошептал:

— Я понимаю твою мысль, Сара, хотя и не согласен с тобой. Несомненно, должен быть какой-то способ…

— Способ есть, — пробормотала она. — Ты увидишь. Будьте готовы ко всему, вы оба.

Запястья у меня онемели, и только через некоторое время я ощутил что-то странное. Будто бы небольшая змейка скользила у меня по коже. Руки были связаны за спиной, и я не мог видеть, что происходит. Я испугался и решил, что это змея. Я и шевельнуться не смел, чтобы не рассердить эту маленькую тварь и не спровоцировать ее на укус.

Затем то же самое ощущение возникло у лодыжек. В этом случае я мог видеть, что происходит. Грубые узлы из полосок шкуры медленно развязывались. Я взглянул на Сару и по ее выражению понял, что она предельно сосредоточена, затем вспомнил, что талант телекинеза является одним из ее достоинств.

Постепенно в ступнях и кистях восстановилось кровообращение. Это было крайне болезненно. Но все равно я видел, что и Луиджи теперь свободен, и начинают развязываться узлы у Сары. Я чувствовал, что стрелок напрягается для прыжка к куче наших вещей у костра в надежде схватить пистолеты и уничтожить врагов.

— Не надо! — буркнул я ему. — Не делай этого!

Он слегка расслабился:

— Почему? — потребовал он.

— Пусть Сара играет по своему сценарию.

— Да, — сказала она. — Оставьте это мне.

И снова мы слишком расшумелись. И снова тот же зверь, что утихомирил нас ранее, оставил свое место у костра и нетвердой походкой двинулся к нам.

Внезапно у стены пещеры, где сгрудились женщины, раздался вопль. Языки огня появились среди сухого папоротника, являвшегося их общей постелью. От группы отбежал ребенок; его волосы горели.

— Проклятье! — пробормотала Сара. — Я не имела в виду…

Снова вспыхнул огонь — на куче нашей одежды, на передниках из шкур, которые носили мужчины. Зверь, присвоивший себе функции нашего охранника, завопил и сорвал с себя одежду.

— Сейчас! — взвизгнула Сара.

Мы с Риццио мгновенно оказались на ногах. Я рывком поднял на ноги Сару. Риццио бросился к костру, расталкивая пораженных и перепуганных дикарей. Не обращая внимания на ожоги, он схватил два своих пистолета калибра 0,5.

— Луиджи! — завопила Сара. — Нет. Нет! Я обещала…

Оружие загрохотало, прыгая в руках Риццио. Я слышал его ругань приглушенную громом выстрелов. Даже несмотря на возбуждение и страх, в тот момент я мог заметить, что ни один из его выстрелов не попадает в цель.

Грубые руки схватили меня за плечо. Я отпустил Сару, повернулся, чтобы встретить противника. Это был художник. Он увернулся от моего удара, схватил Сару за запястье и потащил к выходу из пещеры. Шатаясь, я побежал за ними, затем осознал, что Луиджи движется рядом со мной. Позади нас огонь быстро разгорался, и, по крайней мере, на данный момент барьер пламени удерживал наших преследователей и давал нам достаточно света, чтобы мы видели путь и различали светлую фигуру девушки и более темную ее похитителя.

Они остановились. Пещерный человек присел на корточки и начал делать руками странные, подметающие движения. Сара стояла рядом.

— У меня еще остался один патрон! — задыхаясь, заявил Риццио, поднимая правую руку.

— Луиджи! — голос Сары звучал безапелляционно. — Опусти эту штуку. Сейчас же!

— Но…

— Лучше делай, как она говорит, — сказал я ему.

— И смотри, куда ступаешь! — приказала она.

Мы осторожно приблизились к паре. Пещерный человек, как я понял, быстро рисовал на песке, уверенными движениями обрисовывая контуры. С виртуозным мастерством он выразил голод, терзавший животное, которое он рисовал, голод и злобу. Мне не хотелось бы встретить такого зверя темной ночью. Мне не хотелось бы его встретить и среди белого дня.

Перпендикулярно к нашему проходил еще один тоннель. Из него донесся зловещий шорох, царапанье острых когтей по камню. Я взглянул на примитивный, но все же выразительный рисунок и слишком ясно себе представил колючую, длинномордую и острозубую тварь, которая к нам приближалась.

Художник сорвал свою набедренную повязку и швырнул ее в ту сторону, откуда мы прибежали. Затем, схватив Сару за руку, он побежал. Мы последовали за ними. Последнюю часть путешествия мы двигались вслепую, и я пожалел, что у Луиджи не хватило соображения схватить фонарь вместо пистолетов. Такое ощущение достаточно неприятно, даже если вы полностью одеты и обуты. Мы с Луиджи были изодраны и истекали кровью, когда, наконец, выбрались наружу. Сара с художником даже почти не поцарапались. Вертолет стоял на месте. Каким-то образом — хотя нам пришлось выбросить часть припасов — нам удалось поместиться в кабину вчетвером. Взлетая, мы слышали нарастающий рев из пещеры и поняли, что пещерные люди, имея опыт общения с тварью, которая осталась прикрывать наш побег, несомненно, победят ее.