«От имени высочайшего и всемогущего и всекатолического защитника церкви, — так начинается „Рекеримьенто“, — всегда побеждающего и никем не побежденного великого короля Фердинанда Пятого, повелителя Испании, обеих Сицилии, Иерусалима и островов и материков Моря-океана, и от имени высочайшей и всемогущей госпожи королевы доньи Хуаны (между прочим, безумной. — Я. Г.), дорогой и любимой дочери короля, — Я (имя рек), их слуга, их вестник, их капитан, требую, чтобы вы (индейцы. — И. Г.) хорошо усвоили, что бог наш господин единый и вечный сотворил небо и землю, и мужчину, и женщину, от которых произошли мы, и вы, и все сущие в мире этом, и те люди, что будут детьми и потомками. Со дня сотворения мира народилось множество поколений людских, что стало необходимым разделение всех живущих на земле, и возникло много королевств и провинций, ибо, если бы осталось все человечество в одном месте, не могло бы оно прокормить себя достаточно».
Автор «Рекеримьенто» утверждал, что бог «поставил над всеми людьми, что были, есть и будут во Вселенной», святого Петра и обязал всех людей безропотно подчиняться ему.
Далее индейцам сообщалось, что наследник Петра и наместник бога на земле — папа римский, будучи господином мира, дал в дар их земли со всем сущим и живущим на них испанским королям и их преемникам и что «дар сей засвидетельствован в должной форме особыми грамотами (буллами), каковые вы можете увидеть, если того пожелаете. Итак, их высочества — суть короли и господа этих островов и материков в силу указанного дара, и так как почти все живущие на оных островах и материках признали, что их высочества действительно являются королями и господами здешних земель, и стали служить их высочествам, и служат и ныне покорно и без сопротивления, то необходимо, чтобы вы без промедления, будучи ознакомленными со всем, что выше сказано для наставления вас в святой вере, по своей доброй и свободной воле, без возражений и упрямства стали бы христианами, дабы их высочества могли принять вас радостно и благосклонно под свое покровительство и чтобы могли они вас и прочих своих подданных и вассалов обложить податями».
«Рекеримьенто» требовало от индейцев признать церковь госпожой и владычицей вселенной, а папу и испанского короля — повелителями и властелинами индейских земель.
«Если поступите вы так, то сотворите благо, — говорилось в „Рекеримьенто“, — и их высочества и я (т. е. конкистадор, зачитывавший этот документ. — И. Г.) от их имени примем вас с любовью и лаской, и оставим вам жен ваших, сыновей ваших и достояние ваше, и будете вы свободными, и не обратят вас в рабство, и дано будет вам поступать так, как вы желаете, и так, как считаете нужным, и не принудят вас креститься (хотя, подобно всем жителям этих островов, вы, вероятно, сами изъявите желание обратиться в нашу святую веру, как скоро поведают правду о ней), и даст вам их высочество много привилегий и льгот, и окажет вам многие милости (о такой „милости“, как энкомьенда, разумеется, Лопес де Паласиос Рубиос считал излишне упоминать! — И. Г.).
Если же не сделаете требуемого или хитростью попытаетесь затянуть решение свое, заверяю вас, что с помощью божьей я пойду во всеоружии на вас, и объявлю вам войну, и буду вести ее повсеместно и любыми способами, какие только возможны, и вас подчиню деснице их высочеств и церкви, и вас, и ваших жен, и детей велю схватить и сделать рабами, и как таковыми буду владеть и распоряжаться в зависимости от велений их высочеств, а вам причиню наивозможнейшее зло и ущерб, как то и следует делать с вассалами, которые не желают признавать своего сеньора и сопротивляются и противоречат ему.
Конкиста. Казнь Атауальпы
Я предваряю вас, что смертоносные бедствия, которые от этого произойдут, лягут на вашу совесть и вы будете в них виновными, а не их высочества, и не я, и не эти рыцари, что пришли со мной» (Хрестоматия по новой истории, т. I. M., 1956, с. 140-148).
Королевский указ повелевал этот ультиматум — продукт богословской премудрости зачитывать вслух «всем жителям островов и материков Моря-океана» и в случае отказа индейцев подчиниться испанцам употребить для этого силу, оружие. Отказ индейцев подчиниться «Рекеримьенто» давал повод, по мнению теологов, вести против них «справедливую войну» в их же интересах, ибо, сопротивляясь испанцам, индейцы отказывались приобщаться к христианству, чем вредили себе, ибо теряли возможность «спасти» себя, обретя «царство небесное».
«Рекеримьенто» с восторгом было воспринято конкистадорами и миссионерами, но Бартоломе де Лас Касасу этот документ показался нелепым и несправедливым. По его словам, ознакомившись с «Рекеримьенто», он не знал, что делать ему — плакать или смеяться. Каково было индейцам! Когда названный выше Фернандес де Энсисо, сам участник конкисты, растолковал индейцам в Венесуэле содержание «Рекеримьенто», они ответили ему, что папа римский, по-видимому, был пьян, когда дарил то, что ему не принадлежало, а испанский король, принимавший подобный дар, был, по всей вероятности, не в своем уме.
Индейцам не всегда предоставлялась возможность высказать свое мнение конкистадорам по поводу «Рекеримьенто», ибо чаще всего испанцы, зачитав его скороговоркой, принимались наносить индейцам «найвозможнейшее зло и ущерб». Испанский текст «Рекеримьенто» индейцы не понимали, а переводчики были не всегда. И тем не менее, несмотря на всю их нелепость, принципы, провозглашенные в «Рекеримьенто», вплоть до 1533 г. оставались официальной доктриной испанской короны и завоевание Мексики и Перу было проведено в соответствии с ними.
Папский престол, церковь и духовенство полностью одобряли этот позорный документ. Даже в наше время церковники защищают его, утверждая, что порочным было не его содержание, порочными были индейцы, отвергавшие его, чем вынуждали конкистадоров применять к ним насилие. Испанский иезуит Константине Байле пишет со свойственным колонизаторам презрением к порабощенным народам буквально следующее: «Плохое в отношении „Рекеримьенто“ заключалось в том, что оно было предназначено для людей, а читалось полуживотным» (Bayle С. El clero secular у la evangelization de Americal. Madrid, 1950 p. 187).
Не преступник, а его жертва несет ответственность за злодеяния преступника — такова логика этого иезуита.
Сколько бы пи восхваляли сторонники церкви и конкисты благочестие и государственную мудрость Фердинанда и Изабеллы и христианские добродетели завоевателей, какие бы дифирамбы ни пели они в честь их союзников-миссионеров, — факт остается фактом, что конкиста явилась огромным бедствием для народов Нового Света. Не будем спорить о том, были ли конкистадоры более гуманными, чем их представляют, вели ли некоторые из них себя менее кровожадно, чем большинство, или соответствовало ли их поведение роковым обстоятельствам, злосчастному «духу эпохи». Речь идет вовсе не о стремлении опорочить или оправдать завоевателей, а о констатации общеизвестного факта: завоевание Нового Света привело к порабощению местных народов, а посему оно не было и не могло быть благодеянием для них.
Верно, что, открыв и захватив Новый Свет, европейские державы приобщили его к более развитой цивилизации, но не менее верно и то, что это приобщение сопровождалось порабощением и истреблением индейских народов, введением рабства негров, установлением колониального режима, державшегося на угнетении и грабеже индейцев.
Конкиста не была «мирным» походом благородных идальго, мечтавших облагодетельствовать дикарей-индейцев. Тем более она не была «одной из величайших попыток, которую когда-либо видел мир, претворить в жизнь христианские принципы в отношениях между народами» (Hanke L. The Spanish Struggle for Justice in the Conquest of America. Philadelphia, 1949, p. 43), как то с усердием, достойным лучшего применения, пытается доказать в своих многочисленных трудах Льюис Хенке. Этот североамериканский историк ссылается на пример Бартоломе де Лас Касаса и его единомышленников, выступавших против зверств завоевателей. Но не Лас Касас и ему подобные определяли лицо и характер конкисты, не они вершили историю и участь индейских народов, не противники конкисты стали владельцами энкомьенд, золотых приисков, епископских митр, а как раз наоборот — те, кто стоял за колониальный гнет, за порабощение индейцев.