Однако в Японии этот жест не был оценен. 16 ноября 2004 г. премьер-министр Коидзуми высокомерно заявил: «До тех пор, пока ясно не определится принадлежность Японии всех четырех островов, мирный договор заключен не будет… Этот курс правительства останется неизменным». Такой бескомпромиссный «курс» совпадает с позицией японских правых сил, которые открыто объявляют: «В настоящее время вопрос с японской стороны стоит принципиально: возврат всех северных островов Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп или — ни одного». И это при том, что, по опросам общественного мнения, около трети японцев заявляют об «отсутствии необходимости упорно цепляться за возвращение территорий». Даже в «Центре движения за возвращение северных территорий» хоккайдском городе Нэмуро, где проживает большинство выходцев с южных Курил, 42 процента населения соглашается на частичную передачу островов или на совместное владение ими.
Свой ответ на объявленную непримиримую позицию японского правительства Путин дал 23 декабря 2004 г. во время большой пресс-конференции в Кремле. Тогда, отвечая на вопрос японского журналиста, он, в частности, сказал: «…Когда вы мне сегодня говорите: мы два острова не хотим, мы хотим четыре — для меня это несколько странно. Зачем было ратифицировать тогда?.. Если Япония ратифицировала эту Декларацию, почему сейчас японская сторона поднимает снова вопрос о четырех островах?»
Несмотря на отказ российского президента выходить за рамки Совместной декларации 1956 г., прибывший в середине января 2005 г. в Москву министр иностранных дел Японии Матимура Нобутака продолжал упорно настаивать на том, что только «четкое заявление обеих сторон о принадлежности всех четырех островов Японии позволит его стране пойти на подписание мирного договора». Хотя на пресс-конференции по итогам переговоров министр иностранных дел Лавров по поводу территориального спора ограничился заявлением о том, что «наши позиции на этот счет расходятся, они противоположны», как стало известно потом, между руководителями внешнеполитических ведомств произошел весьма нелицеприятный разговор. Одна из японских центральных газет сообщала: «В ответ на требование Матимуры министр иностранных дел Лавров ясно сказал, что он намерен в дальнейшем вести переговоры на основе Совместной декларации… Если же Япония не захочет видеть окончательное решение вопроса в возврате ей двух островов, то тогда наш ответ будет нулевым…».
В сложившейся обстановке российская сторона благоразумно решила не спешить с визитом президента в Японию, тем более в период 150-й годовщины подписания Симодского трактата, по которому входившие в состав Российской империи южные Курилы ради установления дипломатических и торговых отношений передавались Японии.
Видимо, осознав бесперспективность дальнейших переговоров с целью нахождения взаимоприемлемого компромисса, президент Путин решил расставить точки над «i», внеся наконец-то ясность в позицию Кремля по поводу Курильских островов. Незадолго до официального визита в Японию во время проведенной 27 сентября 2005 г. телевизионной «Прямой линии» он со всей определенностью заявил, что Курильские острова «находятся под суверенитетом России и в этой части она не намерена ничего обсуждать с Японией… Это закреплено международным правом, это результат Второй мировой войны».
Заявление произвело в Японии эффект разорвавшейся бомбы. Токио был обескуражен тем, что в высказывании Путина уже не упоминался «компромиссный вариант» по поводу двух островов. Смоленской площади пришлось объясняться. Дипломатам было поручено растолковать японским журналистам существо фактически новой позиции российского руководства. Она, как выяснилось, состоит в том, что правительство Японии сначала должно подписать мирный договор, в котором был бы официально подтвержден суверенитет Российской Федерации над всеми четырьмя Курильскими островами, и только после этого российская сторона сможет вступить в переговоры о принадлежности островов Хабомаи и Шикотан. Это и был «нулевой ответ», о котором предупреждал своего коллегу министр Лавров.
Хотя горячие головы в Японии стали предлагать в ответ расширить претензии к России, заявив о непризнании правомерности владения ею всем Курильским архипелагом и Южным Сахалином, потребовав выплаты денежных компенсаций переселенным с южных Курил японцам и их семьям и прочее, руководители страны в обстановке фактического прекращения контактов на высшем уровне с правительствами КНР и Республикой Корея, не говоря уж о КНДР, постарались избежать ухудшения отношений еще и с Россией. Поэтому состоявшийся в ноябре 2005 г. непродолжительный визит Президента РФ Путина в Японию внешне был обставлен как дипломатическое мероприятие с целью продолжения обмена мнениями по двусторонним и международным вопросам. Однако в действительности произошло качественное изменение характера обсуждения вопроса о заключении мирного договора. Если при Горбачеве и Ельцине японское правительство позволяло себе наседать на партнеров по переговорам, открыто требовать необоснованных уступок, то теперь, столкнувшись с принципиальной позицией российского руководства, тактику приходилось менять.
Новым моментом стал и неожиданный для японцев отказ российской стороны подписывать и публиковать совместное заявление по итогам визита. Для японского правительства это было небывалое ранее фиаско, ведь в таких совместных заявлениях из раза в раз Токио добивался фиксации согласия сначала Горбачева, а затем Ельцина вести переговоры о принадлежности Курильских островов, тем самым в нарушение Конституции РФ подвергая сомнению их принадлежность России. Отказавшись подписываться под выгодными японцам формулировками ельцинского периода, Путин тем самым еще раз подтвердил серьезность своего заявления о нежелании обсуждать вопрос о принадлежности Курильских островов. Вместе с тем в Токио им вновь было заявлено о готовности к совместному поиску взаимоприемлемых условий, на которых можно было бы подписать мирный договор. 9 сентября 2006 г. во время проходившей в Ново-Огареве встречи с иностранными политологами он говорил: «С Японией нам бы хотелось урегулировать все наши спорные вопросы, в том числе территориального характера. Мы не хотим их консервировать — мы искренне хотим решать, но на приемлемых условиях и для России, и для Японии».
Хотя, похоже, президент Путин продолжал оставаться сторонником разрешения территориального спора путем возврата к положениям Совместной декларации 1956 г., становилось очевидным, что как в Японии, так и в России отсутствуют политические и, что еще важнее, психологические условия для согласия на такой компромисс. Согласно проведенным опросам общественного мнения против передачи Японии как четырех, так и двух островов выступило подавляющее большинство граждан России. По данным ВЦИОМ, в октябре 2005 г. о своем несогласии с уступкой Японии южных Курил заявили 73 процента опрошенных и только 2 процента посчитали это допустимым. Эти цифры были опубликованы накануне визита президента РФ в Японию и, по всей видимости, были должным образом учтены.
Власть новая — претензии старые
Как отмечалось выше, на протяжении многих лет японское правительство стремилось использовать заинтересованность Москвы в развитии торгово-экономического сотрудничества с Японией для достижения своих политических целей. Во времена Горбачева и Ельцина с различными вариациями Токио применял принцип «нераздельности политики и экономики». Японские лидеры открыто заявляли, что широкое экономическое сотрудничество с Россией возможно только при разрешении в полном объеме в пользу Японии территориальной проблемы. Расчет делался на то, что в обстановке дальнейшего обострения экономического и финансового кризиса в России руководство этой страны рано или поздно будет вынуждено идти на поклон к Японии, пересматривать свою политику в отношении японских территориальных требований. Следует признать, что эта тактика приносила определенные плоды. В нашей стране было сформировано хотя и малочисленное, но весьма активное «японское лобби», которое убеждало российское руководство идти на уступки требованиям Токио ради получения материальных благ — финансовых займов, кредитов и инвестиций.