Выследить Судейкина обычным путем народовольцам не удавалось благодаря его изобретательности. Свидания Судейкина с завербованными агентами из соображений конспирации обставлялись разного рода сложностями. Обычно агенту предлагалось зайти в дом по указанному адресу и назвать пароль, через некоторое время его оттуда выводили переодетые полицейские и, сопровождая поодаль, направляли в какое-нибудь людное место, где указывали на карету с зашторенными окнами, в которой сидел Судейкин. Пока продолжался разговор, они разъезжали по городу Иногда карета оказывалась пустой, и осведомителя везли на одну из многочисленных полицейских конспиративных квартир [291]. Маршруты передвижений самого Судейкина постоянно менялись, выследить его с целью совершения покушения было действительно очень трудно.

За подготовку убийства взялся член Исполкома «Народной воли» М. Ф. Грачевский. У него был опыт производства динамита, и он организовал мастерскую по изготовлению бомб. Предполагалось, что взрыв осуществит Осмоловская, выследить Судейкина вызвался С. П. Дегаев. С целью облегчения наблюдения он через брата договорился о встрече с Судейкиным под предлогом просьбы о помощи в получении для себя чертежной работы.

«Как только Судейкину была передана просьба,— писал народоволец Л. Э. Шишко,— он выразил желание познакомиться с братом своего молодого агента. Свидание состоялось где-то на Песках, в маленьком домике, в мезонине которого жила какая-то пожилая женщина. Свидание было непродолжительно и велось с обеих сторон в чисто деловом тоне; затем состоялось еще одно или два свидания, но они не дали никаких результатов, ввиду чего было решено прекратить их под тем предлогом, что Дегаев не может больше брать чертежной работы, так как должен был готовиться к выпускным экзаменам» [292].

Зачем понадобился С. П. Дегаеву контакт с Судейкиным, если все возможные сведения о нем могли дать

В. П. Дегаев и Осмоловская, объяснить трудно еще и потому, что С. П. Дегаев, в соответствии с выдвинутой им же самим версией, должен был встречаться с Судейкиным открыто, следовательно, вероятнее всего, в здании Охранного отделения на Гороховой, 2. В чем же тогда слежка? В помещении охранки убить инспектора невозможно. Непонятно также, почему свидания происходили на конспиративной квартире, если речь шла о чертежпой работе. И какое отношение инспектор охранки может иметь к чертежной работе...

Весной 1882 года Судейкин понял, что Дегаев-младший ему не подходит. Возможно, Дегаев-старший, предполагая, что над Владимиром нависла опасность, пытался разрядить обстановку или хотя бы разведать, каких шагов можно ожидать от инспектора охранки. Судейкин во время первого же свидания мог его шантажировать двусмысленным положением младшего брата, участием самого С. П. Дегаева в подкопе под Малой Садовой... О политической неблагонадежности С. П. Дегаева Судейкин не мог не знать. Трудно представить, чтобы разговор инспектора охранки с просителем касался только чертежной работы. Заподозрить Судейкина в склонности к филантропии просто невозможно. Если С. П. Дегаев сам не пришел проситься в провокаторы, то его постарались завербовать. Вскоре после нескольких встреч с Судейкиным С. П. Дегаев уехал из Петербурга.

Бомбу для инспектора охранки Грачевский изготовил, но передать ее Осмоловской не успел или не смог. Двойная игра Осмоловской стала известна Судейкину, и в мае 1882 года ее отправили в ссылку, так изложила события Осмоловская [293]. А. П. Прибылева-Корба считала, что Осмоловская — провокатор[294]Можно предположить, что Судейкин отправил Осмоловскую в ссылку для прикрытия ее предательства. Но тогда к чему ей понадобилось через четверть века публиковать воспоминания?.. А ведь это было небезопасно — эсеры мстили предателям за погибших народовольцев, и она это знала. Скорее всего, Судейкин избавился от Осмоловской и В. П. Дегаева, потому что в Дегаеве-младшем он действительно разочаровался, а двойную игру Осмоловской действительно разоблачил. Но имеется еще одно обстоятельство, объясняющее действия Судейкина: у охранки появился новый агент —

С. П. Дегаев, и появился, вероятнее всего, в мае 1882 года. Последующие события подтверждают это предположение.

Возможно, новый агент при вербовке оговорил условие — отпустить младшего брата, и оно было выполнено. Против предположения о начале провокаторской деятельности С. П. Дегаева с его сидения в Доме предварительного заключения весной 1881 года имеется, пожалуй, только один довод: у провокатора должны быть жертвы, с апреля 1881 года по май 1882 года у Дегаева бесспорно жертв нет. Можно предположить, что он входил в роль, но при энергии и торопливости Судейкина трудно поверить, чтобы

С. П. Дегаеву позволили столь продолжительное бездействие. Столичные народовольцы почувствовали на себе активную слежку в марте 1882 года, а с мая началась полоса необыкновенных успехов Судейкина на охранительном поприще, чего без участия провокатора добиться невозможно.

В ночь на 5 июня 1882 года Судейкин в Петербурге произвел небывалуюлго размерам облаву — арестовали сто двадцать человек, в том числе Грачевского и всех, кто работал в динамитной мастерской. В Петербурге не осталось ни одного члена Исполнительного комитета, центральный кружок — основная сила «Народной воли» — оказался обезглавленным одним ударом. При обыске б динамитной мастерской обнаружили плоскую бомбу, изготовленную для Осмоловской и приспособленную к ношению на груди.

Хозяин конспиративной квартиры, в которой располагалась динамитная мастерская, народоволец А. В. Прибылев вспоминал:

«Теперь выяснилось, что в течение трех месяцев все мы были под неуклонным надзором Судейкина и его клевретов, под надзором, установленным до тех пор небывалым способом За нами не ходили шпионы, не подсматривали, за немногими исключениями, за каждым нашим шагом. Нет, все шпионы в костюмах околоточных надзирателей были расставлены на перекрестках и замечали каждого из нас, проходившего мимо них. Они отмечали в своих книжках, кто из нас и в каком направлении отправляется, когда и с кем видятся и пр. < ) Такой надзор не бросался в глаза выслеживае

мому, давал полную картину наших действий Судей-кину. Но все это стало нам известно после ареста, тогда же мы ходили впотьмах, уверенные, что о нашей конспиративной деятельности никто не догадывается» [295].

Но среди арестованных Дегаева-старшего не оказалось, не оказалось его и в столице. По этому поводу известный революционер, современник дегаевской истории Л. Г Дейч писал: «По-моему, его предательское соглашение с Судейкиным состоялось не после ареста его осенью 1882 года в Одессе, а перед захватом упомянутой выше динамитной мастерской в Петербурге: арест ее и прикосновенных к ней лиц, вероятно, был первым актом сговора с Судейкиным» [296]. Догадку Дейча следует считать верной.

ПРИРОДА ПРОВОКАЦИИ

Сформулировать причины, по которым совершается предательство и соратник становится провокатором, невозможно — сколько предательств, столько причин. Предавали просто из страха, предавали, чтобы избежать казни, предавали из-за денег, неудовлетворенного тщеславия, под натиском шантажа и угроз со стороны полицейских.

Рысаков через несколько часов после того, как бросил в царя бомбу, начал давать показания, он умолял слушать его еще и еще, ходить с ним по улицам, выискивая бывших друзей, лишь бы любой ценой заработать помилование, хотя, взяв в руки бомбу, он знал о последствиях.

Окладский 30 октября 1880 года на суде в последнем слове заявил: «Я не прошу и не нуждаюсь в смягчении моей участи; напротив, если суд смягчит свой приговор относительно меня, я приму это за оскорбление»[297]. Его приговорили к смерти. Через несколько дней в камеру, где сидел Окладский, вошел начальник Петербургского губернского жандармского управления генерал А. В. Комаров и без труда склонил его к предательству. В секретной записке начальству Комаров писал: