Хотя, возможно… вопрос состоял не в предпочтении. Может, дама руководствовалась доступностью партнера.

Боже правый.

— Вы вините во всем меня, — произнесла Кейт, отпустив ручку двери и сделав еще один шаг внутрь комнаты. Его настроение и грубость вдруг нашли объяснение. — Это вы должны были пойти с ней, но не пошли из-за своих обязательств по отношению ко мне. Вы злитесь на меня, потому что из-за меня упустили такую прекрасную возможность.

— Нет, — произнес он спустя какое-то время и, положив руки на колени, обратил лицо к камину. — Вы ошибаетесь. Но меня выводит из равновесия неудобство, невозможность свободно уходить и приходить, хотя признаю, что добровольно взял на себя это обязательство. Я понимаю, что вы не нарочно помешали моим… планам. — Ник провел рукой по лицу. — Простите меня. Мне не следовало говорить с вами на эту тему. Простите меня за грубость, за несдержанность, выплеснувшуюся при вашем появлении. У меня выдался сегодня трудный вечер, и я забылся.

Наверно, сейчас они могли бы снова поговорить как друзья. С тех пор как это происходило в последний раз, казалось, прошла целая вечность.

— Почему вы называете этот вечер трудным? Если не считать того, что ваша дама ушла с другим.

У нее тоже выдался непростой вечер. Она могла бы ему посочувствовать.

— Отъезд подруги, уверяю вас, уже само по себе достаточно неприятное испытание. — Ник внезапно поднялся и подошел к камину, чтобы облокотиться о каминную полку. Теперь, когда он стоял в тени, Кейт больше не могла разглядеть выражение его лица. — Она моя старинная приятельница. Мы много месяцев не виделись и теперь с удовольствием общались. — Он подвигал что-то на каминной полке. Кейт не видела, что это было, но судя по звуку, что-то фарфоровое. — Я пережил еще ряд огорчений, но не стану утруждать вас ими. Пожалеем вместе о бегстве миссис Симкокс с лордом Джоном и покончим на этом.

Ноги понесли Кейт как бы сами собой, без всякой цели.

— Ничего страшного, можете рассказать. — Она достигла границы пола и остановилась. Теперь оба стояли в тени. — Для чего еще нужны друзья, если не для того, чтобы выслушать неприятности друга и поделиться своими?

— Вам есть чем поделиться? — Ник вскинул голову, будто пытался рассмотреть ее черты сквозь разделявший их полумрак. — Мне показалось, что вы пользуетесь успехом. Когда видел вас в последний раз, вы с удовольствием общались с лордом Баркли.

Он затронул тему, на которую ей хотелось бы поговорить.

«Я почти уверена, что мисс Смит без ума от лорда Баркли. Она была так добра ко мне, но боюсь, что, возможно, сама стану добиваться его всеми своими силами, если не подвернется никто другой. Я ведь бессердечная, как вы сами не раз мне говорили, хотя устала от этого. Я вообще от себя устала. Мне многое в этой жизни начинает надоедать».

Но сказать это означало бы ухудшить его мнение о себе. Кроме того, это выглядело бы проявлением слабости. Она пришла не для того, чтобы плакаться в жилетку, а чтобы послушать о его проблемах. Тем более что он сам ненароком дал ей повод поговорить об этом.

— Ник. — Сначала одной ногой, затем другой ступила она на площадку перед камином и положила ладонь на каминную полку. Оставалось преодолеть последний отрезок пути, чтобы коснуться ладонью его рукава. — Вы должны знать: лорд Баркли спрашивал меня о вас. Интересовался, знакома ли я с вашими родными.

— А, — протянул Ник и повернулся спиной к камину. Теперь он стоял лицом к центру комнаты, где лунный свет, сливаясь с сиянием свечей в коридоре, освещал его черты. — Немудрено.

В полной тишине он сжал губы, показывая, что ему больше нечего добавить.

— Мы можем это обсудить? — Тихо и во много раз жалостливее, чем Кейт хотела, прозвучал ее вопрос. Она еще ближе подошла к камину и скользнула пальцами по каминной полке. Теперь если вытянет руку, то сможет к нему прикоснуться. — Вы знаете, что я нисколько не осуждаю вас. Как я могу? Вы ведь знаете о моем родстве, вы должны…

— Не надо, Кейт. К чему поднимать все это? — Притом что он стоял спокойно и не смотрел на нее, Кейт чувствовала, как он собрался, концентрируя всю свою энергию в некое подобие щита, чтобы остановить ее. — Мне нечего сказать по этому поводу. А если бы и было, то уж точно не вам. Простите мне эти слова.

Кейт заморгала и чуть не расплакалась. Почему она восприняла это так болезненно? Почему ее обидело, что он не стал бы с ней откровенничать? Но он был прав: она не давала ему повода думать, что в случае нужды к ней можно обратиться за помощью. Она была ему чисто формальным другом, дразнила его, когда он приходил к ним в гости, и едва вспоминала о нем, когда не видела.

Едва вспоминала до недавнего времени.

«Это темнота на тебя влияет». Это упрекнула ее та часть сознания, которая еще сохраняла здравомыслие. «Темнота и воспоминания о поцелуе. И еще воспоминания о том, как стояла под звездами в его сюртуке. И его блистательные профессиональные способности в зале судебных заседаний». И еще фраза: «Поверьте мне, я никогда не представлял себя в роли вашего брата». Если бы он не довел это до ее сведения, все остальное, возможно, осталось бы без внимания, и поцелуй скорее не состоялся бы.

— Мисс Уэстбрук? — Его голос прозвучал настороженно.

Она уже давно молчала и только придвигалась к нему все ближе и ближе. Неудивительно, что он повернулся к ней, наклонив голову, словно собирался развеять ее грустные воспоминания.

— Да, — отозвалась Кейт. — Можете ничего мне не говорить, если не хотите. Я только подумала, что могла бы послужить вам неким утешением.

Еще один шаг, и пути назад уже не будет. Раскручивающийся клубок музыки, сопровождаемый легкой вибрацией пола под подошвами, на долю секунды опередил достигшие ее ушей звуки, сказав, что еще есть немного времени до ужина, чтобы поспеть туда, не нарушив приличий.

Кейт опустила руку на его рукав и подняла лицо, смягчив выражение глаз, губы и всю себя в целом, показывая, что дает согласие, в то время как ее сердце бешено стучало, как погоняемая кнутом лошадь.

Глава 14

Вот наваждение. Только этого ему еще недоставало этим злосчастным вечером.

Но не стоило ходить вокруг да около.

— Господи, мисс Уэстбрук, зачем все это? — Он произнес это тихо, но жестко.

Ее ладонь на его локте конвульсивно дернулась.

Наверно, ему следовало бы быть с ней помягче? Отвержение любого вида могло стать для нее почти оскорблением. Но он не имел права позволить ей продолжать в том же духе. Темнота и ее образ в красном платье наряду с прикосновениями были способна спровоцировать его на действия, которые лишат его самоуважения. Да и чем это все может завершиться?

— Я подумала…

Ее голос осекся, и стало ясно, что ни о чем она не думала; но беспечно решила, что достаточно подать ему сигнал о своих намерениях, и он воспылает.

Что ему оставалось делать, как не рассмеяться? Это выглядело, безусловно, грубо, и чувство вины захлестнуло его, когда она отдернула от него руку, но как, спрашивается, мог он еще отреагировать? Значит, не зря он отругал ее, когда она появилась на пороге. Не зря подозревал в безрассудстве намерений. Его подозрения оправдались. К тому же с ее чувствами можно было не церемониться. Девушка была способна ответить на пренебрежение точно таким же образом.

— Простите, что не могла предвидеть, что ситуация покажется вам смехотворной. — Она могла сойти за оскорбленную королеву, отчитывающую своего премьер-министра. — Не припомню, чтобы на прошлой неделе вы тоже так веселились.

Боже правый. Это выглядело нелепо. Ник нащупал в кармане платок и вытер глаза.

— Господи, она была права насчет вас. — Пусть это послужит ему уроком никогда не сомневаться в словах Анны Симкокс. — Она была совершенно права.

— Кто был прав? С кем вы меня обсуждали?

Но он не позволит ей отвлечь себя.

— Вы, моя дорогая, судя по всему, решили держать меня про запас — разве нет? — и думать обо мне забыли, пока не почувствовали, что ваши чары ослабли.