Дезмонд протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, но она отстранилась. У него захолонуло сердце.

— Ты не понимаешь меня. — Она посмотрела на него широко открытыми глазами. — Я сержусь не из-за того, что ты хотел лишить меня работы. Я могу понять, как бы это ни было трудно, что тебе нужно спасти газету, даже за мой счет. — Она поежилась и обхватила себя руками. — Чего я не могу понять, это как ты мог лгать мне. После того, как ты спал со мной, узнал мои чаяния и надежды, мои страхи и ошибки…

Ее глаза наполнились слезами. Дезмонду захотелось дать себе хорошего пинка.

— Признаюсь, я не мог найти подходящего повода. Я несколько раз пытался поднять разговор об этом и подготовить тебя к нему.

— На рождественской вечеринке у Стеллы?

Дезмонд кивнул.

— Стелла перебила меня, когда плеснула на нас шампанским. К тому времени, когда я снова хотел заговорить об этом, я уже имел представление, что для тебя значила эта работа и почему. Я понял, каким жестоким для тебя будет удар. — Он снова хотел дотронуться до нее, но, передумав, засунул руки в задние карманы брюк. — Если ты поняла, почему я поступил так, можешь ли ты простить меня?

Она покачала головой, и длинный хвост, которым в их последнюю ночь она ласкала его, доводя до экстаза, перекинулся через ее плечо.

— Я могу простить тебя, но уже не могу вернуться к тому, что было между нами. — Ее голос дрогнул при этих словах. — Во-первых, когда я раскрылась перед тобой, ты предал меня. Во-вторых, ты все равно уедешь.

Реджина замолчала, а он, чувствуя свою вину, не решался нарушить возникшую паузу.

— Я принимаю твои извинения, Дезмонд. Но я возвращаюсь в Сан-Франциско.

Ее взгляд и тон, которым это было сказано, подтверждали, что она не шутит и не собирается менять свои намерения. Она вынырнула из-под его руки и пошла к выходу.

— Реджина, постой! — позвал он.

Она обернулась. На ее лице отразились все ее переживания, но уже через секунду оно превратилось в холодную маску. Дезмонд не поддался на этот обман, потому что успел увидеть спрятанные под маской чувства.

— Я слушаю.

— Если тебя не уволят, ты останешься? Ведь тебе здесь нравится.

Она не ответила.

— Молчание — знак согласия, — сказал он, а затем произнес слова, прозвучавшие как обещание: — Если ты останешься, я буду с тобой и перестану мотаться по свету.

Дезмонд понял, что настало время пустить корни, вернуться в семью и начать оседлую жизнь.

— Нет, не перестанешь. Тебе либо здесь надоест, либо возникнет какая-нибудь сложная ситуация, и ты улизнешь. Как это было всегда.

Говоря это, Реджина не смотрела ему в глаза, поэтому у него появилась надежда, что она сама не верит своим словам. Интуиция ему подсказывала, что в глубине души она доверяет ему больше, чем показывает. Он поймал ее взгляд и улыбнулся.

— Единственный способ убедиться в этом — никуда не уезжать.

— Дай мне рекомендации, Дезмонд. Пожалуйста!

С этими словами она повернулась и ушла. Дезмонд тряхнул головой и прислонился спиной к холодной стене. Как же он мог так опростоволоситься? Каким глупцом он был, рассчитывая без осложнений положить конец отношениям с Реджиной!

После того, как он потерял родителей, он ото всех держался на расстоянии, надеясь, что больше никогда не придется пережить чувство утраты. И вот это чувство снова нахлынуло на него из-за разрыва с Реджиной и ее предстоящего отъезда. Прийти в себя после такой потери будет едва ли возможно. Не поможет и бегство на край света.

Лучше вообще не допускать такого развития событий.

12

Реджине домой доставили цветы. Громадный, шикарный и, очевидно, дорогой букет роз. На визитной карточке были только два слова: «Пожалуйста, останься».

На работе в каретке пишущей машинки она обнаружила листок бумаги, на котором было напечатано: «Милые бранятся — только тешатся».

Потом в ящике письменного стола появилась небольшая бархатная коробочка с запиской внутри: «Самые лучшие подарки преподносят лично. Прости меня».

Все эти знаки внимания явно предназначались для того, чтобы проложить дорожку к ее сердцу. А последний — пустая коробочка, в которой могло помещаться только кольцо, — просто обескуражил ее. И все же она убедила себя, что ни один из этих подарков, тем более коробочка для кольца, не мог быть от Дезмонда. Он — человек прямолинейный, и эти анонимные презенты — не его стиль. Реджина начала подозревать, что кто-то пытается помирить ее с Дезмондом.

Раздавшийся телефонный звонок прервал ее размышления. Она сняла трубку.

— Привет, Реджина! Это Стефани.

— Стефани? — Ее звонок удивил и обрадовал Реджину. Ей нравилась эта открытая, общительная женщина, с которой ей хотелось познакомиться ближе. Но при мысли, что ей не долго осталось находиться в этом городе, у нее к горлу подступил комок.

— Как ты поживаешь после праздника? — спросила Стефани. — Когда ко мне приходят гости, потом мне хочется доползти до кровати и спать несколько дней. Удивительно, что таких проблем не бывает, когда я обслуживаю различные приемы по заказу. Но стоит только организовать какую-нибудь пирушку у себя дома, я валюсь с ног.

Реджина засмеялась.

— Это мне хорошо знакомо. Но было так приятно, что на праздник пришли все, кого я хотела видеть.

— А мне показалось, что ты была чем-то огорчена, — осторожно заметила Стефани.

— Стелла мне говорила, что ты очень наблюдательная.

— И дотошная. Кстати, как у тебя дела с Дезмондом?

Реджина намотала телефонный провод себе на палец и откинулась на спинку кушетки.

— Все нормально, — сказала она.

— Извини меня за навязчивость, но мне так не показалось. Он вчера приходил к нам на ужин и был в ужасном настроении.

Сердце Реджины забилось так, что готово было вырваться из груди. Она не хотела огорчать Дезмонда, но ей было приятно узнать, что он не оправился от их разрыва. Потому что и она тоже.

— Вряд ли это моя вина, Стефани.

— Я тоже так считала, когда у нас с Лоренсом возникали сложности до свадьбы. Слава Богу, он принимал меня такой, какая я есть. Впрочем, речь сейчас не обо мне.

— Я не нахожу большой разницы, — вздохнула Реджина. Дезмонд тоже воспринимал ее именно так. Этого нельзя отрицать, несмотря на то, что он оказался не на высоте положения.

В глубине души она чувствовала и понимала, что он не мог просто сказать: «Послушай, Реджина! Дела в газете плохи. Единственный выход — закрыть рубрику, для которой ты пишешь».

С того самого дня, как она узнала всю правду, она пыталась поставить себя на его место, и в конце концов ей стало ясно, что это было выше его сил. Особенно после того, как он осознал, насколько важна для нее эта работа и обретенное ею независимое положение.

— Алло, Реджина? — раздался в трубке голос Стефани. — Ты куда-то пропала.

Реджина улыбнулась и посмотрела на цветы в вазе и на лежащие на столе таинственные записки.

— Как ты думаешь, Стефани, Дезмонд похож на человека, который станет посылать цветы и анонимные записки?

Стефани засмеялась.

— Нет. А ты получаешь их?

— Да.

— Это Стелла! — в один голос воскликнули они.

— Ты не представляешь, — после короткой паузы сказала Стефани, — на какие ухищрения она пускалась, чтобы помирить нас с Лоренсом после одной размолвки.

— Это очень похоже на нее, — заметила Реджина. — И лишний раз доказывает, что, чем бы она ни была занята, она не может не влезать в чужие дела.

— Это верно, — согласилась Стефани. — Да! Чуть не забыла. Почему я, собственно, и звоню. У тебя осталось мое любимое блюдо для холодных закусок.

— Да, я его вымыла, — сказала Реджина. — Как-нибудь на следующей неделе мы можем встретиться и пообедать вместе. И я передам тебе блюдо.

— Прекрасная мысль!

Договорившись о времени и месте, Реджина повесила трубку и обвела взглядом свою небольшую квартиру. За уик-энд, который Дезмонд провел здесь, она так привыкла к нему, что чувствовала его присутствие повсюду.