Невиданные тут — не значит, что невиданные вообще. Зверюшек этих Осси знала, пару раз с ними встречалась и много чего про них рассказать могла. Причем, что характерно — среди этого «много чего» хорошего было почему-то маловато. Гаденькие это были создания — зловредные и настырные. А звали их у лами.

Родословную свою они вели от летучих мышей Заристы[18], а крестными их, если можно так выразиться, были вампиры. Причем, если вурлоков[19] вампиры придумывали и создавали сами и специально для себя, то в случае с улами большую часть работы за них совершенно безвозмездно проделала матушка-природа. Вампирам оставалось только чуть-чуть подправить, немного изменить, совсем капельку добавить, и они без особых трудов и затрат получили в свое распоряжение быстрых и неплохо вооруженных разведчиков. Вооруженных, помимо всего прочего, и магией тоже. Пусть хоть и слабенькой, но вполне способной доставить в определенной ситуации множество ненужных хлопот.

А поскольку создавала улов природа, и она же провела их через многие поколения скорой на расправу эволюции, то были они существами не столько красивыми, сколько насквозь и напрочь функциональными. Да что там говорить — на вид они были весьма отвратными, а если что кроме омерзения и могли кому внушить, так это — страх.

Размером они были со среднюю собаку, только не в пример ей намного грязней и вонючей, а размах их кожистых крыльев достигал иногда полутора ардов. Поговаривали, что встречались особи и покрупнее, но особой веры таким россказням не было, потому, как слышали их в тавернах, а там, сами знаете, — чего только не наболтают. Были бы, как говорится, уши свободные, а язык для них — всегда найдется…

На земле улы смотрелись довольно нелепо, были неловки и неповоротливы, зато в полете чувствовали себя легко и уверенно. И даже очень. Потому как крылья их, не смотря на кажущуюся свою хлипкость, были весьма сильными и могли держать в воздухе долго — иногда по несколько дней кряду. В маневренности же улы не только не уступали птицам, но и вовсе наоборот — позволяли себе такие кульбиты и выкрутасы, что ровнять их с пернатыми не стоило вовсе. Не стоило еще и потому, что — как любили изъясняться ученые мужи в университете, напуская туману на вещи даже самые простые и понятные, — улы были существами ограниченно разумными.

Что сие означает, Осси не понимала и в толк взять никогда не могла. Ни тогда, ни сейчас.

Основным оружием ограниченно разумных были зубы, вкупе с внушительного размера когтями, а основным желанием — желание убивать. Так что, все вместе это смотрелось весьма мило и органично.

Функциональность же проявлялась в том, что отвратительные их, по человеческим меркам, хари, сильно смахивающие на обезображенные обезьяньи морды, было начисто лишены губ, и это позволяло улам кусать, рвать и хватать прямо с лету, безо всякой, там, подготовки и ненужных прелюдий.

Кровушку, при этом, твари уважали вне всякой меры и этим очень походили на своих хозяев и покровителей. За что те, как говорится, их и любили; и за что наделили их своей, присущей только вампирам способностью обращать. Так что укус ула, при определенных, понятно, обстоятельствах был хуже, чем смертелен и мог породить к жизни новообращенного вампира. К сожалению, понятными эти обстоятельства становились зачастую только после укуса, что любви к улам, ясное дело, никак не прибавляло.

Вот такие, вот, красавцы сейчас хлопали крыльями и верещали как оглашенные в Оссином дворе, не взирая на то, что в такую рань и солнце-то само еще толком не проснулось, а что уж говорить об остальных…

Впрочем, строго говоря, — хлопали и верещали только трое, потому как четвертый уже бился в пыли, повизгивая и царапая сухую каменистую землю длинными и острыми, как бритвы, когтями. Правое крыло его было сломано и в трех местах порвано. Причем так, что в образовавшиеся дырки вполне можно было просунуть руку, буде такое желание вдруг возникло бы. Не иначе, как летун был не очень осторожен и подставился под удар мощной лапы. Может, небрежен был, а может — просто не повезло, но как бы то ни было, он уже был не боец, а зная сумрачный характер Мея, — и не жилец тоже.

Трое оставшихся улов, пронзительно крича, продолжали кружить над скелетом Мейла-куна, периодически один за другим пикируя, и пытаясь пробить ему череп своими внушительными клыками. Без особого, впрочем, успеха, но зато с завидным упорством и постоянством.

Мея, похоже, это все раздражало изрядно, потому как он то и дело подпрыгивал, выворачиваясь самым немыслимым образом и пытаясь дотянуться до обидчиков когтями и зубами одновременно. Твари, однако, были верткими, да еще у них перед глазами корчился в пыли наглядный пример небрежности, так что держались они начеку и стремительно взмывали вверх при первом же намеке на опасность.

Продолжаться вся эта канитель могла еще очень долго, но появление растрепанной со сна леди Кай нарушило шаткий баланс сил и добавило в ситуацию динамики.

Завидев, что к врагу подоспело подкрепление, улы моментально перегруппировались. Причем, дразнить Мея остался только один, в то время как два других переключили свое внимание на Осси, кружа над ней и примериваясь к атаке. Довольно быстро улы пришли к простому и логичному в этой ситуации решению и тут же с ходу и без лишних раздумий перешли к его реализации.

Решение это действительно было простым и, вообще говоря, практически единственно верным — улы разделились и теперь падали на леди Кай с разных сторон, пикируя с высоты ардов, примерно так, десяти. И было это с их стороны — проявлением явной и бесспорной разумности.

Ограниченность же этой разумности, по всей видимости, проявилась в том, что до этого они подарили таки Осси немного времени, за которое она смогла охватить ситуацию в целом, и принять свое решение. И теперь уже было не важно, со скольких сторон валится с неба смерть, ибо губы интессы уже шептали последние слова заклинания, а мерзлый дождь — только вчера и так кстати вычитанный — был уже готов пролиться на землю.

Впрочем, пролиться — это так, для красного словца, — проливаться никуда ничего не собиралось, да и не должно было. Заклинание работало совсем иначе, — в мгновение ока собирало оно всю имеющуюся вокруг влагу в острые холодные кристаллики льда. Один миг — и все пространство в радиусе десятка шагов оказывалось густо нашпиговано этими, с позволения сказать, каплями.

Все пространство, это значит — абсолютно все. Включая, между прочим, и все живое, находящееся внутри этой области.

В принципе, уже этого было бы достаточно, чтобы разом забрать столько жизней, сколько потребуется. Но для пущей надежности, и немного, наверное, для красоты, спустя какое-то время все эти ледяные капли: и повисшие в воздухе, и образовавшиеся внутри живой плоти, взрывались, рассекая тело жертв снаружи и разрывая их изнутри.

Такая вот незавидная участь была уготована двум падающим сверху улам, и, наверное, так бы оно все и произошло, не понадейся леди Кай на свою память и прочитай она вчера найденное в книге заклинание еще пару раз. Может, все-таки уставшая вчера была, или проснулась еще сейчас не до конца, но два переставленных местами слова, превратили формулу, вызывающую ледяную смерть в набор бессмысленных звуков, не породивших ничего и, соответственно, никак леди Кай не защитивших.

Времени на то, чтобы выдумывать что-то другое уже не оставалось. Пора было уносить ноги, и, желательно — вместе с головой. Причем, непременно чтобы целой и невредимой. Улам оставалось до цели всего — ничего, когда Осси рефлекторно взмахнув мечом, дернулась в сторону.

Гаситель, описал неширокий полукруг, не встретив, как обычно, на своем пути ни малейшего сопротивления. Он будто даже не заметил крылатую тварь, которую развалил пополам, и теперь ее останки, заливая все вокруг брызжущей кровью, кувыркались в воздухе, падая на каменные ступени.