— Ну и что нам с тобой делать? Ты вообще кто?

— Тям нам ням.

— А… — протянула Осси. — Это конечно же все меняет…

— Тям.

— Ты знаешь, кто это? Это что — зверюшка, или что это вообще? — Девушка повернулась к Ходе.

«Если честно…»

— Ну?

«Я не знаю… Наверное, очередной реликт. Берем?»

— Погоди пока. Ты насчет магии говорила…

— Тям. Нам тям, ням, — вступил в разговор гость.

«Магия у него есть. Причем в неимоверных количествах. Он — как бездонный колодец, наполненный чем-то… Наполненный… В общем, я не знаю, чем он наполнен», — призналась Хода.

— Ну ты нас-то хоть не съешь? — Осси протянула к Тяму руку.

Он поерзал на попе, на всякий случай отодвигаясь в сторону, и исподлобья покосился сначала на девушку, а затем — на протянутую руку.

— Ну… давай лапу, — Осси старалась говорить ласково и продвигала руку очень медленно. — Ну… давай, не бойся! Тям?

— Тям, — согласился абрикосовый комочек и, ухватившись всей лапой за протянутый палец, потянул его к себе. — Нам тям.

— Вот и славно. Подружились. Давай я тебе печенье дам. Будешь?

Тям выпустил палец и даже чуть привстал, вытянув голову и не сводя широко распахнутых глазенок с девушки.

Осси покопалась в недрах рюкзака, достала оттуда печенюшку и разломила ее пополам. Одну половину отправила себе в рот, а другую осторожно протянула Тяму.

— На, кушай.

Тям схватил кусочек и, аж подпрыгнув на месте, заверещал что-то про тямов и намов.

— Все… все… Кушай. — Осси попыталась успокоить зверюшку, которая только что в пляс еще не пустилась, но, похоже, уже собиралась.

— Везет же нам на живность, — ни к кому собственно не обращаясь, произнесла Осси.

Тям перестал верещать и заерзал, устраиваясь поудобнее. При этом он смешно морщил нос и очень сосредоточенно сопел. Было видно, что занимается он делом архиважным, ответственным и неимоверно сложным. Наконец ерзанье и сопенье прекратились, он угомонился и надолго уставился на свою лапу с зажатым в ней печеньем.

— Тям, — наконец объявил он и впился в него маленькими острыми зубками.

— Странник мой, как же сложно у некоторых трапеза-то протекает. Вот уж этикет — так этикет, нам такое и не снилось.

Тям покосился на девушку, как ей показалось, весьма неодобрительно и продолжил вгрызаться в лакомство.

— Ну ладно… Раз ты пока при деле, то и мы себя чем-нибудь займем, — объявила Осси. — Сиди тут и стереги рюкзак. Тям?

— Тям, — очень серьезно ответил зверек и вернулся к печенью.

— Обалдеть — не встать! Будто понимает все. Ну, пошли… — И Осси ужом соскользнула со скалы под пристальным взглядом Тяма.

Спустившись на землю, Осси достала Гаситель и бросила взгляд на вершину утеса. Тям сидел на месте и хрумкал печенье, периодически почесывая левой ногой за ухом, причем делал это столь легко и непринужденно, что это казалось абсолютно нормальным и естественным.

— Надо тоже так попробовать, — сказала Осси и, пригнувшись, побежала прочь от скалы.

Место, где находится вход в первый круг, она засекла еще сверху. Законы подлости еще никто не отменял, так что он, естественно, был расположен с противоположной стороны, и теперь приходилось огибать большое и абсолютно открытое для любых нескромных взглядов пространство по очень большой дуге, стараясь раньше времени не приближаться к белеющим невдалеке саркофагам.

На бегу девушка еще раз прокручивала в уме незатейливый, но, кажется, вполне выполнимый план предстоящей маленькой победоносной войны, полностью выкинув из головы все остальные, посторонние и не относящиеся к бою мысли. Осси понимала, что успех ей на этот раз могли обеспечить только внезапность и невероятная четкость действий. Один сбой, одна оплошность — и ей придется иметь дело сразу с четырьмя разъяренными хищниками, которых добрые люди и один мятежный полуангел сотни лет натаскивали, чтобы убивать. А поэтому все оплошности и сбои надо было исключить еще в зародыше.

Добравшись наконец до прохода между саркофагами, Осси, совсем уже согнувшись, чуть ли не ползком, скользнула между ними и замерла на входе в первый круг. Она прижалась к гробнице, сжимая в правой руке Гаситель, а в левой — два небольших кристалла цвета ночи.

Леди Кай специально рассчитала время так, что добралась до входа в тот момент, когда гончая только что пронеслась мимо. Теперь ее грохочущий топот постепенно затихал вдалеке, а время, что ей понадобится, чтобы обогнуть круг и вернуться с другой стороны, нужно было потратить на последние приготовления.

Осси положила Гаситель рядом, осторожно раскрыла ладонь, на которой лежали две небольшие горошины кристаллов и, прошептав одними губами несколько слов, сделала над ними несколько медленных круговых движений указательным пальцем правой руки, будто перемешивая воздух над ними. На третьем круге воздух над кристаллами сгустился в небольшой смерчик, на пятом кристаллы шевельнулись и поползли по ладони, увлекаемые маленьким торнадо на ладони Осси Кай. Еще немного, и смерчик вместе с мелькающими в нем кристаллами сгустился в мутную воздушную сферу, похожую на грозовое облачко, в котором мечутся в поисках выхода черные молнии.

Осси осторожно обхватила эту загустевшую воздушную массу, удерживая рвущуюся на волю стихию в кулаке, и потянулась за Гасителем.

Теперь все было готово и оставалось только ждать.

Ждать — это высокое искусство. И только тот, кто освоил его в совершенстве, может рассчитывать на победу. Монахи далекого горного монастыря учили этому своих птенцов десять долгих лет. Некоторых научили. Осси была одной из них и, наверное, только поэтому до сих пор была жива…

Теперь ждать оставалось недолго. Совсем чуть-чуть. Но надо было стиснуть зубы и выдержать эти последние перед боем мгновения. Сдержать в себе порыв ударить скорее, раньше, боясь пропустить тот единственный пригодный для удара момент.

Девушка сидела на корточках, прижавшись левой щекой к прохладной поверхности саркофага, и чувствовала, как в камне нарастает гул от ударов мощных лап стремительно несущейся твари. Чувствовала, как поднимается тугая волна воздуха, гонимая, словно поршнем, летящим вперед телом.

«Приготовься». — Хода почувствовала приближение гончей…

«Пять».

…несущейся во весь опор…

«Четыре».

…по узкому проходу…

«Три».

Осси сильно сжала кулак, удерживающий сгусток бури, и изо всех сил метнула его через ряды гробниц, целясь на два пальца правее колонны.

…роняя пену из оскаленной…

«Два».

…в вечной ухмылке пасти.

«Один».

Осси напряглась, как пружина, до боли в пальцах сжав рукоятку Гасителя и отведя далеко за спину руку для мощного удара.

«Бей!»

Не думая, не чувствуя и даже не глядя, Осси изо всех сил ударила клинком по горизонтальной дуге, так, чтобы он рассек грудь набегающей сбоку твари.

Разогнавшаяся, как на треке, разогретая уже не одной сотней кругов гончая по кличке Саргаф и кусок древней зачарованной стали, когда-то очень давно принадлежавший ее главнокомандующему, встретились на максимальных встречных скоростях.

От сильнейшего удара Осси развернуло, отбросило к боковой стенке соседней гробницы и чуть не оторвало руку. Но кинжал она все же удержала. Удержала, вцепившись в рукоять двумя руками. Гончая же даже не поняла, что произошло, когда Гаситель рассек ее туловище пополам от груди до хвоста. Останки опасной твари, пролетев по инерции еще десяток шагов и буквально залив все вокруг рекой крови, хлещущей из перерезанных артерий, с противным чавкающим звуком врезались в плиту саркофага. После чего медленно сползли вниз, оставляя на белоснежной стене огромные кровавые подтеки.

В этот же момент невдалеке беззвучно полыхнула черная зарница. Это военная операция по зачистке кладбища карликов стремительно прошла свою вторую фазу, и сразу же, без предупреждения, наступила третья и заключительная, которая требовала незамедлительного присутствия леди Осси Кай на центральной площади.