В общем, непонятная штуковина была, хотя назначение ее, несмотря на игриво-легкомысленный цвет, угадывалось вполне недвусмысленно. Особливо, если вспомнить чья ладошка ее сжимала. Подарочек этот, по всему судя, должен был причинять боль и, тем самым, служить весомым, если не решающим аргументом в предстоящих переговорах, в ходе которых и посуды и мебели тут в зале перебьют изрядно, да и живых поубавится значительно.

А дымок все вился. И очень это леди Кай почему-то не нравилось. Не очень-то она любила со всякими такими штуковинами непонятными связываться. Никогда от них не знаешь, чего ожидать. А с Орденом, да с Апостолатом только так почему-то и выходило.

Вспомнить, хотя бы шарик тот с молниями, что Шайя в руках крутил. Хорошо, что так и не дошло до него тогда, а то бы кто его знает… Словом любили пресвятые отцы всякое такое… Даром, что были впереди науки всей.

А церковница все сверлила и сверлила Осси своим тяжелым взглядом, и пора уже что-то было с этим делать. Итак уже затянули паузу сверх всякой меры, да и Осси, честно говоря, уже готова была к любым неожиданностям, и вызванная сила в ней просто бурлила, перехлестывая через край, и так и норовя сорвать крышку…

К любым неожиданностям?.. Как бы не так!

Не успела леди Кай шелохнуться, как вдова коротко взмахнула рукой — той самой в которой рубиновый леденец был, — и выпущенный на волю дымный хлыст с резким, похожим на свист шипением вспорол воздух.

До Осси он, хвала Страннику, не дотянулся, но дел и без того натворил немало. Легким, почти невесомым касанием он развалил массивную плиту стола, взметнув в воздух серое крошево, в щепки разнес стоявшее рядом с Осси резное кресло, а обратным ходом превратил шикарную люстру в рой разлетевшихся в стороны хрустальных осколков.

Рассерженное шипение хлыста, грохот обваливающейся плиты и мелодичный хрустальный перезвон смешались воедино в какой-то дикой немыслимой какофонии, затмив на миг даже рассерженное бормотание хилависты.

Удар дымного хлыста, который был страшен и сам по себе, для соратников серой вдовы послужил явным и недвусмысленным сигналом, и все в этом небольшом зале сразу пришло в движение. Закрутилась и забурлила в нем смертельная круговерть.

Рванули вперед, разбрасывая в стороны обломки искореженной мебели, старые знакомые, явно намереваясь обойти с двух сторон, и мелко нашинковать длинными своими мечами-саблями, и тут же полыхнул огненным цветком сожженный выставленным щитом арбалетный болт, нацеленный прямо в голову леди Кай. Лишь несколько капелек раскаленного металла от мгновенно испарившегося наконечника упали на землю, звеня и подпрыгивая. Причем, одна из них умудрилась зацепить хилависту, привнеся в его бормотание пару-тройку истеричных визгов. Но Осси уже не до него было.

Волна раскаленного воздуха, накрывшая леди Кай, опалила огненным своим дыханием ресницы и обожгла роговицу. Осси крепко зажмурилась, а потом часто заморгала, пытаясь разогнать радужных зайчиков, которые прыгали и прыгали перед глазами, привлеченные к божьему свету яркой вспышкой.

А Богомол уже закончил налаживать новый болт и снова поднимал арбалет, да и хлыст уже занесен был…

Как не готовила себя Осси, накапливая бурлящую в ней силу, но не готова она к такому повороту оказалась, и первый же комбинированный удар, все ее планы нарушил, смешав и пустив по ветру. Плохое начало у боя получилось…

Хилависта все бубнил свою бормоталку, страшно вращая при этом глазами, и с обещанным ударом почему-то медлил, а Осси никак не могла прозреть и рассмотреть хоть что-нибудь сквозь окутавшую ее радужную пелену. И тогда, подчинившись какому-то неясному наитию, она обрушила на нападавших переполнявшую ее силу, так и не успев собрать ее в единый, дробящий кости и стены, и сокрушающий все и вся молот.

Чернявого вместе с приятелем его, который к этому времени продрался уже сквозь разбросанные по полу обломки стола, отбросило назад шагов на пять. То есть, все, чего они достичь успели, Осси у них одним махом отыграла. Богомола, хоть и подальше он был, тоже приложило со всей дури, и мотнуло о косяк широко распахнутой двери, отчего, выпущенный им болт, круто ушел в потолок, где и застрял, увязнув в плите больше чем наполовину. Одна только вдова почти не пострадала, и занесенный для удара хлыст распрямился, оставив за собой густой дымный след.

На этот раз удар ее цели достиг, и, легко пробив выставленную Ходой защиту, стеганул леди Кай по плечу, так, что к радужным зайчикам тут же прибавились искры из глаз, а дыхание перехватило будто от хорошего удара.

Рука горела от плеча до кончиков пальцев, и не было казалось в целом мире боли сильнее и злее, чем эта.

«Терпи! — Крикнула Хода. — Пройдет».

Пройдет — не пройдет, а развернутый и заготовленный уже для удара посох леди Кай выронила. С тихим стуком прокатился он по полу, и звук этот отчего-то заглушил все остальные — и свист хлыста, и ругательства выбирающихся из-под обломков мебели мечников, и даже заунывное бормотание хилависты.

Впрочем, бормотания-то уже и не было. Закончил Ташур свой наговор. Закончил и громко хакнув не то от усердия, не то — от удовольствия, блеснул зазеркалившейся своей поверхностью.

Тут же, отзываясь этому негромкому в общем-то возгласу, с жутким грохотом взорвалось высокое — до самого потолка зеркало. То самое, возле которого чернявый сейчас барахтался, раскидывая по сторонам черепки разбитой вазы и обламывая повисшие на нем соцветья сухоцветов.

Тысячи острых как бритвы осколков прошили тело Лерса Хафета, в мгновение ока превратив опасного бойца в размазанное по полу рагу из человечины. Он даже сообразить ничего не успел, как не успел и боли почувствовать. Просто, раз — и не стало отставного штурм-лейтенанта. Только серый глаз его в покачивающемся на полу осколке черепа еще моргнул несколько раз, выразив, тем самым, крайнее удивление и полное несогласие с таким поворотом дел.

Хода, тем временем, успела кое-как залатать поврежденный щит, хотя уверенности, что он сможет выдержать следующий удар, ни у нее самой, ни у Осси, честно говоря, не было. Впрочем, проверка на прочность ждать себя не заставила, и почти сразу же в мерцающий кокон защиты вломился новый арбалетный болт.

Осси, правда, выстрел этот упредила, немного отклонившись в сторону, так что болт по касательной прошел. Сгореть, подобно своему предшественнику — он не сгорел, но увяз в желтоватом сиянии, как муха в патоке, понемногу тлея и обугливаясь. Собственно, на этом защита вся и закончилась — щит дрогнул, мигнул пару раз бледно-желтым светом и рассыпался, а дымящаяся стрела упала под ноги леди Кай, безобидная, как вырванное у осы жало.

Вот только у этой осы оно, к сожалению, не единственным было…

Не успели осколки разбитого зеркала рассыпаться по отведенным им местам, и не утих еще грохот и звон, как из открывшегося в золоченой раме темного проема уже поперло. Одна за другой вырывались из взломанного прохода в зазеркалье сомборы.

Не меньше десятка их было. Злых. Голодных. И огромных.

Они вылетали из разбитого зеркала, раскачивая несчастную раму так, что она ходуном ходила, и, того и гляди, должна была со стены сорваться. Тянущиеся за ними темные лохмотья, задевали за кресла, вазы, подсвечники, роняя, сшибая и разбивая вдребезги. А если добавить к этому, что появление их сопровождалось надрывным разъяренным воем, то понято, что эффектным их выход получился. Даже Осси не по себе стало.

Подоспевшее подкрепление на мелочи размениваться не стало, и тут же с ходу ломанулось к церковнице, окружив ее мельтешащим и жутко воющим кольцом. То ли сомборы сами по себе такие умные были, что сразу разобрались, что тут к чему, и кто тут главный, то ли хилависта ими как-то управлял, и решил подруге своей жизнь облегчить, но как бы то ни было, а главного и самого страшного противника они отвлекли и ненадолго заняли…

Ил Шарре, тем временем, не только успел выбраться из-под груды обломков, куда его откинул удар интессы, но и стремительно к ней приближался, раскручивая перед собой широкий меч…