Застучала, перекатываясь по плитам, деревянная рукоять длинного меча, тихо лязгнул о камень стальной клинок, и Эйрих остался без оружия и один на один с валящимся на него сверху шустрым покойником.

А тот, стремясь закрепить успех после только что проведенной операции по обезоруживанию и обездвиживанию уже подмял под себя оглушенного страшным ударом юношу и теперь изо всех своих сил сдавливал его шею своими огромными ручищами. И уже опять распускал свои клейкие слюни-сопли, тянущиеся к побелевшему от ужаса лицу Эйриха. Но в тот момент когда контакт с этой мутно-серой пакостью был уже, казалось, неизбежен, Осси мощнейшим ударом ноги отбросила настырного мертвеца к стене и тут же с разворота ударила мечом.

Гаситель дело свое знал и не подводил никогда. Не подвел и на этот раз. Да мало что не подвел, так еще и, отделив сопливо-слюнявую голову от бренного тела, на пару ладоней углубился в камень — столько силы-ненависти вложила в этот удар леди Кай.

– Спасибо, — прокашлял Эйрих, растирая сильно покрасневшую шею, все еще хранящую отпечатки двух огромных ладоней. — Спасибо, я твой должник…

Осси собралась было ответить, но в это время сбоку послышался какой-то полустон-полувсхлип.

– Глесс! — Вскрикнул Эйрих и рванулся было к лежащему чуть в стороне телу, но был остановлен властной и неожиданно твердой рукой интессы.

– Это Глесс, — повторил он. — Он наш. Из братьев…

– Подожди, — сказала Осси, продолжая удерживать монаха. — Что-то не так тут… Не нравится мне…

– И мне он не нравится, — поддержал ее своим скрипом невесть откуда взявшийся хилависта. — Тот, что раньше тут был мне очень не нравился, и Эйрих твой не нравится. А этот — еще меньше! Не жилец он…

Тот, кого Эйрих назвал Глессом был еще жив — шевелился, но видно было, что это все — агония и рефлексы. Сам он уже походил на полуразложившийся, растекшийся по полу труп, истекающий зеленоватой слизью, сквозь которую все отчетливей проступали кости скелета.

«Не жилец, — поддержала Ташура Хода. И это на Оссиной памяти было в первый раз, когда ее соратники проявили столь слаженное единодушие. — Он сейчас сам мертвяком станет. Кончай его!»

Не жилец повернул к леди Кай свое как-то совсем уже не по-человечески обострившееся лицо с сильно выпирающими скулами и вытекшим прямо на щеку глазом, снова что-то прохрипел и дернулся, явно намереваясь подняться…

– Бей! — Заорал хилависта. — Бей, чего ждешь, дура!

И Осси ударила.

Ударила, отделяя нарождающуюся нежизнь от праха, и заставляя смерть, недовольно ворча и пятясь, убраться обратно в свое логово.

С глухим и очень неприятным звуком ударилась о пол срубленная голова, и тут же вспыхнул в этом месте ослепительный столб белого огня. И сразу же всех их — и Осси с Ходой, и хилависту, и преподобного брата Эйриха поволокло-потянуло к открывшемуся порталу, нисколько не заботясь о комфортности передвижения и не спрашивая ничьих желаний.

Глава шестая

– Прости, — Осси сидела на поваленном дереве и жевала травинку. Горьковатый сок зеленого листа был для нее как добровольно наложенная на себя епитимья[71]. — Он уже почти мертвым был. Мы ничего не могли сделать…

– Я понимаю, — кивнул Эйрих. — Я все понимаю. Просто жалко, что так все… Мы с ним друзьями были.

Он с треском переломил об колено толстенный сук, подбросил деревяшки в костер и вздохнул:

– Жалко… А что этот… там с ним делал? Правда что ли… — Эйрих замялся, но потом пересилил себя и с трудом, но все-таки выдавил: — жрал?

– Жрал, жрал, — пробурчал хилависта, с трудом перемалывая своими зубами огромный кусок колбасы.

К слову сказать, пока Осси вместе с монахом расчленяла оживших, а после уже упокоенных мертвецов, Ташур тоже времени даром не терял, восстанавливая украденные у него силы вместе с калориями. Не терял он его и сейчас, безостановочно что-то пережевывая, так что запасы, пополненные было в кладовке монастыря таяли просто с ужасающей скоростью. Хилависту это, правда, нисколечко не смущало, а усилия его по части восстановления формы уже почти увенчались успехом. Во всяком случае на полусдутый мяч он больше не походил, да и размера уже был почти как и прежде. В общем, — обошлось, можно сказать…

– Только не так жрал, как… — Ташур замялся, подыскивая сравнение, но так ничего подходящего и не найдя, вздохнул. — Ну, типа, как мы. В смысле, что не зубами… Он его ментально поедал.

– Как поедал? — Переспросил Эйрих.

– Господи, — закатил глаза хилависта. — Да откуда ж вы такие беретесь на мою голову? Мало, что странный ты какой-то, так еще и книжек, похоже, не читал!

Переполненный праведным гневом он аж подавился и долго-долго кашлял, брызгая слюной и вылетающими изо рта кусками телячьей колбасы во все стороны.

– Вот… — наконец откашлявшись заявил он. — Видишь к чему приводит.

Что и куда приводит было не понятно, но уточнять на всякий случай ни Осси, ни Эйрих не стали. Вместо этого Эйрих снова переспросил:

– Так как он поедал?

– Кто? — Уставился на него хилависта. Даже жевать перестал. — Ты о чем вообще, тупоумок?

Теперь настала очередь монаха хлопать глазами в мучительных попытках сообразить не дурак ли он.

– Ну этот… Ты говорил, что не так, как мы — не зубами…

– А, — протянул хилависта. — Ты все об этом… Ментально он его поедал. Мен-таль-но! — Раздельно, по слогам повторил Ташур. — Он из него жизненную силу вытягивал. Видел, какой он стал потом… Еще немного и совсем как человек был бы. И те трое, помнишь? — повернулся он к Осси. — Которых ты заморозила… Они тоже из нас, мрази гнилостные, жизни сколько повытянули… Твари… Ненавижу…

Он долго еще чего-то бормотал себе под нос, дожевывая колбасу, а потом вздохнул:

– Вот так они и восстанавливаются. А просто жрать… Зачем им? Они же мертвые! Неужели непонятно? — Он с осуждением посмотрел на Эйриха, причем так все это искренне было, что тому даже как-то неловко стало: действительно, мог бы и сам сообразить…

– Ты, вот, лучше скажи, — закрыв тему про упокойников и способах их пропитания, хилависта повернулся к девушке. — Сюда ты нас на кой притащила? И как портал открыла? Говорила, вроде, что не умеешь? Врала, что ли?

– Я притащила? — Удивилась Осси. — Я думала ты его открыл…

– Ты думала? — Воскликнул Ташур. — Это что-то новенькое! Думала-думала, но ничего, видно, у тебя не получилось! Не умеешь ты пока еще думать!

– Знаешь что!.. — насупилась Осси.

– А что? — Вскинулся хилависта. — Что ты сделаешь? Колбасу у меня отберешь? — И он заглотил сразу половину оставшейся половины. — Не отберешь — не успеешь…

Эйрих захохотал, а Осси только рукой махнула.

– Ты не открывала… Я не открывал… — хилависта перестал паясничать и сразу стал очень серьезным. — Значит, он сам открылся. Открылся и нас сюда притащил. Это плохо…

– Очень плохо? — Забеспокоился Эйрих.

– А сам-то как думаешь? — Ехидно осведомился Ташур. — Раз нас сюда не спросясь притащили… Я, вот, например, сюда не хотел и не собирался! — Хилависта уставился на монаха своими огромными синими глазищами. — Может ты хотел?

– Нет, — мотнул головой Эйрих. — Я в деревню хотел…

– Вот видишь, — вздохнул Ташур. — В деревню… А теперь забудь, дорогой, про деревню… И про монастырь, кстати, тоже забудь…

– Как забудь? — Опешил Эйрих. — Это как же? Мне ж туда… вернуться…

– Забудь, — отрезал хилависта. — Никуда ты теперь не вернешься. Ты тут где-нибудь портал видишь?

– Нет.

– Вот и я о том же. Нет тут никакого портала, а мы — есть. А это значит, что кто-то нас сюда зачем-то закинул, а как и для чего… Непонятно. В общем, забудь.

– Ничего себе, — Эйрих замолчал и как-то сразу вдруг поник. Подломило его, похоже, это известие. Не готов он к такому повороту был. Он сидел опершись на толстую сучковатую палку и тупо смотрел в огонь, полон своих невеселых дум.